Евгений Тарле - Сочинения — Том I

• Название: Сочинения — Том I
• Автор: Евгений Тарле
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1957

---

О’Коннель понимал весьма хорошо, что никаких обвинений против их общества выставить нельзя, но что это вовсе и не требуется в данном случае, ибо речь идет не о суде, а о законодательном акте, не о правосудии, а о политике. И все-таки он решил отправиться в Лондон: пропагандист в нем всегда брал верх. Неохотно, но он взял на себя эту неблагодарную миссию.

В Лондоне друзья ирландского дела — член палаты Плэнкет и другие — сразу заявили ему о безнадежности предприятия. Палата отказалась даже выслушать прибывших и огромным большинством голосов согласилась на закрытие «Католической ассоциации». Зато О’Коннеля допустили и выслушали по другому поводу: комитет палаты общин, образованный с целью рассмотрения общего положения Ирландии, пригласил О’Коннеля высказаться по поводу ряда ирландских вопросов, и речь ирландского агитатора произвела весьма сильное впечатление; он говорил о массе морального и материального зла, которое претерпевают бесправные католики и которое устранить возможно только их эмансипацией. Был тогда же устроен огромный митинг, где О’Коннель произнес потрясающую речь о положении Ирландии, и его лондонские слушатели, собравшиеся на этот митинг в зал «Франк-масонской таверны», встретили и проводили его громовыми рукоплесканиями. В эту же сессию был внесен членом оппозиции сэром Фрэнсисом Бэрдетом билль, почти всецело проводивший эмансипацию католиков, и О’Коннель, хорошо знавший обстоятельства, питал сильную надежду, что эта мера пройдет. Дело в том, что время в Англии стояло очень сложное и очень любопытное, и в поведении большинства палаты не было ничего странного, когда это большинство становилось за такие противоречивые меры, как закрытие «Католической ассоциации» и за эмансипацию католиков. Английские правящие круги давно уже смотрели на эмансипацию католиков как на меньшее из нескольких зол; давно уже в правящую среду проникла (хотя далеко не всецело уже утвердилась там) мысль, что, удовлетворив Ирландию, легче будет напрячь все силы для борьбы с английскими радикалами, требующими парламентской реформы. А закрыть «Католическую ассоциацию» правительство находило все-таки нужным, чтобы не создавалось в Ирландии всегда опасное там «государство в государстве», да и ассоциация эта стала заниматься слишком острыми вопросами — аграрным, социальным, а вовсе не только религиозно-юридическим, не только вопросом об эмансипации католиков. Вот почему большинство (правда, слабое) согласилось на либеральный билль Бэрдета, и члены министерства (правда, не все) ничего против этого билля не имели. О’Коннель уже торжествовал, но 18 мая (того же 1825 г.) палата лордов во втором чтении большинством 178 голосов против 130 провалила предложение Бэрдета. Лорды все еще думали, что, может быть, мыслимо ни в Англии, ни в Ирландии никому ничего не уступить. В сущности, эмансипация католиков (в частности, допущение их в парламент) ничьих интересов особенно не затрагивала, и все это понимали и видели, что в конце концов лорды уступят, ибо развязать себе руки для борьбы против реформистов-радикалов. желающих уничтожения гнилых местечек, им необходимо; все видели, что не в эмансипации католиков, а именно в парламентской реформе лежит серьезная опасность для их политического и материального преобладания. И все-таки О’Коннель вследствие обычной своей впечатлительности был в крайней степени раздражения, почти в отчаянии. Оставаться дальше в Лондоне было совсем уже нечего, и он вернулся в Ирландию.

Несметные толпы встретили его на берегу и стояли по дороге к Дублину; приветственные крики не умолкали; народ выпряг лошадей и помчал экипаж. Ирландия пробудилась окончательно, и этот факт утешил О’Коннеля в только что претерпенных неудачах, как сам он высказывал. Выл устроен ряд митингов, на которых О’Коннель подчеркивал необходимость обратиться с новыми, настоятельнейшими петициями в парламент относительно эмансипации. Что касается до покойной «Католической ассоциации», то акту, закрывшему ее, нужно оказывать «не почтение, но повиновение». Этим он выразил прежнюю и всегдашнюю свою мысль о необходимости для блага Ирландии оставаться на легальной почве. Тем не менее О’Коннель очень скоро показал, что самую почву эту он не намерен суживать ни в каком случае: он заявил, что следует открыть новую ассоциацию «только для общественной и частной благотворительности» и для таких целей, которые не воспрещены актом парламента. Другими словами, это обозначало de facto открытие вновь только что закрытого общества. О’Коннель ставил правительство в довольно хлопотливое положение: закрывать ничего преступного не делающие организации возможно лишь специальным актом парламента, а удобно ли по нескольку раз в год пускать в ход тяжеловесную законодательную машину для достижения этой цели? И наконец О’Коннель на другой день после каждого такого закрывающего билля будет открывать под иным наименованием новое общество. Правительство лорда Ливерпуля, как выражается Роберт Дэнлон, смотрело на это, как феникс из пепла, возродившееся общество «с остолбенением и бессилием». Неудобства конституционного режима, к которым с такой горечью относился еще лорд Кэстльри, теперь выступили во всей своей силе. И что было худо, О’Коннель обнаруживал удивительное умение этими неудобствами пользоваться; но что было еще хуже, это то, что О’Коннель, все еще лояльный, конституционный, нереволюционный О’Коннель, уже вовсе ни в чем не напоминал прежнего, недавнего верноподданного О’Коннеля. Конституция являлась уже для него только арсеналом, дававшим нужное оружие; король и лорды — препятствием, против которого это оружие нужно пустить в ход.

Новое общество, получившее (будто в насмешку над актом, уничтожившим прежнюю организацию) название «Новой католической ассоциации», поглощено было в 1826 г. предвыборной агитацией: католики-арендаторы, платившие 40 шиллингов, как сказано, имели право выбирать в парламент, хотя не имели права быть выбираемыми, и О’Коннель решил этим воспользоваться: до сих пор эти выборщики были обыкновенно слепым орудием в руках лендлордов, на землях которых они сидели, теперь же были пущены в ход все средства пропаганды, чтобы они избирали только тех протестантов, которые высказались за эмансипацию католиков. «Сорокашиллинговые фригольдеры», подготовленные уже агитацией последних лет, оказались на высоте положения и в целом ряде округов провалили лендлордских кандидатов и выбрали приверженцев эмансипации (мы говорим о кандидатах протестантских лендлордов: католические магнаты были на стороне О’Коннеля). Сейчас же после выборов началась расправа освирепевших лендлордов с непокорными арендаторами. Целыми массами их выгоняли вон, оставляя с семьей буквально на улице. Среди арендаторов начались уже толки об аграрном терроре как ответе на неистовства лендлордов, но О’Коннель всеми, силами старался иным путем помочь беде. На митинге в Уотерфорде (в августе 1826 г.) он предложил учредить «Орден освободителей», особое общество, которое стремилось бы к примирению всех ирландских сословий, предупреждению образования тайных обществ, к прекращению всяких ссор и несогласий классового или вероисповедного характера, к учреждению для этой цели особых третейских судов и частных трибуналов и в особенности к защите «сорокашиллинговых фригольдеров» от всяких попыток мести и притеснений за подачу голосов на выборах по совести, а не по приказу; для этой цели, для поддержки притесняемых фригольдеров должен был служить особый национальный фонд, который предполагалось собрать вообще для дальнейшей борьбы за эмансипацию католиков. Орден основался и специально занялся материальной помощью изгоняемых арендаторов и устной и печатной полемикой (на митингах и в газетах) против лендлордов; любопытно, что этот орден на самом деле несколько стеснил лендлордов (правда, главным образом потому, что им казалась весьма небезопасной та своеобразная и односторонняя «популярность», которой снабжали их деятели ордена в случае слишком жестоких поступков).

В парламенте (нижней палате) насчитывалось теперь много приверженцев эмансипации, и однако, когда Фрэнсис Бэрдет (в марте 1827 г.) внес опять предложение немедленно приступить к рассмотрению вопроса об эмансипации католиков, предложение это большинством 276 голосов против 272 провалилось. Вскоре после этого умер лорд Ливерпуль, и первым министром стал Каннинг, приверженец эмансипации. Веллингтон, лорд Эльдон, а главное Пиль, упорный враг католиков, вышли из состава правительства. Но Каннинг знал о слепом яростном сопротивлении короля и лордов проведению эмансипации, и дело это не настолько его занимало, чтобы он хотел немедленно начать неизбежную борьбу. Поэтому он дал стороной знать О’Коннелю, что, конечно, министерство хотело бы дать эмансипацию, но нужно выждать время, пока улягутся страсти и т. д. О’Коннель на это ответил, что прежде всего нужно изменить состав ирландской администрации, чтобы хоть немного прекратить «лихорадочное состояние» страны. Как мы видим, борясь против этого «лихорадочного состояния», О’Коннель пускал его в ход, как оружие, как серьезное основание для требований; эта двойственность была отличительной чертой его политики, делавшей эту политику в глазах многих весьма несимпатичной и нецелесообразной; в глазах других — несимпатичной, но целесообразной; в глазах третьих — целесообразной и с нравственной стороны вполне допустимой. Все лето прошло в Ирландии в ожидании реформ, в ожидании всяких благ от Каннинга, которого чтили все свободомыслящие элементы тогдашней Европы. Но 8 августа Каннинг скончался, ничего не успев сделать для Ирландии, и власть вскоре снова перешла к крайним тори кабинета лорда Ливерпуля, ушедшим после смерти Ливерпуля. С самого начала 1828 г. начались колоссальные и почти непрерывные митинги в Дублине и других городах Ирландии; «Новая католическая ассоциация» и «Орден освободителен» — главные орудия о’коннелевской пропаганды — употребляли все свои усилия, чтобы поддерживать страну в состоянии постоянного возбуждения; готовилась новая петиция в парламент, и внимание министерства самым недвусмысленным образом обращалось на такое положение вещей, когда ирландские стремления к эмансипации идут прямо на руку внутренней английской смуте — радикалам, требующим парламентской реформы. Положение вещей было такое, что противники реформы долго противиться эмансипации не могли, но, чтобы они уступили, нужно было напрячь все усилия сделать всякое дальнейшее их сопротивление равносильным призыву ирландского народа к революции. В 1828 г. право заседать в парламенте получили протестантские диссиденты, тоже до тех пор лишенные его согласно тест-акту 1673 г., о котором у нас шла речь в начале этой (второй) главы. О’Коннель не уставал повторять, что совершенно нелогично и бессмысленно после этого оставлять в силе только те ограничения, которые касаются католиков. Возбуждение в Ирландии росло; католическое духовенство разжигало до фанатизма стремлении своей паствы к эмансипации и окончательно отождествляло эту будущую эмансипацию со всевозможными материальными благами, которые непременно свалятся на несчастную голодную страну, едва только эмансипация будет достигнута. Наступал тот психологический момент, когда агитатор должен был наконец указать народу: куда ступить дальше? на что он рассчитывал, доводя своих сторонников до такой пламенной решимости?