Ольга Романовская - Будни тёмного мага

• Название: Будни тёмного мага
• Автор: Ольга Романовская
• Жанр: Фэнтези

Сборник рассказов и повестей о дальнейшей жизни сеньора Азарха. Об отношениях с женой, детьми, заказчиками, тёмными и светлыми, живыми и мёртвыми.

Иногда брак оказывается не браком, а долгим прочным союзом. Иногда, оживляя по заказу родственников усопшего, жалеешь, что не разрыл другую могилу. Иногда даже у Белого магистра, главы всех светлых магов и страшного сна для тёмных, найдётся поручение для врага. Да мало ли их, этих «иногда»?

---

— Зачем? Допрашивать собрались, сеньор Кадех? Вам ли не знать, что добровольно я с вами не поеду. Я предполагаю, чем вызван столь пристальный интерес к моей особе, — цвет дара подходящий. Так вот, клянусь Тьхери, что я не причастен к тем событиям. Мы напрасно потратим время и чужие жизни. Полагаю, не стоит объяснять, что у меня в руках?

Судья кивнул и подозвал светлого мага.

Мы смотрели друг на друга, как самые верные заклятые враги.

Тот тоже подготовился, сплёл одно из атакующих заклинаний. Что ж, вас и учили нападать, а нас — обороняться.

Вздохнув, я обернулся к судье:

— Хватаете всех подряд? Помогаете Императору под благовидным предлогом перерезать нам глотки? А, может, вся эта история — банальная уловка, провокация, чтобы нашёлся повод очистить наместничество от тёмных?

— Давно пора, — подал голос светлый маг.

Он хотел что-то добавить, несомненно, унизительное, но мой взгляд отшиб желание.

Гонор-то поумерь, ты не сильнее меня, а смерть — моя работа. Не упущу, не упущу я возможность убить зарвавшегося светлого.

— Согласитесь, сеньор Азарх, у нас есть все основания подозревать вас.

— Видимо, недостаточно веские, иначе бы здесь давно была бойня.

— Сеньор Азарх, у вас семья, и…

Тут я не выдержал и, одарив судью взглядом, в котором плескалась вся необъятная дикая тьма. Тем самым, который заставлял людей испуганно шарахаться с нашего пути. И нарочито спокойно, медленно, выделяя голосом каждое слово, произнёс:

— Обещаю при свидетелях, всем присутствующим: тронете мою семью — убью. И вас, и домашних. Кровью захлебнётесь.

— Светлый, — я обернулся к магу, — что такое тёмное проклятие знаешь? Не хочешь заработать — держись от меня подальше и заклинание развей.

Оправившийся после приступа судья попытался сгладить нараставшее напряжение. Сообразил, чем может всё закончится. Отостал светлого и предложил мне прогуляться. Я хмыкнул, пожал плечами и, погасив нордан, последовал за ним.

Кадех был настроен поговорить, его мысли красноречиво свидетельствовали о том, что он не склонен к жёстким мерам. Сомневается, но боится. Меня боится, моего обещания — знает, что сдержу, дело чести.

Говорил он много, вернее, спрашивал, я же предпочитал хранить молчание — не люблю допросов, подо что бы они ни маскировались. Наконец судья потребовал клятвы именем Тьхери. Кровной.

Не люблю клятвы, но такую дать могу. Потому как о прошлом, не будущем, и я не причастен к тем событиям.

Под испытующим взглядом Кадеха, которого передёрнуло при виде моего любимого искривлённого кинжала (внимательно осмотрел его, кстати, видимо, следы жертвоприношения искал), надрезал запястье и, поднеся измазанные в собственной крови пальцы к губам, произношу слова клятвы. Так, чтобы не было никаких двусмысленностей.

— Довольны, или камеры некем забить?

Пристально посмотрел на судью и перевязал запястье. Платок тут же пропитался кровью — ну да, для таких целей вены вскрывают.

— Пределы наместничества не покидать. И в Дажер ко мне вам лучше съездить. Добровольно.

— Навещу, но говорить будем на нейтральной территории.

— Опасаетесь? — усмехнулся Кадех.

— Проявляю благоразумие. Всем же будет лучше. Что-то ещё, или я могу вас покинуть?

Странно, но судья меня отпустил. Значит, улик нет, а белобрысик не проболтался. Потому что в противном случае… И кого-то за это преступление уже казнили. Мир их душам!

Но расслабляться не стоит — моя хорошая репутация в глазах Кадеха растает как дым, если служащие Имперского сыскного управления сочтут, что погибшие собратья по дару не обладают достаточными знаниями и навыками. А я обладаю. И об этом судья догадывается. Нет, я никогда не афиширую свои некромантские способности, особенно с властями — смертный приговор, просто тёмные априори некроманты, так уж людское сознание устроено.

Меня, к сожалению, в тех краях видели, хорошо, что не на кладбище, так что впору затаиться и найти того «шутника». И я, кажется, догадываюсь, кто это может быть. Как-то само собой напрашивается.

Та полукровка. Некромантский обряд мог её потревожить, пробудить, если только… Если только её там и не было.

Нельзя, нельзя пренебрегать своими ощущениями. Раз толкнуло к её могиле, значит, следовало задержаться, проверить. Ну не верю я, что это кто-то из наших, я же всех их знаю. И маг один, я то есть, остальные — ведьмы. И следаки очень быстро поймут, что они на такое не способны.

Определённо, это чужак. И я его прижучу.

Проверю белобрысика и всю его семейку — раз началось на их кладбище, значит, у них рыльце и в пушку. И меня подставили по полной. Тьхери клянусь, обоими её рогами, это им выйдет боком — такого я не прощаю.

Но в первую очередь нужно семью куда-то утащить. Они у меня беззащитные до безобразия. А так соблазна для властей не станет: не на что ловить — развязаны руки.

Добравшись до дома, я окончательно уверился, что шалит кто-то из Айбвигилей.

Не люблю, когда меня используют, не терплю, когда дурят.

А с Кадехом я бы поговорил, разузнал подробности, только вот в Дажере меня с распростёртыми объятиями ждут солдаты. Судья, хоть и обещал, но бумажку одну составил и торжественно объявил. По ней, если вылезу из норы, — можно смело брать за жабры.

По словам дочери Марты, в городе сложилась нездоровая атмосфера. Свезли всех тёмных, описывали, допрашивали и не отпускали. Не хватало только меня для коллекции. Так что, увы, не заеду к вам, сеньор Кадех, вечерком подкараулю без свидетелей.

И в деревне на меня косились. Вот тебе и дружеское сосуществование — как запахнет жаренным, так сразу за колья возьмутся. Следят, провожают подозрительными взглядами, шушукаются. Стоит оглянуться — делают вид, что заняты своими делами. А в головах бродят мысли о том, что тёмные всегда остаются тёмными, то есть спящими демонами.

Но эти не нападут — побояться. Мой авторитет здесь непререкаем. Да и привыкли к моему соседству, хотя, кто их знает? Так что можно только на страх рассчитывать. Появится карательный отряд — помогут. Ему, не мне.

Встревоженная Одана встретила меня на пороге, молча протянула какую-то бумагу. С имперской печатью. Официальное предписание по приезду явиться в Имперское сыскное управление Дажера в трёхдневный срок. В случае невыполнения — насильственное водворение в тюремные застенки с нанесением увечий. Кадех открыто предупреждал, что будут применены любые меры воздействия, вплоть до физического уничтожения. То есть пришлёт увешанных оружием головорезов и светлых, дабы получить мой обескровленный труп.

— Лэрзен, что происходит? — она требовала ответа. И подозревала, что я, как минимум, пошёл по стопам покойного Дер'Коне. Но хоть не собиралась обвинять или подавать на развод.

Я промолчал, демонстративно разорвал гербовую бумагу и сжег остатки. Потом повернулся к жене, спросил, как дети, спокойно прошёл в дом, умылся, переоделся и поинтересовался, где моя заслуженная еда.

— Лэрзен, не уходи от ответа. Здесь были люди из сыскного управления, я их не пустила. Но они везде совали свой нос! И дали эту бумагу. Я её читала. Так что честно скажи, что ты натворил. Я, — вздох, — я не уйду. Я давала клятву.

— Освобождаю. Лучше накорми.

— Лэрзен, ты не получишь ни куска, пока мне всё не расскажешь!

У Оданы сдали нервы, и она перешла на крик.

Её страх и беспокойство я ощущал почти физически, настолько сильно они резонировали в воздухе.

Пытался игнорировать её, но не вышло. Моя тихая Одана встала в позу, загородив дверь в столовую, и велела Марте обождать с обедом.

— Так, это ещё что такое? Твой муж, голодный, уставший, вернулся домой…

— Мой муж никогда не был трусом и лжецом.

— Серьёзные обвинения. Докажи.

Стушевалась, опустила глаза. Вот так, не пытайся на меня давить. Если сочту нужным, я всё расскажу. Но после еды.

— Ты кого-то убил?

В голосе — обречённость.

А подумала совсем другое. Одно страшнее другого. Но по моей специальности.

— На оба предположения — нет. Что, опять клясться заставишь, на слово не веришь? Ты мне никогда не верила.

— Верю, просто хочу знать. Я имею право знать. И хочу помочь.

— На стол накрой. После поговорим.

Слово я сдержал, рассказал в общих чертах о неприятностях, не углубляясь в детали. Зачем — только панику разведёт. А совсем ничего не сказать нельзя — такого насочиняет! И уезжать откажется. А придётся — не оставлю я их здесь.

Но у Оданы было на этот счёт другое мнение. Она наотрез отказалась уезжать. Категорически. Заявила, что останется рядом со мной и поможет.

Смешно, право слово, чем она поможет? Своими страхами, визгами и истерией?

Попытался втолковать ей это, объяснить, что она делает только хуже, — и заработал такое… Еле сдерживался, чтобы не сорваться, не обругать по матери и её занятиям. Да хотя бы не зажать уши руками. Попытался покинуть поле боя, но получил новый виток упрёков. Под их градом пришлось сдаться. Нет, не из-за аргументов, а из-за шумового сопровождения разговора.