Лариса Райт - Золотая струна для улитки

• Название: Золотая струна для улитки
• Автор: Лариса Райт
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53814-0

У нее необычное для русского уха имя – Андреа. Она испанка, но живет в России. Она настоящий, большой музыкант, но играть больше не может: нельзя исполнять фламенко, если в твоей душе поселилась боль, из-за которой все потеряло смысл.

Теперь ее существование похоже на страшный сон.

В сказке Спящую царевну разбудил один-единственный поцелуй любящего человека. В жизни все, конечно, иначе: чтобы проснуться и вновь начать жить, Андреа понадобятся долгие дни, много терпения и – любви. Любви, которую она будет не только принимать, но и дарить.

---

Андреа привыкла наделять дом характером, атмосферой, жизнью. У них с Димом теперь тоже живая комната: со своей историей, со своей религией, со своим пафосом. В темных переходах здания, по которым она механически передвигается вслед за свекром, царит бездушность: ни картин на стенах, ни фотографий, ни бессмысленных безделушек. Никогда еще Андреа не приходилось бывать в таком бесчувственном, вымершем доме.

Они спускаются по винтовой лестнице в темную ночь подземелья, свекор отодвигает тяжелый засов, распахивает дверь – и Андреа попадает в рай.

Такого она не видела никогда. Ни в Испании, ни в музее Глинки в Москве, ни в частных коллекциях. Она вообще еще никогда и нигде не видела такого количества гитар, даже в музыкальных магазинах, в которых они с Димом частые гости. Все стены тридцатиметровой комнаты увешаны гитарами разных форм и размеров, гитары лежат и стоят на полу, на подставках и без, шестиструнные и семиструнные, классические, акустические, электрические, у некоторых отсутствует гриф, у других – не натянуты струны. Да, дело не в количестве инструментов, а в их многообразии. Когда Андреа вновь обретает способность говорить, она задает единственный пришедший на ум вопрос:

– Вы собираете гитары?

– Ну, в каком-то смысле собираю. Я их делаю.

– Как делаете?

– Руками, – смеется свекор, обрадованный произведенным эффектом, а Андреа ругает себя за глупость. Как будто она не знает, как делают гитары.

– Все-все сами?

– Все-все. Иди-ка сюда. Смотри, – свекор снимает со стены обычную на первый взгляд гитару, – попробуй.

Андреа охотно извлекает несколько звуков. Гитара как гитара. Ничего особенного. В глазах свекра хитрые искорки.

– А теперь слушай. – Он садится, кладет инструмент себе на колени, ловким движением достает откуда-то металлическую пластину с закругленным ребром и начинает играть на гитаре так, как обычно играют на гуслях. Музыка становится протяжной, звук – певучим, льется сентиментальная, немного грустная мелодия.

– Слайд-гитара? – со знанием дела спрашивает Андреа.

– Профи. – Звучит одобрительно, без издевки. – Это гавайский вариант. Видишь, струны высоко подняты над ладами?

– А батл нек у вас есть?

– Эй, детка, да ты и Вадиму фору дашь. Здесь все есть: и батл нек, и добро, и нэшнл, и педалл-стил. Вот эта – нэшнл, звук резкий, но быстро гаснет, хороша для исполнения блюза, а вон та, с испанским грифом – добро, у нее звук мягкий, кантилена яркая. Такие гитары любят фолк-музыканты.

– А это что? – Андреа зачарованно смотрит на диковинный инструмент, не решаясь дотронуться: гитара похожа на двуглавого орла, у нее два грифа, а внизу, будто лапки птицы, расходятся несколько педалей.

– О… Это вещь. Похожа на арфу, правда? Это педальная стилл-гитара. С помощью педалей и коленных рычагов можно менять натяжение отдельных струн прямо во время игры, переиначивая строй всего инструмента. Хочешь попробовать?

– Здесь десять струн.

– Да. Тебе повезло. Бывает еще двенадцать.

Так они ходят от инструмента к инструменту. Андреа пробует свои силы на каждом: от пятиструнного банджо до лап-стила. Сначала легонько дотрагивается до струн, боясь потревожить инструмент, оскорбить его неправильной нотой, неверным звуком, неточной тональностью, слабым аккордом. Чуть погодя начинает чувствовать ответное движение хранителей музыки, услышавших заветное «сим-сим» и впустивших в свои недра хозяина. Гитары следуют за настроением девушки, наполняют комнату радужным шквалом мелодий, выплескивают эмоции в застоявшийся воздух.

– Гитары – они как женщины. К каждой вроде нужен свой подход. А на деле – одно и то же. Только вашим ушкам подавай красивые слова, а инструменту нужны умелые руки. Под тебя гитара подстраивается, держит твой ритм, не выскальзывает, не убегает, позволяет вести, подсказывает, направляет. А с Вадимом многие из обитателей этой комнаты в контрах. Он всех обскакать хочет, навязать свой характер, принудить, заставить, победить. Вот спроси его, что главное в музыке…

– Сложность замысла и сила звучания.

– Да, конечно. Наш мальчик так думает. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. В музыке важна эмоциональность и искренность.

– Просто Дим апеллирует к голове, когда играет.

– А твоя гитара разговаривает с душой, детка. И Вадима хочется слушать, а от твоей игры хочется плакать навзрыд. Понимаешь, в чем разница?

Андреа смущена. Ей приятно, но как-то неловко. Зоя говорит то же самое, хоть и ничего не понимает в музыке. Зоя встречалась какое-то время со студентом из Гнесинки, коротала вечера в компании музыкантов, но быстро потеряла интерес к их тусовке: познакомилась на какой-то презентации со своим шведом и откололась. Дим не понимает, почему Андреа продолжает с ней общаться. Зоя может рассуждать только о мужиках и шмотках. Андреа слушает истории про шведа и моду, про моду и шведа, про модного шведа и шведскую моду, а Зоя слушает ее гитару и восхищается. Говорит, что Андреа – гений. Только в их семье из двух человек общепризнанный гений – Дим, а она – просто талантливый музыкант. И пока гений ищет условия для выражения своей гениальности, талант тихо создает ему возможности для поисков.

Продюсер, точнее, художественный руководитель одного из достаточно известных столичных музыкальных коллективов, приходит не в ресторан, а на один из банкетов, где играет Андреа. Девушка получает приглашение на прослушивание. В группе освободилось место только для одного гитариста. И на прослушивание отправляется Дим. Его приглашают на работу – Андреа счастлива. Дим ездит на гастроли, Андреа – на вечеринки. Дим играет для серьезной публики, Андреа – для толстосумов. «Ждешь второй шанс?» – спрашивает ее худрук Дима при встрече. «Нет, – думает Андреа, – жду ребенка».

– Ну, как тебе комната? – теперь уже свекор допрашивает с пристрастием.

– О-о-очень понравилась, – выдыхает Андреа. – Она такая, такая… – Девушка вспоминает все длинное путешествие по дому и решается на признание: – В ней есть жизнь, понимаете?

Свекор грустно кивает, кончики усов словно обвисают, на шее проступают напряженные желваки.

– В ней есть любовь, – признается он в ответ.

Обратный путь они проделывают в полном молчании. Андреа не показалось: в доме родителей Дима нет чувств.

Из кухни доносится приглушенный голос свекрови:

– Она такая тоненькая, Вадинька, одни косточки. Кудрявые пружинки – все, что в ней есть. Совсем ребенок. Куда ей рожать? Как рожать?

Андреа краснеет и замирает у входа, свекор вталкивает ее в кухню и громко говорит, заставляя краснеть жену:

– Как все. Родишь маленького Пако, получишь дредноут с грифом из красного дерева, заметано? – подмигивает невестке.

– Заметано.

Через две недели о ребенке напоминала только начатая коробка витаминных драже.

12

Люди!

Вы когда-нибудь задумывались, почему письма из нашей обители переполнены воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем? И ни слова о настоящем? Вовсе не потому, что настоящее постыло и ужасно. Его просто нет. Вырезанный из жизни кусок: без времени, без событий, без новостей. Всеобъемлющая, кошмарная, ненавистная осень…

Андреа откладывает письмо. Она начала читать с интересом, даже успела проникнуться сочувствием, но теперь… Андреа любит осень. С приходом дождей и уныния в мире наступает гармония; природа наконец-то принимает женщину в свои объятия, обволакивает жухлой листвой, покачивает холодным ветром, баюкает постукиванием капель. Андреа перестает чувствовать отторжение окружающих. Кислые лица, ноющие суставы, надвигающийся грипп – осень. Нагие деревья, мокрые ноги, сломанные зонты – осень. Андреа довольна. Мир угрюмо плачет вместе с ней, и она перестает чувствовать одиночество.

Вот только застекольную малышку не волнуют капризы природы. Каждый день Андреа наблюдает за пламенным жаром лета. Девочка стучит каблучками, разжигая огонь костра. Андреа не чувствует холода, не замечает щиплющей мороси, не отходит под козырек. Движенья танцовщицы страстные, сильные, резкие. Даже чересчур резкие, опережающие ритм гитариста. Пальцы Андреа постукивают по парапету, отбивают бой, зажимают лады, впитывают мелодию. Андреа попадает в такт, а малышка спешит.

– Зачем вы сюда ходите? – Бабушка малышки взволнована, смотрит на Андреа с неприязнью.

– Играть на гитаре.

Правда выскальзывает раньше, чем Андреа успевает подумать. Женщина испуганно отшатывается.

– Я не сумасшедшая! – Зачем это она оправдывается? Ах да. Затем, чтобы женщина не ушла. Надо успеть сказать. – Знаете, вашей внучке не хватает пластики, эмоции опережают ритм, все слишком, все через край, понимаете?

Женщина какое-то время наблюдает за происходящим в зале, потом спрашивает недоверчиво:

– Кто вы?

Молчание.

– Наташа действительно резковата, но все считают, у нее талант.