Семен Резник - Запятнанный Даль (Сборник статей)

• Название: Запятнанный Даль (Сборник статей)
• Автор: Семен Резник
• Издательство: Интернет-издание
• Жанр: Публицистика

Писатель и публицист Семен Резник дал убедительный, бесспорный анализ в работе «Запятнанный Даль». В разных вариантах она напечатана в журналах, в интернет-изданиях, отдельным изданием вышла в Петербургском университете, включена в сборник «Сквозь чад и фимиам».

Анализ всесторонний — на историческом, лексическом, стилистическом и смысловом уровнях текстов Даля.

Однако даже популярное (а работа Резника популярна, на запрос в Яндексе «Запятнанный Даль» — 4 тысячи ссылок) исследование не заменит суда. Который раз и навсегда постановил бы — фальшивка, имя великого Даля, гения русской словесности, использовали и продолжают использовать в определенных целях. Cуд необходим, чтобы установить истину. И прекратить на том, отсечь все поводы для спекуляций. Потому что дело выходит далеко за рамки литературы, словесности — оно изначально было политическое, общественное. С использованием литературы.

В данном интернет-издании размещены и другие статьи автора на эту же тему.

---

Вот, оказывается, в чем дело! Дискурс! Жаль, что нацисты и их приспешники, которые загоняли еврейских детишек в газовые камеры, предварительно надышавшим таким ядом, как «Записка Даля», о дискурсе сектоведения ничего не слышали. Что с них взять — дилетанты!

Согласно Панченко, в «Розыскании» «всего лишь» излагались источники, «импортированные» с Запада, «что, надо думать, лишь повышало их предполагаемую достоверность в глазах авторов и читателей западнической (!) ориентации» (103). Но он забывает, что во Мнении Н.С. Мордвинова по Велижскому делу был дан блестящий анализ большей части этих источников, и было показано, что они не стоят выеденного яйца, так как порождены дремучим невежеством и предубеждениями. Автор «Розыскания» располагал всем корпусов документов по Велижскому делу, следовательно и Запиской Мордвинова. Но поскольку оспорить его аргументы был не в состоянии, то о ней вообще не упомянул. Компиляция его была очень даже уклюжей и столь же недобросовестной.

10.

Панченко не может обойти того факта, что впервые после анонимного издания 1844 года «Розыскание» было опубликовано в газете «Гражданин» в 1878 году под именем Скрипицына. Панченко высказывает предположение, что в этой публикации воспроизводился текст не отпечатанной книги, а «рукописной копии, своего рода «антисемитского самиздата» последнего десятилетия правления Николая I или начала царствования его сына». (111).

В отличие от ряда других предположений, коими наполнена его статья, это предположение А. Панченко пытается обосновать. Но как? Ссылкой на свидетельство А.О. Пржецлавского, который вспоминал, что «короткое время» имел эту книжку в своих руках и выписал из нее «замечательнейшие места». Но где коза и где капуста? Выписки отдельных мест — это не переписывание от начала и до конца всей книги с целью ее распространения. А других свидетельств о том, что книжка рукописно копировалась и расходилась по рукам, нет.

Из этого более чем сомнительного предположения А. Панченко делает новые, еще более сомнительные: будто неведомый переписчик произвольно приписал работу Скрипицыну; будто именно эта копия попала в редакцию «Гражданина»; будто с нее редакция и воспроизвела текст, без всякой проверки его аутентичности.

Чтобы понять, сколь невероятна эта цепочка допущений, вынимаемых одно из другого, как куколки из разъемной матрешки, достаточно сопоставить титульный лист документа, как он воспроизведен в «Гражданине», с титулом самой книги.

Книга (1844):

«Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и добывании крови их. Напечатано по приказанию г. министра внутренних дел».

«Гражданин» (1878):

«Сведения о убийствах евреями христиан для добывания крови. Составлено тайным советником Скрипицыным (директором департамента иностранных исповеданий), по распоряжению министра внутренних дел, графа Перовского, для представления Государю Императору Николаю I, Наследнику Цесаревичу, Великим Князьям и членам государственного совета».

Зачем же неведомый самиздатчик изменил заголовок переписываемой им книги и откуда он мог почерпнуть имя автора, а также имена и титулы тех, кому предназначалось издание, коль скоро их не было в самой копируемой книге? И как мог издатель и редактор «Гражданина» князь В.П.Мещерский не проверить столь важную информацию? А если он поступил столь опрометчиво, то почему не всполошилась цензура? На все эти вопросы Панченко не пытается ответить, он их даже не ставит.

Однако никакой нужды в мифическом самиздатчике нет.

О том, что в «Гражданине» воспроизведен текст именно рукописи, показано в моей работе «Запятнанный Даль», о чем Панченко снова забыл упомянуть. Но то была не копия с отпечатанной книги, а рукопись, которая книге предшествовала. При направлении ее в печать в 1844 году в текст была внесена косметическая правка, и был переделан титульной лист. Он был приведен к общему стандарту казенных изданий, в которых имя автора, а также имена и титулы лиц, которым предназначалось издание, указывать не полагалось. Поэтому на титульном листе книги этой информации не появилась, но она осталась в рукописи, осевшей в архиве министерства внутренних дел, откуда ее и добыл князь Мещерский, пользуясь своими личными связями. Разумеется, это тоже предположение, но гораздо более простое и логичное.

Вообще с фактами и логикой у г-на Панченко куда более напряженные отношения, нежели с полетом фантазии. В качестве еще одного примера приведу два аргумента Панченко в пользу того, что автором Заключения к «Розысканию» был именно Даль.

«В заключительной части «Розыскания…» (с. 147), в частности, сообщается следующее: «…Жители Харькова помнят еще водовоза, который исчезал ежегодно на три дня во время Страстной недели и внезапно оставлял тех, кому служил, без воды». Построение этой фразы позволяет предположить, что речь идет о личных воспоминаниях автора. Даль, родившийся в Луганске, проведший детство в Николаеве и служивший в Одессе, скорее всего, бывал в Харькове хотя бы проездом». (101)

Что следует из этого пассажа, если руководствоваться не фантазиями, а обычной логикой? Харьков — крупный город, в нем в разное время и по разным делам бывали многие чиновники Министерства внутренних дел, каждый из них мог слышать от кого-то из местных жителей байку про водовоза. А вот бывал ли Даль в Харькове или не бывал, автору как раз и не известно, он строит на этот счет лишь догадки. К тому же «из построения фразы» вовсе не следует, что разговор происходил именно в Харькове, а не где-то еще (например, на какой-то почтовой станции при смене лошадей), где некий харьковчанин мог разговориться с любым проезжим чиновником. Так что НИКАКОЙ полезной информации относительно идентификации автора «Розыскания» из приведенного отрывка извлечь нельзя, имя Даля притянуто за уши.

Панченко, однако, продолжает, не переводя дыхания:

«На следующей странице «Розыскания…» (с. 148) читаем: «Составитель сей записки лично знал в западных губерниях наших ученого и образованного врача, еврея, который в откровенном разговоре, глаз на глаз, об этом предмете, сам сознавался, что обвинение это без сомнения основательно, что есть жиды, которые в изуверстве своем посягают на такое возмутительное злодейство, но утверждал только, что это не есть обряд собственно еврейский, а вымысел выродков человечества. В С.-Петербурге служит и теперь еще крещеный ученый еврей, который с полным убеждением подтверждает существование этого обряда…» Вероятно, под «западными губерниями», подразумевается либо Белоруссия, либо Царство Польское. Даль точно бывал там: он участвовал в польском походе 1831 г.». (101–102)

Из этого пассажа ясно только одно: процитированная фраза неграмотна. Невозможно ЛИЧНО знать ОДНОГО человека во МНОГИХ губерниях. Профессиональный писатель и кудесник языка Даль не мог написать эту бессмыслицу. И почему такая таинственность, абсолютно чуждая стилю и складу мышления Даля. Всё сказано про врача-еврея: он и ученый, и образованный, и откровенный в разговоре, а вот имя его не названо. И место (город, село, местечко), где происходил разговор «глаз на глаз», утаено. Даже губерния, в которой состоялась конспиративная встреча, зашифрована под западные губернии во множественном числе. То, что Даль бывал в «западных губерниях», святая правда, но напрашивается вопрос, бывал ли в них Скрипицын? Панченко его не задает. Передвижения Скрипицына, в виду его малой значимости, не изучались, но в том, что именно в западных губерниях он бывал много раз, вряд ли можно сомневаться. Подведомственные ему представители иностранных исповеданий (то есть католики, протестанты, униаты, евреи) гнездились преимущественно в Западном крае. Скрипицын возглавлял государственный надзор за их религиозными учреждениями, на этой должности пересидел нескольких министров. Что же он, как Илья Муромец, 30 лет и 3 года не слезал с печи? Но если и допустить такую нелепость, то, по логике Панченко, из нее тоже ничего не следует: ведь он считает, что у «Розыскания» было несколько авторов; кого-то из них могло же хоть раз занести в «западные губернии». Впрочем, слова «составитель сей записки» как раз и ОПРОВЕРГАЮТ главный посыл Панченко: автор был ОДИН.

11.

А. Панченко признает, что его точка зрения на причастность В.И. Даля к составлению «Розыскания» расходится не только с моей, но с позицией специалистов по творчеству Даля, включая «наиболее авторитетного биографа» В.И. Порудоминского и «современного специалиста по творчеству Даля Ю.П. Фесенко».

12.

Статья А. Панченко перегружена смысловыми нестыковками. Они не сразу бросаются в глаза из-за тяжеловесного наукообразного стиля и частокола по большей части не относящихся к делу ссылок. Вот только одна фраза, взятая почти наугад: заключительный пассаж фрагмента о «Розыскании»: