Михаил Росляков - Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах

• Название: Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах
• Автор: Михаил Росляков
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: ISBN 5-289-01348

---

Для характеристики отношений Кирова с некоторыми членами Политбюро ЦК расскажу один памятный и симптоматичный эпизод. В 1932 или 1933 году, когда В. В. Куйбышев был еще в должности председателя Госплана СССР, в Политбюро по просьбе С. М. Кирова разбирали наш вопрос, касающийся расчетов по бюджету Ленинграда с центром. По ряду доходных статей в местный бюджет отчислялись некоторые поступления по центральным доходам: налог с оборота, отчисления от подоходных налогов, размещение займов и т. д. Объем бюджета Ленинграда утверждался правительством, а определенные лимитами излишки переводились поквартально в госбюджет.

Мы выполняли свои обязанности честно, аккуратно, но… появлялись либо новые потребности, либо сверхплановые поступления, и возникали, скажем, споры между нами и НКФ. Киров всегда внимательно следил за точностью соблюдений обязательств, но вместе с тем и не давал в обиду местные интересы, когда можно было несколько повысить наш бюджет. Если не удавалось отрегулировать вопрос по линии ведомства финансов или по линии советских органов, Киров охотно шел на постановку вопроса в Политбюро для окончательного решения. Так было и в этот раз.

Политбюро не приняло решения, а поручило Кагановичу, Куйбышеву, Кирову, Сулимову и Гринько решить этот вопрос в комиссионном порядке. В назначенный день и час мы с И. Ф. Кодацким явились в ЦК, в здание на Старой площади. Киров не мог приехать в Москву. Перед началом заседания комиссии в кабинете Л. М. Кагановича мы узнаем, что нет В. В. Куйбышева, а Киров нам наказывал, что без Куйбышева нельзя надеяться на успех.

Видя ситуацию, И. Ф. Кодацкий говорит мне: «Иди в соседний кабинет и звони по кремлевской (иногда называемой серебряной) вертушке Кирову, в Ленинград, проси мобилизовать Куйбышева, а я пока что подзатяну с началом». Звоню Кирову, докладываю. Он говорит: «Сейчас позвоню Валериану и скажу, чтобы он шел». А Госплан тогда находился на Карунинской площади — в 150–200 метрах от ЦК. Я жду у аппарата. Буквально через минуту-две Сергей Миронович вызывает меня и говорит: «Все в порядке». Иду в кабинет Кагановича. Там, как условились, Кодацкий завел какой-то отвлеченный разговор. Началось обсуждение нашей просьбы, и в самый разгар открывает дверь В. В. Куйбышев. Он на ходу, улыбаясь, довольный «оперативностью» Кирова, заявляет: «Вот Сергей прислал меня на помощь ленинградцам». Его участие склонило чашу весов в нашу пользу, вопреки стараниям Кагановича ущемить интересы Ленинграда.

3 декабря 1931 года решение ЦК партии и Совнаркома опубликовано во всех газетах. Киров был очень доволен результатами нашей работы и принятыми решениями. 12 декабря проведена первая Ленинградская городская партийная конференция, избран городской комитет во главе с С. М. Кировым (он же и секретарь областного комитета).

Известно, что Л. М. Каганович, будучи секретарем ЦК, одновременно в те годы был и секретарем Московского городского комитета партии, и наркомом путей сообщения (НКПС). Этим совместительством Каганович усиленно пользовался для ускорения строительства Московского метрополитена. Ночами он объезжал с группой работников НКПС сортировочные пути железнодорожного узла Москвы, отцеплял из составов вагоны со строительными материалами, идущими в другие местности страны, в том числе и в Ленинград, и направлял их на строительство метро. «Железному наркому», как тогда называли Л. М. Кагановича, все сходило с рук. Не раз Киров обращал внимание Сталина и Молотова на самоуправство Кагановича, но тот продолжал применять свои вылазки на дороги московского узла.

Вспоминается еще один эпизод. После районирования, проведенного в Ленинградской области, было организовано 9 округов, в том числе Великолукский. В 1929 же году задумано было организовать Западную область с областным центром в Смоленске. Для придания экономической мощности вновь создаваемой Западной области Госплан предложил включить в ее состав Великолукский округ, изъяв его из Ленинградской области.

Великолукский окружком и его секретарь Глушенков крепко возражали, доказывая и экономическое тяготение к Ленинграду, и единство псковского льняного массива. Наши обком и облисполком поддержали работников Великих Лук. Когда был поставлен вопрос в ЦК, на Политбюро, Киров вызвал меня и сказал: «Поезжайте в Москву вместе с Глушенковым и на заседании Политбюро как представитель обкома отстаивайте оставление Великолукского округа в составе нашей области».

В ожидании, когда будет рассматриваться наш вопрос, мы с Глушенковым в приемной ЦК увидели С. С. Лобова. Он поинтересовался у меня, с каким вопросом мы приехали. Ожидание затягивалось. Спустя некоторое время вижу, Лобов вновь выходит из комнаты заседаний (а члены ЦК имели право присутствовать на заседаниях Политбюро, за исключением вопросов «особой папки»). Подхожу к нему и спрашиваю — что слышно, когда наш вопрос будет обсуждаться, а он, смеясь, говорит мне: «Чудак ты, Росляков, Киров ведь знает, что вопрос уже раньше решен, и потому не поехал сам, а послал тебя». Так оно и было. Когда нас вызвали на заседание, то едва мы вошли в комнату Политбюро, как председатель (не помню кто именно) объявил: «Ну, вопрос о Великих Луках решен, и вы свободны». Лобов оказался прав.

* * *

Мне кажется, что трещинка в отношениях Сталина и Кирова появилась и, пожалуй, обнаружилась в конце 1932 года, с момента трагической гибели Надежды Сергеевны Аллилуевой. С матерью Надежды Сергеевны я работал в 1915–1918 годах в одном госпитале Петрограда, имел встречи с Анной и Надеждой. Версий о смерти Надежды Сергеевны было три. Официальная, но истине не соответствующая — умерла от острого аппендицита. Вторая — самоубийство. Третья — убил Сталин. Лично я в первые же часы после гибели Надежды Сергеевны от товарищей, близких к органам НКВД (Б. О. Лившиц, М. И. Лифшиц), слышал о второй. В обкоме тоже говорили — самоубийство. Киров тоже так считал. Первая версия — смерть от болезни — сложилась лишь под давлением обстоятельств, необходимости извещения населения. Н. С. Аллилуева, измученная деспотическим и коварным характером Сталина, ушла из жизни, находясь в состоянии раздраженности и обиды на вызывающее поведение Сталина 8 ноября 1932 года, когда она была с ним у Ворошиловых в гостях. Ушла из жизни, оставив ему двоих детей — Василия (11 лет) и Светлану (6 лет).

Об оставлении какой-либо предсмертной записки разговора не было. Сталин, узнав о случившемся, страшно растерялся. Главное не в том, что потерял жену, друга и мать его детей. Нет, главное в том, что Надежда своей смертью подрывала его престиж. Главное — отклики в стране и за рубежом. Это не моя интуиция, это не мой домысел, об этом прямо говорили люди, знавшие натуру Сталина, знавшие его отношение к жене. Это сквозило в словах Кирова. Прямо говорил об этом С. С. Лобов.

Сталин растерялся настолько, что поставил вопрос об отставке, но как поставил — лукаво: «Могу ли я оставаться на этом посту? Как отнесутся к этой семейной драме люди, товарищи?» Немедленно было обсуждено в Политбюро положение дела, и вновь — честные до наивности люди подумали-подумали и решили уговорить Сталина не уходить в отставку. И Кирову тоже пришлось уговаривать Сталина. Об этом он сообщил в узком кругу членов бюро, а у многих возникало сомнение: можно ли в действительности оставаться Сталину на столь высоком посту? Решено было сообщить, что Н. С. Аллилуева умерла от болезни.

10 ноября в «Правде» и других газетах был помещен портрет Н. С. Аллилуевой в траурной рамке и сообщение от ЦК ВКП(б), которое кончалось следующими словами: «…в ночь на 9 ноября внезапно скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева». Помещено также письмо ЦК ВКП(б) — членов Политбюро, секретарей ЦК и их жен. В нем говорится: «Память о Надежде Сергеевне как о преданнейшей большевичке, жене, близком друге и верной помощнице тов. Сталина будет всегда нам дорога». Подписи: Екатерина Ворошилова, Полина Жемчужина[61], Зинаида Орджоникидзе, Дора Хазан[62], Мария Каганович, Татьяна Постышева, Ашхен Микоян, Ворошилов, Молотов, Орджоникидзе, Куйбышев, Калинин, Каганович, Постышев, Андреев, Киров, Микоян, Енукидзе. Обращает на себя внимание отсутствие подписи жен Кирова и Куйбышева.

В этом же номере газеты помещены скорбные сообщения от друзей и товарищей, которые «с глубоким прискорбием извещают о преждевременной смерти слушательницы отделения искусственного волокна химического факультета Всесоюзной промакадемии Надежды Сергеевны Аллилуевой».

В последующем газеты печатают соболезнования Сталину от лиц и организаций. О похоронах есть информация и фотоснимок. Не были опубликованы причины смерти молодой женщины, не было никакого медицинского акта, а был пущен слух, что Надежда Сергеевна скончалась от приступа острого аппендицита. Так в угоду Сталину и ради сохранения его престижа родилась эта версия, далекая от истины.