Преподобный старец Верховский - Творения

• Название: Творения
• Автор: Преподобный старец Верховский
• Жанр: Религия

ПРЕПОДОБНЫЙ СТАРЕЦ ЗОСИМА ВЕРХОВСКИЙ. ТВОРЕНИЯ

---

Будучи же безнадежны выйти и отчаянны в жизни своей, умыслили сотворить пред Богом обещание не есть молочных брашен во всю нашу жизнь, только на Святых седмицах раз­решать такие. Так рассудивши, что уже нам, согласуя совести нашей, никогда не жить в монастырях; хотя и выйдем в селение, но не останемся жительствовать нигде, только в пространстве пустынном, в пустынном же обитании молоч­ных снедей не имеется, а посему, хотя и неуважительно показывается сие наше предприятие, но Господь Бог по благодати Своей, может быть, и малого ради нашего, незначащего обета изведет нас из сего заблуждения. И так посоветовавшись, помолившись Богу, завещали самих себя, что бы пред лицом Божиим, не есть млечных снедей, только есть на всеядных седмицах, чтобы не различествовали со святыми отцы, которые предали в оные седмицы на все разрешать, или в честь и славу великознаменитых празднеств, или на возражение еретичествующих.

Но в тот же день, когда сотворили обещание, мало прошедши, вышли на лесную дорогу. Здесь мы обрадовались, но не зна­ли, в которую сторону пойти. Старец же мой вконец изнемогши, не мог дальше идти, советовал мне, чтобы один шел, его оставя, говоря: «Сею дорогою пойдешь, а оттуда за мною пошлешь; ибо сих немного имеющихся сухарей одному тебе дня на два довольно будет, а вместе со мною, измождалым и ослабевшим, гораздо дольше пройдем и есть обоим нечего будет. Но я, оставшись на месте сем, не трудясь, дров имея довольно, возмогу Божиею помощью и не даст еще два дня или три в живых быть». Но я, слыша такие умилительные его словеса, никак не мог решиться его одного без пищи оста­вить, ибо он говорил: «По крайней мере, ты один жив выйдешь». Но я ему отвечал: «Лучше вместе с тобою умру, а тебя одного не оставлю. Что мне в моей жизни без тебя?» И так, отдохнув­ши мало, пошли вместе и вскоре узрели след песий; тут еще более обрадовались, надеясь кого-нибудь увидеть. Но, шедши далее, вышли на реку Томь, и там обрели следы человеческие, но уже растаявшие, а потому и не могли распознать, в ко­торую сторону пойти. Однако прилежно рассматривая, кое-как вышли на дорогу летнюю, протаявшую. Тут мы так об­радовались, яко бы из мертвых ожили, и благодаря Бога подкрепились малым ядением, надеясь в некое селение оною дорогою выйти. Но дорога та была летняя, зимою не езженая, а по­тому где не протаяло до земли, там и дороги не видно, того ра­ди многократно теряя дорогу, путались, ошибались в стороны, и так с великим затруднением прошедши несколько верст, узрели в дальности деревню. О! Как много мы тогда обрадова­лись! Высказать того невозможно. Вдруг сами слезы неудержимо, как источники самотекущие, так полились, и к Богу умили­тельные самослагательные от души благодарения приносили. И на том же месте сидели и долго отдыхали, и друг ко другу чувствительные беседы простирали: говорили, как Господь Бог отечески наказал, но смерти не предал, и таинственно умно известил в милостивом Своем благоволении к нам, яко смотрительное сие было на нас попущение в обучение и познание самих себя. А более всего благодарили Бога с внутренним совести радованием, что во всех бывших нам прискорбиях не попустил нам Господь сильно печалиться и удержал от вознегодования, даже не оставил когда отчаивались в Его помиловании, хотя бы блуждая и умерли, так как если бы еще один день нам сюда не выйти, то бы в живых невозможно остаться, ибо Старцу вконец изнемог и пищи не было, так что и в виду уже имея деревню и подкрепившись последками пищи, едва-едва с насилием могли дойти до неё. И так Божиею помощью пришли в деревню. Жители же оной деревни слышали о нас, что остались в отдаленном расстоянии от селения зимнее время жить; того ради и не почли нас даже ни за беглых, ни за бродяг шатающихся и скитающихся, видя же нас до крайности изнемогших, худых и тощих, обгорелых и обкоптелых, и разодранной - разваленной на нас одежде, сего ради два дня нас упокоивали, подавая нам из любви и из жалости добрую снедь и питие, и отправили на подводе в волостное правление, давши нам теплую одежду для проезда. В той же волости знаемы были мы письмоводителю, и он, уви­дя так нас изнемогших, также всячески нас угостил и отпустил на подводе до города Кузнецка. Всякой же человек, смотря на нас, сожалел, видя так нас вконец изнемог­ших, настолько, что Старец более двух месяцев был, как расслабленный, не мог обычно ни есть, ни пить, ни ходить, и отнюдь ничего не мог делать; но и я более месяца в таком же изнеможении был; и до такого поразительного предела были доведены, что как только станем воспоминать, разглагольствуя о нашем в горах заблуждении, тогда в тот же час чувствуется во внутренности тоска и отчаяние, и такая ощущается в сердце унылость и тяжесть, как бы принужденные были ко смерти; и таким огорчением близ года были одержимы при воспоминании и разглагольствовании о случившемся с нами.

Проживши несколько времени в городе Кузнецке и придя немного в силу, видя же многих усердствующих и благоприятствующих к нам как городских, так и сельских жителей, сего ради решились в тамошней Кузнецкой округе остаться навсегда проживать; того ради отдали в сохранение виды наши в земской суд господину исправнику, но не могли вскоре в начале в точности добре о всех местах известиться и самим обозреть, а потому вначале и поселились близ реки быстротекущей, именуемой Средняя Терса; но видя многие неудобности, или ради змей, там много живущих, или часто ради от приходящих за промыслом татар, досаждения, и труд­ности плавания быстрины ради речной, того ради переселились на иное место, отстоящее от города Кузнецка 50 верст, а от деревни 30 верст, за проливы, именуемые Трикурьи. Там пособием благотворителей устроили себе келлии над озерами в близи друг от друга, не для отдаления или некоего несогласия, но дабы один другому не препятствовать в безмолвном упражнении. И оное место, где жилище себе устроили, было окру­жено лесом, долгими озерами, при коих наши келлии находи­лись, и оные озера рыбами изобиловали, земля для огородных сеяний доброродна, ягод же смородины, и черемши, и калины находилось в близи во многом множестве, но и кедровый оре­хи не в дальнем расстоянии, также и хмелю самородного во множеств родится. Но нам не было нужды в деньгах, а по­тому и небрегли о них, но занятия ради времени Старец мой делал скудельную посуду, и за оную всякую потребу нам по­давали, к тому же и благотворители не оставляли в нужном для нас, а потому ни от кого денег не взимали. Одним словом, было место совершенно по совести и по желании нашему.

Для избавления же себя от тяжелой переноски от пролива до келии, это было расстояние более версты, решили прокопать канаву от пролива до озера нашего, которую и пркопали в одно лето; и когда нам потребно было ехать за какими нуждами, тогда, пустя запертую воду из озер наших, выплывали той нашею канавою в пролив, соединенный с рекою Томью; исправивши потребу, обратно тою же канавою приводили нагруженную лодку к себе в озеро к самой келии. На этом месте мы прожили двадцать четыре года.

Был же между нами таков устав, чтоб ночью друг дру­га будить, чтоб хотя и не вместе телом, но молитву чтоб творили вместе. Сего ради веревку от его келлии до моей келлии протянутую имели, ею же ударяли в стену привязанною чуркою, таким стуком ночью друг друга возбуждали, и узнавши о здравии один другого, ибо разбуженный таким же стуком о стену келлии своей даст знать, что возбудился и здрав есть. Так как удерживались до субботы не ходить друг к другу, а особенно в среду и пятницу уединенно в безмолвии быть, а на воскресение же и всенощные празднества вместе сходились, и тот день вместе проводили в чтении святых книг, и духовными дружескими беседами занимались и прохаживались по пустынным окружающим нас местам, а особенно вес­ною, когда еще травы невелики, недели по две не возвращались, ходили по разным пустынным лесным местам, по горам и долинам, взявши с собою огниво, котелок и сухарей хлебных. Когда же придет время обедать, тогда, набравши са­мородный травы, двояко называемой: колбою и черемшою (растет она стебельками, а вкусом подобна смешанному луку с чесноком, варенная же делается по подобию луку, и тамошние жители всю весну ее вседневно на своих трапезах едят, но и для зимы по подобию капусты запасают, и оную траву сырую и варенную на обеде нашем имели). В походах же наших часто случалось находить и встречаться с сохатыми, лосями, оленями, козами, а иногда с медведями, так как в той стране довольно их имеется, даже и на огородное наше селение прихо­дил и, катался по грядам, гряды и сеяния повреждал. Когда случится увидеть идущего его на гряды, тогда Старец, взимая доску и стуча в нее, смело к нему шел и так его прогонял. Однажды ходили мы за орехами кедровыми и нашли там величайшего медведя; он, увидя нас, поднялся на задние лапы и облегся на пень; мы же, усмотрев его и будучи наслышаны от знакомых татар, что надо отнюдь не робеть, смело и прямо на зверя сего идти, а если от него удаляться, то он, как на испугавшихся его, сам небоязненно нападает на человека. И так, видя нас в древо стучащих и к нему приближаю­щихся, бросился с пня и скорым бегом ушел от нас.