Андрей Богданов - Русские патриархи1589–1700 гг

• Название: Русские патриархи1589–1700 гг
• Автор: Андрей Богданов
• Издательство: ТЕРРА; Республика
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Первые три главы (по Смуту) опубликованы отдельно: Богданов А.П. Тайны московской патриархии. М.: Армада, 1998. 377 с. Внесена авторская правка. Например, в издании 1998 года говорится на с. 9. о выделении денег «на помин души царя–кровопийцы», а в издании 1999 г. слово «кропийцы» опущено.

---

Речь достигла цели, заставив многих присутствующих умилиться, «видя крайнего своего архиерея такие слова болезненные со многими слезами произносящего». Староверы в ответ еще громче закричали, поднимая руки со сложенными двумя перстами, и отчасти уже приблизились к цели, вызвав волнение народа на соборной площади. В этот момент Софья Алексеевна, залившись слезами, вместе с царевнами и царицей Натальей сошла с трона и обратилась «ко всем, наипаче же к служивым выборным стрелецким людем», уверяя, что бесчинства «невегласов–мужиков» в столь высоком месте позорят весь царский род.

Царевна льстила служивым, говоря, что они царские «верные слуги, и оборонители святой православной веры, и Церкви святой, и всего нашего государства», что ныне и присно они служат при самом Государевом дворе. «А мы такой хулы не можем слышать, что отец наш и брат (цари Алексей и Федор. — А. Б.) еретики, — пойдем все из царства вон!» Плач царевны был направлен в самое больное место «надворной пехоты», считавшей себя гарантом стабильности в государстве.

И если так, говорила Софья сквозь слезы, «то что таким невеждам попускаете? Что их от такого мятежа не унимаете?» Мы не можем жить в подобном порабощении, лучше вместе уйдем в иные грады, о таком непослушании и разорении народу всему возвещать. Эта замаскированная слезами угроза также не укрылась от выборных. Их ответная речь показала, что служивые сделали ставку.

Представители стрельцов, солдат и пушкарей были удовлетворены оценкой их роли в государственных делах и обещали Софье «по указу вашему творити все». Только сегодня, сказали они царевне, сами видите, собралось много возмущенного народа; надо, по возможности, «день той препровадити», а то как бы самим не пострадать. А что вам с царями идти из столицы, отметили выборные в заключение, то этого не будет.

Раздался, правда, и другой возглас: «Пора, государыня, давно вам в монастырь; полно царством мутить; нам бы здоровы государи были, а без вас место пусто не будет!» Однако большинство служивых такой поворот дела не поддержало. Восставшие вовсе не собирались утратить возможность проводить важные для себя решения именем государей с помощью мудрой и милосердной царевны.

Плач царевен и бурная сцена «умоления» их чиновниками двора не покидать прении, а главное — твердая позиция стрельцов помогли частично разрядить ситуацию в Грановитой палате. Царица Наталья Кирилловна удалилась, но Софья осталась и постаралась смягчить обстановку. Чтение старообрядческой челобитной возобновилось. До самой вечерни царевна удерживала «прения» в русле схоластической дискуссии.

Стоявшая весь день на площади толпа устала. Наконец, под предлогом вечерней молитвы, Софья Алексеевна распустила собрание, возвестив «раскольникам, что указ им будет государский во иной день». «Идите же с миром», — возвестила царевна и сама покинула палату в окружении патриарха и архиереев. Уверенные, что «препрели» своих противников, староверы двинулись из Кремля с криком: «Победихом! Победихом!» Они были уже политическими мертвецами.

Через несколько часов, как только стихийные митинги староверов утихли и народ рассеялся, Софья отдала приказ выборным всех полков схватить зачинщиков «бунта»: «Не променяйте вы нас и Всероссийское государство на шестерых чернецов и не дайте в поругание святейшего патриарха и потом всего освященного собора!'' Чтобы выборные не колебались, царевна щедро одарила их чинами и деньгами, а служивым попроще велела выкатить из погребов заветные бочки. «Дворяне и вся надворная пехота великих государей! — кричали у дворца. — Царя государи жалуют вас погребом!»

Потоки пива и меда залили остававшиеся в служивых сомнения. «Чего нам больше жалованья от великих государей? — — говорили стрельцы и солдаты. — Чем нас великие государи не пожаловали?!» Староверов перехватали поодиночке без значительного сопротивления, которое не могли оказать вооруженной силе разрозненные группы их ближайших сторонников. Никита был казнен, его товарищи пытаны и брошены в заточение по разным монастырям.

Правда, попытка арестовать сторонников старой веры из самих стрельцов не удалась: царевне пришлось лично вернуть им оружие и жалованные грамоты. Но бунт был подавлен. Теперь патриарх мог заняться увещеванием заблудших — и действительно издал вскоре «Увет духовный» (М., 1682) с обличением староверов.

Современники были восхищены тем, как царевна, исключительно благодаря своему уму и мужеству, не располагая вначале никакой реальной силой, сумела победить людей, которые вели за собой огромные массы народа. Не все заметили, что жестокое испытание оказалось сильнее политического соперничества Иоакима и Софьи, убедившейся, что в трудных обстоятельствах она может положиться на патриарха. Это позволило правительнице приступить к решительным действиям, в которых патриарху отводилась весьма ответственная и опасная роль.

Утешение восстания

Стрельцы и солдаты, после удовлетворения своих требований и венчания на царство двух царей, Ивана и Петра (25 июня), подчинялись указам правительства и вовсе не давали повода для обвинении в «шатости». Бегство царей от Москвы «странным путем», назначение князя Голицына главнокомандующим и спешная мобилизация дворянской армии на борьбу с восставшими требовали объяснения. Софью Алексеевну и ее сторонников в августе—сентябре 1682 г. беспокоил и другой вопрос: для них было крайне важно, с одной стороны, скрыть от народа России подлинные причины и цели Московского восстания, с другой — избежать обвинений в попустительстве восставшим перед мобилизованным в армию дворянством.

Гибкий ум Софьи Алексеевны не затруднился решением этих задач. Царевна нашла «козла отпущения», сделав им вышедшую из ее политической игры фигуру боярина князя Ивана Андреевича Хованского по прозванию Тараруй (Болтун). Сделанный в мае судьей Стрелецкого приказа, князь Иван успешно играл роль «буфера» между служивыми людьми и правительством. Его добросердечие и хлебосольство, простота обращения и широкая манера старого московского боярина импонировали восставшим, постоянно обращавшимся к нему с просьбами, которые князь передавал правительству. С помощью этого опытного, но простоватого воеводы властям удавалось отклонять часть требований стрельцов, смягчать их остроту.

С момента бегства из столицы правительство перестало нуждаться в услугах Тараруя. Он стал даже опасен как знатный человек, способный стать знаменем «бунтовщиков». Поведение князя давало основания для опасений: он вошел в роль «отца» нижних чинов, активно отстаивал интересы своих «детушек» (что вполне устраивало служивых и их выборных). Хованский все чаще спорил с боярами, теряя социально–политическую ориентацию, считая требования стрельцов своими личными. Словом, он весьма подходил для того, чтобы сделаться главным «виновником» московской «смуты».

2 сентября Софья Алексеевна получила извет на князей Хованских — Ивана с сыновьями — которые готовили якобы государственный переворот. С помощью «большого собрания» стрельцов они собирались убить царей Ивана и Петра, царицу Наталью и царевну Софью, патриарха и властей, знатнейших бояр, дворян и купцов, завести старую веру и занять царский престол! Нелепость извета не помешала использовать его как предлог для бегства Государева двора под прикрытие стен Троице–Сергиева монастыря и для того, чтобы послать «во грады по ратных людей грамоты».

То, что извет был лишь предлогом, очевидно: в нем говорится о заговоре Хованских в августе, а в составленной вскоре грамоте о мобилизации об этом не упоминается вовсе, зато Хованский объявлен виновником восстания в мае! Извет был явно ориентирован на царский двор. Он заставил царей, цариц и бояр преодолеть колебания и, «спасая свою жизнь», бежать, чтобы начать военные действия против восставших. Грамота же к дворянству писалась для широкого распространения и мотивировала необходимость выступить против восставших по–иному.

Грамота ошеломляла читателя заявлением, что после смерти Федора 27 апреля на престол взошли сразу два царя — Иван и Петр. Далее, «по тайному согласию с боярином нашим с князь Иваном Хованским», стрельцы и солдаты двум царям изменили «и весь народ Московского государства возмутили». Первым делом «изменники» перебили не начальство, а «свою братью, старых московских стрельцов, которые к их измене не пристали и от того их унимали». Излагая события 15—17 мая, грамота допускает явные преувеличения: «воры» — де в кремлевских соборах «всякую святыню обругали, чего и басурмане творить страшатся;… и нашу великих государей казну разграбили без остатку».

Грамота признает, что правительство было вынуждено выплатить стрельцам задержанное жалованье, выдать им жалованные грамоты и разрешить строить памятник на Красной площади. Далее, «воры и изменники» «по согласию» с Хованским «ратовали на святую соборную церковь, соединяясь с проклятыми раскольниками». Объясняя причины, заставившие двор бежать из Москвы, грамота приоткрывает часть истины.