Константин Серебров - Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая)

• Название: Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая)
• Автор: Константин Серебров
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2001
• ISBN: 5-7619-0131-5

Настоящая книга является первой из серии `Путь в Зазеркалье`. Это попытка выразить в литературной форме идеи Внутреннего Пути, принадлежащие Герметической Школе `Атанор`. Она знакомит читателя со скрытыми измерениями жизни странствующего Мастера, увиденными глазами ученика. Неофиту, для того чтобы реализовать свою давнюю мечту о познании высшей природы человеческого `Я`, приходится оставить привычный образ жизни и принять участие в непонятной и загадочной миссии Мастера. Перед читателем проходит панорама мистических салонов Москвы, галерея живописных образов охотников за неведомым. Их внутренняя жизнь протекает на тонких планах, раскрывающихся время от времени перед нашим героем в необычных приключениях. Книга написана живым, непосредственным языком и доступна самому широкому кругу читателей, интересующихся вопросами внутреннего развития.1.0 — создание файла

---

   Месяца через два Гурий получил письмо, в котором Джи приглашал его познакомиться с алхимическим лабиринтом Москвы. Радости Гурия не было предела. Он заглянул ко мне ненадолго, с огромным рюкзаком за плечами, и в этот же день вылетел в Москву. Я тоже хотел поехать с ним, но не мог: дела держали меня в Кишиневе.

   Дни пролетали однообразно и скучно; иногда мне удавалось уловить сон, где я встречал Джи, и это было единственной радостью. Прошла осень, началась зима. Никто из моих знакомых не хотел и слышать о Пути; я был одинок в своем устремлении.

   Однажды вечером, когда я перечитывал самиздатовский том Кастанеды, раздался настойчивый стук в дверь. Я открыл – и увидел веселое лицо Гурия. Он важно стоял на пороге, в истертых джинсах, со своим нелепым круглым рюкзаком за спиной.

   – Наконец-то ты вернулся! – обрадовался я.

   Гурий протиснулся в дверь, цепляя рюкзаком за косяк, и протянул мне задубевшую ладонь. Я довольно холодно пожал его руку, чтобы сбить московскую спесь, а затем пригласил за стол, приготовив кофе с коньяком. Гурий пренебрежительно огляделся и заметил:

   – Да, у тебя не так интересно, как в Москве, – ты здесь, в провинции, уже, видать, отстал от духа времени.

   Мне был неприятен его высокомерный тон: он пытался показать, что его шансы намного выросли.

   – Я приехал прямо к тебе, даже домой не зашел, – произнес он, отхлебывая кофе. – Но ты не думай лишнего о себе, это я поступаю так по просьбе Джи.

   Колкие замечания так и вертелись у меня на языке, но я, помня о самонаблюдении, сдержался: очень хотелось узнать все до мелочей. “Его опыт может пригодиться мне на Пути к Просветлению”, – подумал я и, преодолев себя, налил ему сто граммов коньяку в граненый стакан.

   – Не ожидал от тебя такого широкого жеста, – сказал он с ухмылкой. Дождавшись, когда он допьет весь коньяк, я спросил:

   – Не мог бы ты поподробней рассказать об алхимической Москве?

   По его лицу расплылось довольство; он закурил и после нескольких затяжек, значительно посмотрев на меня, начал свой рассказ.

   Получив неожиданное приглашение от Джи, я вылетел первым же самолетом в Москву и через два часа уже был в аэропорту Внуково. До этого я еще никогда не путешествовал самостоятельно и поэтому всю дорогу размышлял о предстоящей встрече и переживал, как бы не опоздать на вечернее приключение. Новенький желтый автобус минут за сорок довез до станции метро “Юго-Западная”. Пока я гадал, та ли это станция, что мне нужна, автобус опустел, и я вышел вслед за остальными. Под ногами скрипел свежий снег; я с любопытством разглядывал лица прохожих, выискивая кого-нибудь, кто бы мог подсказать мне дорогу.

   Я сделал несколько неудачных попыток, обращаясь к озабоченно спешащим москвичам, которые, бросив короткое “не знаю”, исчезали в глубине метро. В смятении и растерянности озираясь по сторонам, я наконец набрался смелости и подошел к высокой женщине в элегантном длинном пальто, в замшевых сапогах на тонких каблуках, с небольшой сумочкой, которую она прижимала к груди рукой в черной перчатке. Она никуда не торопилась, как можно было предположить, глядя на нее, и это привлекло меня. Ее глаза оживились, и она, сдерживая улыбку, подробно объяснила мне, как добраться до Авиамоторной. Всю дорогу я думал: согласилась бы она плавать на Корабле Аргонавтов или нет; если “да” – то моя жизнь могла бы превратиться в сплошное удовольствие.

   Выйдя из метро, я через несколько минут добрался до девятиэтажного кирпичного дома, угрюмо стоящего на углу улицы, и вошел в темный проем первого подъезда. На четвертом этаже я нетерпеливо нажал кнопку звонка и стал ждать. Дверь открыл Джи, одетый в джинсы и серый свитер, похожий на кольчугу. Я выпалил:

   – Джи, наконец-то я добрался сюда! Я так счастлив!

   Но Джи приложил палец к губам. Я взглянул в его глаза и вдруг сам увидел в них то, чему не знал названия. “Касьян называл это сиянием бесконечности”, – вспомнил я. Джи открыл дверь, скрытую за тяжелой портьерой, и жестом пригласил войти. Я оказался в небольшой комнате, в центре которой стоял круглый стол красно-коричневого дерева. На деревянной подставке красовался небольшой фарфоровый чайник старинного вида с изображением китайского мудреца и причудливых птиц и две разностильные чашки. На диване, накрытом блеклым цветным покрывалом, сидела Фея; ее глубокий, как пустота Вселенной, взгляд был сосредоточен на узорных кольцах дыма, поднимающегося от сигареты. Пепельно-золотистые волосы падали легкими завитками на плечи, а лоб закрывала прямая челка. Голубой тонкий свитер и джинсы подчеркивали стройность и гибкость фигуры. Однако облик Феи совсем не вязался с этой одеждой: она больше напоминала древнеегипетскую принцессу, и это сходство было даже пугающим. Она перевела взгляд на меня, и я, слегка оробев, приветствовал ее. Тем временем Джи надел длинное серое пальто, напоминавшее шинель, и вложил во внутренний карман несколько конвертов. Потом снял с вешалки меховую темно-коричневую шапку и вынул из кармана, расправляя, старые кожаные перчатки.

 – Ягненочек, – сказал он нежно Фее, – мы скоро вернемся.

   – Хорошо, – вибрирующим голосом, как бы издалека, ответила она, – я буду вас ждать.

   Я оторвал взгляд от необычных картин, висевших на стенах, – они были написаны на холстах, на дощечках, на кусках плотного картона и излучали тонкую ясную атмосферу, похожую на атмосферу Феи.

   – Я прошу тебя быть предельно алертным, – сказал Джи, – и вести себя в коридоре и на кухне очень тихо. Соседка ведет с нами коммунальные бои по поводу квадратных миллиметров совместной жилплощади.

   – Понятно, – ответил я и, открыв дверь, осторожно шагнул в коридор, но зацепил рукавом стоявший у входа высокий сосуд, музейного вида, покрытый разноцветной эмалью, и он свалился с громким звоном.

   Джи укоризненно посмотрел на меня и вышел на лестничную площадку. Он мог передвигаться совершенно бесшумно и незаметно, несмотря на массивность своего тела. Я выскочил за ним, и мы спустились по выщербленным ступеням.

   Было около четырех часов пополудни, и надвигались тусклые сумерки.

   – Ну, как ты жил в Кишиневе? – спросил Джи по дороге.

   – Очень хорошо. Почти каждый день я закручивал обучающие ситуации, – ответил я гордо.

   – И как же ты это делал?

   – Я брал с собой бутылочку-другую сухого вина и отправлялся к кому-нибудь в гости – обсуждать идею духовного роста.

   Сказав это, я почувствовал, что фраза прозвучала нелепо: в его атмосфере значимость событий кишиневской жизни куда – то испарилась.

   – Очень даже интересно, – произнес Джи и свернул с тротуара на боковую дорожку, ведущую к стеклянной коробке почтового отделения. Еще подходя, я заметил две длинные очереди, выстроившиеся у касс, и предложил:

   – Давайте займем очередь, а сами посидим в кафе.

   – Посмотрим, – ответил он, открывая стеклянную дверь.

   Мы прошли в душный зал, где множество людей с усталыми лицами терпеливо ждали своей очереди. Я встал в стороне, подальше от исходившей от них тягостной атмосферы.

   Джи непринужденно стоял, оглядывая малопривлекательную обстановку: стены, выкрашенные серой краской, заслеженный пол, стойку со старыми газетами и журналами. Его взгляд остановился на высоком, чахнущем от холода и сырости кактусе в большом горшке. Он рассматривал его с большим интересом, а затем подозвал меня:

   – Гурий, если ты поговоришь с этим растением, то унылая атмосфера почты изменится, и нам легче будет стоять здесь.

   “Какой стыд”, – подумал я и стал нервно оглядываться, высматривая, не услышал ли кто-нибудь нелепое предложение Джи.

   – Попробуй поднять ему настроение, – доверительно продолжал он. – Ты ведь понимаешь, как скучно этому кактусу стоять в углу, не имея возможности отлучиться. Ты находишься в более выгодном положении.

   – Мне не хочется становиться посмешищем в глазах этих людей.

   – Ты же попросился юнгой на Корабль, – напомнил мне внезапно Джи, – и обещал учиться.

   – Но ведь не тому, чтобы вести разговоры с кактусом! – обиделся я.

   – Юнга, – ответил серьезно Джи, – должен уметь налаживать контакты не только с симпатичными девушками, но и с другими обитателями Земли. Ведь ты не знаешь еще, в какие Космосы тебе, может быть, придется нести знание. Так что, будь добр, поговори с кактусом. 

   Я сдался и, подойдя к обмякшему от тоски кактусу, недовольно пробормотал:

   – Из-за тебя, колючий переросток, я попал в дурацкую ситуацию. Рос бы ты спокойно у себя в Мексике, я бы и горя не знал.

   – Смог ли ты найти немного тепла в душе для этого заброшенного существа? – спросил Джи.

   Я смутился, но затем уверенно солгал: