Феликс Фрэнсис - Азартная игра

• Название: Азартная игра
• Автор: Феликс Фрэнсис
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54566-7

Во время скачек «Гранд нэшнл» в Эйнтри на глазах у сотен людей неизвестный убивает Геба Ковака, финансового консультанта фирмы «Лайял энд Блэк», человека на первый взгляд совершенно законопослушного и в криминальных историях не замешанного. Ник Фокстон, бывший жокей, друг и коллега Ковака, а также по несчастливой случайности прямой свидетель преступления, просто не может остаться в стороне. А когда и у него над головой начинают свистеть пули, убеждается, что затеянное им расследование, а точнее, его скорейшее завершение – это единственный способ остаться в живых. Однако здесь как на скачках: улыбнется удача, выпадет орел – ты победитель, упустишь шанс, выпадет решка – вылетишь из седла, и кто-то другой заберет ценный приз. Слишком ценный приз…

---

– Вообще-то, Грегори, – адвокат остановил его взмахом руки, – я пришел не к тебе. Мне необходимо переговорить с Николасом. – Пятнадцать пар глаз тут же устремились в мою сторону. – Не возражаешь? – И он подхватил меня под руку и увлек к двери.

Казалось, что эти взгляды прожигают спину, пока я выходил в предбанник вместе с Эндрю. Мы прошли мимо лифтов, свернули за угол, чтоб скрыться от любопытных глаз сотрудников «Лайал энд Блэк» и чтоб полицейский, дежуривший у стеклянных дверей, не мог нас слышать.

– Ты уж извини, – пробормотал Эндрю, – но я должен тебе кое-что передать.

Из внутреннего кармана пиджака он извлек белый конверт и протянул мне. Я взял.

– Что это? – спросил я.

– Завещание Геба Ковака. Его последняя воля.

Я переводил недоуменный взгляд с конверта на Эндрю.

– Но почему ты отдаешь его мне?

– Потому, что Геб назначил тебя своим душеприказчиком.

– Меня? – Я был крайне удивлен.

– Да, – ответил Эндрю. – К тому же ты теперь являешься единственным наследником его состояния и имущества.

Удивлению моему не было предела.

– Разве у него не было семьи?

– Очевидно, не было того, кому бы он мог все оставить.

– Но почему именно мне? – спросил я.

– Понятия не имею, – ответил Эндрю. – Может, потому, что ты ему нравился.

Разве мог предположить я в тот момент, что оставленное Гебом Коваком наследство превратится в кубок с ядом, который мне предстоит выпить до дна.

Глава 03

Во вторник я отправился на скачки в Челтенхем. Но не ради удовольствия, по работе.

Скачечный бизнес – он ни на какой другой не похож, особенно когда речь идет о взаимоотношениях между жокеями.

Конкуренция очень высока. Всегда была высока. Перед появлением в 1960 году специальных съемок скачек, дающих возможность определить, кто из жокеев вел себя не самым лучшим образом, часто случалось, что жокей подрезал соперника, не давал пройти вперед, оттеснял его лошадь к изгороди, с тем чтобы увеличить свои шансы на победу. А хлысты зачастую использовались не только для того, что подстегнуть лошадь, но и оставляли свои отметины на телах жокеев. Особенно запомнился случай в Довиле, во Франции, где Лестер Пиггот, потеряв свой хлыст, вырвал другой из рук жокея-соперника во время скачек, что помогло ему прийти к финишу первым.

Пока идут скачки, жокеи – самые непримиримые соперники, но в жизни этих мужчин и женщин, рискующих собой ради забавы других по пять-шесть раз на дню, всегда существовала дружба и чувство братства. И своих они в беде никогда не бросали.

То же случилось и со мной.

Мои заклятые соперники, которые во время скачек злорадно наблюдали за тем, как я слетел с лошади на землю – а это означало, что они могут выиграть забег, – были первыми, кто выразил мне свои соболезнования и оказывал всяческую поддержку, пока я лечился.

А когда меня вынудили уйти из скачек, именно мои друзья-жокеи устроили мне торжественные благотворительные проводы в Сэндаун-парк, где собрали денег, чтобы я мог заплатить за обучение в университете. И те же люди стали моими первыми клиентами, когда я устроился на работу независимым финансовым консультантом.

С тех пор я приобрел репутацию личного финансового консультанта людей с ипподрома. Почти все мои клиенты так или иначе были связаны со скачками, и я стал практически монополистом этого рода деятельности, причем встречи чаще всего проходили в раздевалках, атмосфера которых была мне столь знакома и дорога.

Так что раза два в неделю я регулярно ездил то на один ипподром, то на другой – конечно, все это с благословения Патрика и Грегори – и встречался со своими клиентами до, после, а иногда даже во время скачек.

В Челтенхеме в апреле царило настроение «цирк уехал» – так всегда бывает после спада возбуждения, царившего во время четырехдневного Фестиваля по стипль-чезу в марте. Часть временных трибун была разобрана, пестрые и гостеприимные палатки, раскинувшиеся на несколько акров вокруг, тоже убрали. Исчезла и атмосфера нервной энергии, радостного предвкушения, исходившая от семидесяти тысяч зрителей в ожидании победы и чествования новых героев.

Нынешнее апрельское мероприятие было событием менее впечатляющим, но на беговых дорожках продолжалось сражение между двумя ведущими жокеями, каждый стремился получить корону чемпиона текущего сезона, который завершался в конце месяца. Оба мои клиента. С одним из них, Билли Серлом, мы договорились встретиться сразу после скачек.

Часть требований государства, направленных на борьбу с отмыванием денег, сводилась к тому, что финансовые консультанты должны были «знать своих клиентов». И в фирме «Лайал энд Блэк» придерживались правила, обязывающего сотрудников лично встречаться с клиентами хотя бы раз в год – это помимо нашей регулярной трехмесячной переписки и оценки их инвестиций, которая проводилась дважды в году.

Я уже давно пришел к выводу, что это всего лишь напрасная трата времени – ждать, когда люди с ипподрома приедут к нам в Лондон на встречу. Если я хотел сохранить их в качестве своих клиентов – а я хотел, – тогда лучше самому ехать к ним, а не наоборот. И еще я знал, что встретиться с ними на месте работы, то есть на ипподроме, куда проще, нежели пытаться поймать их дома.

Я также обнаружил, что регулярное посещение скачек – лучший способ приобрести новых клиентов. Именно поэтому я в данный момент торчал на террасе перед комнатой взвешивания, грелся на ласковом апрельском солнышке часа за полтора до начала скачек.

– Привет, Фокси! О чем задумался? Отличный выдался денек, верно? Смотрел вчера «Нэшнл»? – То был Мартин Гиффорд, крупный мужчина, тренер средней руки, который всегда любил шутить, что не стал жокеем лишь потому, что у него очень большие ноги. А тот факт, что росту в нем было больше шести футов и по объему талии он мог бы поспорить с борцом сумо, как-то не принимал во внимание.

– Нет, – ответил я. – Пропустил. Проторчал в конторе весь день. Только и видел, что короткий отчет по ящику. Но я был в Эйнтри. В субботу.

– Чертовски некрасивая вышла история, – проворчал Мартин. – Это надо же, отменить «Гранд нэшнл» только потому, что какого-то там ублюдка пристрелили.

Очевидно, он читал газеты.

– С чего ты взял, что он был ублюдком? – спросил я.

Мартин как-то странно посмотрел на меня.

– С того, что так сказано в газетах.

– А мне прежде казалось, ты не веришь всему, что пишут в газетах. – Я выдержал паузу, не зная, стоит ли продолжать. – Человек, которого убили, был моим другом. И я стоял рядом с ним, когда его застрелили.

– Черт побери! – воскликнул Мартин. – Прости, брат. Страшно жаль, можешь мне поверить.

Как же, поверил я ему.

– Ладно, все нормально. Проехали.

И тут я страшно рассердился на себя за то, что упомянул об этом происшествии при нем. Ну неужели нельзя было промолчать? Все на ипподроме знали, что Мартин Гиффорд заядлый сплетник. В среде, где многие не имели представления о том, что у людей бывают приватные разговоры и какие-то секреты, Мартин был настоящим королем сплетен. Похоже, он обладал каким-то особым талантом влезать в личные дела и разговоры других людей и передавать все, что они говорили, любому, кто согласится его выслушать. Сказать Мартину, что убитый был моим другом, было равносильно размещению объявления об этом на развороте «Рейсинг пост», только сведения в данном случае доходили значительно быстрее. Все в Челтенхеме узнают об этом к концу дня, и я крайне сожалел теперь о своей несдержанности.

– Ну и что, хорошие были скачки? – спросил я, в попытке сменить тему.

– Думаю, да, – ответил он. – Дипломатка легко выиграла в конце, но на первом круге едва не угодила в канаву.

– Народу много было? – осведомился я.

– На мой взгляд, так просто битком, – ответил он. – Но я смотрел по телевизору.

– Своих не выставлял? – спросил я, зная, что достойных скакунов у него для этих соревнований не нашлось.

– Вот уже несколько лет у меня нет лошади, годной для «Нэшнл», – ответил он. – С самых девяностых, когда Ледяной сошел, а потом и вовсе помер, бедняга.

– Ну а сегодня есть приличные?

– Листопад в первом забеге. Ну и еще Весельчак в стипль-чезе на три мили.

– Что ж, удачи тебе, – пожелал я.

– Ага. Удача, она нам всем пригодится. Листопад вряд ли выиграет, да и на Весельчака надежды тоже маловато. Шансов у него нет. – Он на секунду умолк. – А кем был тот твой друг, которого убили?

«Черт», – подумал я. Надеялся, что он уже забыл об этом, но, как оказалось, нет. Не зря Мартин Гиффорд заработал репутацию отъявленного сплетника.

– Да просто коллега по работе, – равнодушным тоном бросил я.

– А как его звали?

Стоит ли говорить ему? С другой стороны, почему нет? Все газеты уже пестрели его именем.

– Геб Ковак.

– А за что его убили? – не унимался Мартин.

– Понятия не имею, – ответил я. – Я ведь уже говорил: он всего лишь мой коллега по работе.