Жан Ванье - Жан Ванье Община — место прощения и праздника

• Название: Жан Ванье Община — место прощения и праздника
• Автор: Жан Ванье
• Жанр: Религия

---

Существуют ли какие–то правила в этой сфере бедности? Одно несомненно: богатеющая община, община ни в чём не нуждающаяся, полностью автономная изолируется — и именно потому, что не нуждается ни в какой помощи. Она замыкается в себе и на своих ресурсах. Её распространение, таким образом, ослабляется. Она может делать что–то для соседей, но они не могут ничего сделать для неё. Больше нет взаимообмена, участия в жизни друг друга. Община становится богатым соседом. О чём ей свидетельствовать?

Община, обладающая всем тем, в чём она нуждается и даже излишками, рискует больше не прилагать никаких усилий для того, чтобы уменьшить расходы; она растрачивает или бессмысленно использует, то чем владеет. Она больше не уважает материальное. Она теряет всяческую творческую способность в этой области. Она приходит к запустению. Что касается физического или морального благополучия, то она становится неспособной к различению между роскошью, тем, что желательно, и необходимым. Богатая община очень быстро теряет динамизм в любви.

Я вспоминаю Брата Андре из братства Миссионеров Милосердия, который говорил о Калькутте, где он прожил 14 лет. «Это самый ужасный из всех городов, поскольку нищета в нём неизмерима, — говорил он мне, — но это также самый прекрасный город, потому что в нём больше всего любви». На самом деле, когда становишься богатым, воздвигаешь вокруг себя преграды, а то и заводишь злую собаку для защиты собственного имущества; бедные, им нечего защищать, но часто они делятся даже тем немногим, что имеют.

В бедной общине сильно развита взаимопомощь и материальная поддержка, не говоря уже о внешней помощи. Бедность становится тогда цементом единства. Это очень очевидно в «Ковчеге»: когда мы вместе странствуем, все прилагают свою руку к трапезе и с радостью разделяют её, иногда довольствуясь самым малым. Когда мы богаты, то, напротив, становимся более взыскательными, более трудными и каждый стремится остаться сам по себе, изолируясь.

В бедных деревнях Африки существует взаимоучастие, взаимная поддержка, праздники; в современных же городах каждый замыкается в своей квартире, где у него есть всё необходимое. Людям кажется, что они не нужны друг другу. Каждый самодостаточен; нет никакой взаимозависимости. Нет больше любви.

Община, часто «пропадающая» в телевизоре, быстро теряет чувство творчества, участия друг в друге и праздника. Люди больше не встречаются. Каждый замыкается пред экраном.

В действительности, когда мы на самом деле любим друг друга, то довольствуемся самым малым. Когда людям свойственны радость и свет в сердце, нет необходимости во внешних богатствах. Общины, любящие по–настоящему, часто самые бедные. Нельзя на самом деле быть близкими бедному, если ведёшь раскошную жизнь и если растрачиваешься. Любить кого бы то ни было — значит отождествиться с ним, разделить с ним свою жизнь.

Важно, чтобы общины хорошо знали, о чём они хотят свидетельствовать. Бедность — это только средство служения свидетельству любви и образу жизни.

Я очень оценил то, что мне рассказывала Надин в общине «Ковчега» в Тегусигальпе (Гондурас). В Доме Назаретстком — это название общины — она приняла Литу и Марчию, имеющих проблемы со зрением. Они обе вышли из очень бедной семьи и важно, чтобы их новый дом был, как все дома квартала, постоянно открыт соседям. Именно так они живут внизу. И не нужно, чтобы Лита и Марчия жили отдельно как в институте: нужно, чтобы у них была куча друзей, чтобы они жили как все остальные. Соседские дети всегда дома, они играют, смеются, разговаривают, поют. Я спросил у Надин, будет ли им полезен магнитофон. «Нет, — сказала она мне, — потому что дети будут играть с ним и очень быстро сломают, а если нет, нужно будет закрывать его на ключ». Шкаф или комната, закрытая на ключ, становятся таинственным местом, в котором прячутся вещи! Но ещё более они оказываются стеной для взаимного общения. Надин добавила, что не нужно иметь в нашем доме те вещи, которых нет у соседей. Они бы их привлекли и возбудили подозрение. Они захотели бы играть с ними и самим иметь их. Богатства быстро становятся преградами, порождающими ревность или чувство неполноценности: обладающие ими — «могущие», «великие», бедность должна всегда служить любви и участию. Вопрос всегда один и тот же: хочешь жить, чтобы свидетельствовать о любви и готовности принять или хочешь укрыться в комфорте и безопасности?

Общины материально побольше и побогаче не должны, однако, отчаиваться! Они должны свидетельствовать другой формой бедности и внутренним доверем к ней. И они могут попытаться не жить в роскоши и не тратиться слишком; они могут, напрмер, использовать свои здания для того, чтобы принять большее чило людей. Их богатства — дар Божий, по отношению к которому община является не собственницей, но администратором. Она должна их использовать таким образом, чтобы распространять Благую Весть о любви и участи друг к другу.

5. Ритм повседневности

Когда я был у Криса в одной из наших общин в Керале (в Индии), я с радостью и восхощением смотрел на индийских каменщиков, строивших дом. Эти люди работали основательно, но исполненные великим духом свободы, с лёгкостью в душе. Чувствовалось, что им было приятно трудиться вместе и созидать что–то прекрасное (кроме того, что прибыльное). Женщины носили на голове связки кирпечей и смеялись. К вечеру они определённо уставали, но шли спать со спокойным сердцем.

Есть что–то особенно прекрасное в аккуратной и хорошо сделанной работе. Это подобно участию в деятельности Самого Бога, Его, творящего каждую вещь разумно и мудро, прекрасно в любой своей детали.

В наше время, в эпоху автоматизма, предаётся забвению величие хорошо выполненного ручного труда. В ремесленнике есть что–то от сезерцателя. Настоящий плотник, любящий дерево и разбирающийся в своих принадлежностях, не торопится и не беспокоится. Он умеет работать, и каждое его движение исполнено точности. Выполненная рабопа прекрасна.

Есть что–то особым образом объединяющее в общине, в которой основательно и аккуратно работают, где каждый занимается своим делом. Общины, в которых много роскоши и развлечений, много времени теряется, слишком много неясностей; они очень быстро становятся вялыми общинами, в которых распространяется рак эгоизма.

В той же самой общине Керала нужно потратить какое–то время для того, чтобы начерпать воды для кухни, для того, чтобы помыться, пить, стирать, поливать сад. Естественная активность, подобная этой, поддерживает нас близкими к природе и друг к другу.

Мне нравится следующий текст из Второзакония:

Ибо Заповедь эта, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека;

она не на небе, чтобы ты мог сказать: «кто взошёл бы для нас на небо, и принёс бы её нам, и дал бы нам услышать её, и мы исполнили бы её?»

и не за морем она, чтобы ты мог сказать: «кто сходил бы для нас за море, и принёс бы её нам, и дал бы нам услышать её, и мы исполнили бы её?»

Но слово это совсем близко от тебя; оно в устах твоих и в сердце твоём, чтобы ты исполнил его

(Второзаконие 30: 11–14).

Общинная жизнь в своей повседневности не превышает силы наши.

В промышленно развитых странах сформировался изолированный от природы стиль жизни, искуственная жизнь: дома наполнены электрическими приборами; развлечения часто ограничиваются только телевизором и кинотеатром; города шумные, удушающие, загрязнённые, мужчины и женщины вынуждены помногу часов проводить в метро, на поезде, в автомобиле, в пробках. Фильмы, которые они смотрят и новости, которые они слушают, являются не чем иным, как драмами и насилием. Нужно добавить ко всему этому сообщения со всего мира, которые невозможно полностью пересказать: землятресение в Гватемале, голод в Сагеле, гражданская война в Ливане, покушения в Северной Ирландии, сообщения из стран, где не существует свободы печати, в которых властвуют тирании, казни, люди по произволу посажены в тюрьмы, в психиатрические больницы. Все эти факторы вызывают волнение и нервные срывывы. А современные мужчины и женщины чувствуют себя неспособными свести всё это воедино. Они слишком маленькие, чтобы принять все эти более–менее драматичные сообщения в свою хрупкую плоть. Именно таким образом их с лёгкостью привлекают новые мифы, обещающие спасение мира, очерствевшие секты, заявляющие, что обладают истиной. Чем более человек удручён, с тем большей силой набрасываются на него новые спасители, фанатики, то из политической, то из психоаналитической, религиозной или мистической области. Или же он хочет забыть всё в спонтанных порывах к богатству и престижу.

Общины должны стать знаком того, что можно жить по–человечески, что даже при наших нынешних структурах нет необходимости быть рабами существующих форм труда, бесчеловечной экономики, искусственных или возбуждающих развлечений.