Андрей Богданов - Русские патриархи1589–1700 гг

• Название: Русские патриархи1589–1700 гг
• Автор: Андрей Богданов
• Издательство: ТЕРРА; Республика
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Первые три главы (по Смуту) опубликованы отдельно: Богданов А.П. Тайны московской патриархии. М.: Армада, 1998. 377 с. Внесена авторская правка. Например, в издании 1998 года говорится на с. 9. о выделении денег «на помин души царя–кровопийцы», а в издании 1999 г. слово «кропийцы» опущено.

---

Восставшие писали, что они искони верно служат государям и против всех российских неприятелей бьются, не щадя голов своих, что с их стороны «никакого злого умышления на наш государский дом, и на наш государский синклит (совет. — А. Б.), и на весь чин Московского государства думы нет и не бывало… а и впредь обещаются они служить и радеть… государям со всякой верностью». Действительно, в конце мая и в июне, когда писались челобитная и жалованная грамота, стрельцы, солдаты и иные служилые люди по прибору поддерживали в Москве порядок и аккуратно выполняли распоряжения правительства (которое, в свою очередь, не давало повода для нового взрыва народного гнева). Значительным успехом Софьи было то, что стрельцы отмежевались от движения холопов, твердо обещав не иметь с подневольными людьми никакого «приобщения и думы». Их позиция была пронизана стремлением внести порядок в дела государства.

Они требовали покончить с «посулами» (взятками) в приказах, которыми славились дьяки и подьячие, и ликвидировать саму основу взяткобрательства, «безволокитно» завершив все «невершеныя и крепостные дела» «всяких чинов людей». Пресечение приказной волокиты и мздоимства было насущной задачей, и восставшие выражали в своем требовании общегосударственные интересы. Не менее важными для страны были их требования положить конец разворовыванию государственной казны, порождаемому бесконтрольностью чиновников.

В челобитной предлагалось передать прием и расход казенных денег по всем приказам в руки выборных горожан, дабы «государственной казне никакой порухи не было». Под контроль должны были попасть и сборщики денег на местах — по кабакам, таможням и т. п. Их следовало постоянно проверять по книгам денежного прихода. Восставшие указывали, что дьяки и подьячие многие годы давали государственные деньги в долг купцам и промышленникам, получая за это немалые «посулы». Разошедшиеся казенные средства необходимо было взыскать.

Ряд справедливых требований касался положения наиболее боевитой и организованной части восставших — стрелецких полков. Стрельцы жаловались, что выдаваемых им «подъемных денег» не хватает на покупку и пропитание коней и снаряжения для похода, что им приходится из своих денег содержать артиллерийский парк и покупать все полковое имущество, начиная со знамен, отчего они «разоряются все без остатку». Когда стрельцы уходят на службу, их жены и дети не могут получить в Москве из приказа причитающееся им «на прокорм» жалованье без «выворота и от дьяков и от подьячих без выкупа» (то есть без вычетов и мздоимания). «Для своих прихотей» мелкие начальники — пятидесятники, десятники и урядники — безжалостно бьют стрельцов кнутом и батогами.

Стрельцы просили не взимать выданного вперед жалованья на отставленных товарищах и семьях погибших, запретить полковникам заставлять своих подчиненных работать на них и отбирать их «изделья». Наконец, служивые просили освободить их от весьма утомительной службы по сбору продовольственного налога и выдаче хлебного жалованья, соблюдать очередность в высылке на службу и смене разных полков (за что чиновники тоже требовали взятки). При удовлетворении этих требований основные участники восстания — стрельцы и солдаты московских полков, пушкари, затинщики, купцы и посадские люди, ямщики — обещали полное повиновение властям и службу государям «без всякого прекословия».

Особое внимание современников привлекла идея восставших увековечить память о своем выступлении в защиту государства каменным столпом на Красной площади. Они хотели «будущим родом в память написати» на столпе «побиенных вины и их стрельцов радение». Памятный столп на Красной площади был возведен, а требуемые восставшими жалованные грамоты отпечатаны в кремлевской Верхней типографии.

Софья, Голицын, Одоевские и другие придворные, выступившие на борьбу с восстанием, обманывали стрельцов, солдат и горожан своим видимым примирением с требованиями народа. Патриарх Иоаким не смел противиться решениям правительства и беспрекословно венчал на царство двух царей — Ивана и Петра — одновременно. Тем не менее авторитет официальной Церкви падал. Стрельцы не тронули Иоакима, хотя знали о его роли среди «изменников». Они просто лишили патриарха «караула» для расправы со староверами, зажигательные речи которых все более возбуждали Москву против никонианских церковных властей.

Бунт староверов

Вспыхнувший в Москве бунт поборников старой веры был подавлен 5 июля 1682 г. главным образом благодаря «премудрости и добропохвальному мужеству» Софьи Алексеевны.

Сильвестр Медведев увидел в царевне пример «Новой Деворы», богодухновенной девы, спасшей Русскую православную церковь от погибели и разорения. Его идейный противник Савва Романов, описавший события с противоположной стороны [400], совершенно солидарен с Сильвестром в том, что именно Софья — и исключительно она — нанесла поражение «правому делу» староверов.

Романов и Медведев констатировали неспособность Иоакима и всех церковных иерархов справиться с мощным движением староверов без активной помощи светской власти. По Медведеву, речь шла об общей опасности для всех приверженцев официальной Церкви, о невозможности вести полемику с раскольниками, которые «разодрали» специально изданную тогда Иоакимом полемическую книгу и не слушали никаких увещаний. По Романову, патриарх попросту не смог вести спор самостоятельно и был спасен ухищрениями Софьи.

Сильвестр уверяет, что вожди староверов готовили убийство патриарха; тот вынужден был настаивать на «прениях» с раскольниками в присутствии государей, просить светскую власть о защите. Савва пишет, что не только князь Иван Хованский, поставленный Софьей во главе Стрелецкого приказа, но даже царица Наталья Кирилловна поддерживала связь со староверами, предупреждая их о «дьявольском вымысле» царевны (которую мать Петра, оправдывая свою кличку «Медведица», ненавидела с лютостью). Оба историка событий сходятся на том, что действия Софьи в этот критический для официальной Церкви момент продемонстрировали ее незаурядные политические таланты.

Прежде всего, царевна предложила патриарху устроить «прения» во дворце, в Грановитой палате, а не на Лобном месте или в патриарших хоромах, где Иоаким легко мог стать жертвой фанатиков. Получив сообщение, что стрельцы готовы поддержать староверов, она сумела провести совещание с частью стрелецких выборных и установить, что слух сильно преувеличен, что большинство служивых безразлично к пропаганде вождей староверов.

Драматическая сцена разыгралась в тот день в царском совете. Здесь было объявлено тайное «доношение», чтобы цари и члены царской семьи не ходили с патриархом и церковными властями в Грановитую палату, «а если пойдут, то им от народа не быть живым!» Софья, разгадав, сколь выгоден этот слух староверам, проявила «велие дерзновение» и заявила: «Если и так, то будь Божья воля; однако не оставлю я святой Церкви и ее пастыря, пойду туда». Она увлекла за собой прославленную набожностью и меценатством тетку — царевну Татьяну Михайловну, сестру — царевну Марию Алексеевну, и даже царицу Наталью Кирилловну, цеплявшуюся за любую видимость власти.

На пути Софьи встали перепуганные бояре, узнавшие, что если царевна выступит на защиту патриарха, то подвергнет опасности не только свою жизнь: побиты будут и царедворцы, как это уже было недавно в дни взятия Кремля восставшими. «Ужаса смертного исполненные» бояре умоляли Софью Алексеевну, «дабы она, великая государыня, с патриархом и властями в Грановитую палату идти Не изволила и себя бы и их от напрасной смерти освободила».

Но Софья, «ни мало прошению их внимая», двинулась в Грановитую палату сама и повелела звать патриарха, указав ему безопасный путь по внутренней дворцовой лестнице. В отличие от перепуганных царедворцев и узколобых интриганов, вроде Хованского и царицы Натальи Кирилловны, Софья Алексеевна понимала, чем грозит правительству разрушение церковной иерархии. Но преодолеть страх и выступить на защиту патриарха было мало. Следовало сокрушить мощное движение старообрядцев.

Кремль был заполнен толпами народа, приведенными на «прения о вере» зажигательными речами гонимых приверженцев старины. Софья знала, что большинство собравшихся не разбирается в богословских разногласиях, но все ждут крупных событии. В состязании за «правую веру» на площади старообрядцы имели бесспорное преимущество: тесная связь с «мужиками» сделала их настоящими народными трибунами.

Лишая народ зрелища, Софья Алексеевна оставляла собравшимся ощущение причастности к важнейшему для государства делу. По площади от патриарших палат на Красное крыльцо двинулась внушительная процессия во главе со знаменитым книголюбом архиепископом Афанасием Холмогорским. Московские священники и монахи торжественно несли во дворец «множество древних книг» — материалов для предстоящего спора. Внимание многих из собравшихся было переключено со стихийного возмущения против церковных иерархов на интерес к столь основательно приготовляемой полемике.