Филарет (Гумилевский) - Святые подвижницы Восточной Церкви

• Название: Святые подвижницы Восточной Церкви
• Автор: Филарет (Гумилевский)
• Жанр: Религия

Сияет преподобных жен сословие, яже уязвившеся любовию и добротою Христа—Жениха своего, во след Его текоша, последующе стопам Его Божественным. Сего ради возмездие трудов своих на небесах восприемше, с лики ангельскими и преподобных веселятся, моляшеся непрестанно Христу Богу нашему, еже спастися всем нам.

---

Питирим пришел в Тавеннский женский монастырь и просил у настоятельницы дозволения видеть всех сестер. Он был высоко уважаем за прославленную добродетель и долголетнее подвижничество в пустыне, и ему не могли отказать в его просьбе. Все монахини, кроме Исидоры, были представлены Питириму, но, не видя именно той, которая была указана ему Ангелом, он просил позвать остальных и на ответ, что все пред его глазами, сказал, что это неправда, он не видит между ними именно той, которая была указана ему самим Богом.

Тогда ему объявили, что нет только одной безумной. «Приведите ее, — отвечал он, — и позвольте мне говорить с нею». Исидора, может быть предчувствуя, по внушению свыше, долженствовавшее случиться с нею, столь противное ее глубокому смирению, сперва не хотела повиноваться, так что ее привели почти силой. Когда увидел он голову Исидоры, покрытую тряпкой, он пал к ногам ее со словами: «Благослови меня, амма (мать)». Так называли подвижниц высокой духовной жизни. Она также пала к ногам его и сказала: «Ты благослови меня».

Невообразимо было удивление всех сестер при виде великого Питирима у ног безумной! «Отец, — говорили они, — не унижайте своей святости, ведь это безумная». «Вас, а не ее Бог лишил разумения, — отвечал он им строго, вижу это потому, что вы не поняли до сих пор ее достоинств: она амма и вам и мне (так называются там духовные матери)». Авва прибавил: «Да пошлет мне Бог милость в День Судный быть с совершенствами безумия ее».

Тогда, не имея возможности признать высокой добродетели сестры, которую столько и так долго унижали, все бросились к ногам Питирима, прося простить их невежество духовное, и каждая чистосердечно исповедала виновность свою пред Исидорой. «Я насмехалась над нею», — говорит одна. «А я смеялась над покрывалом ее», — говорит другая. Третья со скорбью созналась: «Я обливала ее помоями». «А я, несчастная, — говорила четвертая, — так была дерзка, что сыпала в ноздри ее горчицу». Каждая искренно открывала свою вину.

Питирим молился о них Богу, да простит им грехи их, и после продолжительной беседы с Исидорой отправился обратно в пустыню. Уважение, которым окружили с этой минуты святую смиренницу, внимание, с каким замечали каждое ее действие, каждое ее слово, беспрерывные раскаяние и извинения в прежнем с нею обращении тяготили смиренную Исидору, и она тайно скрылась из обители. После того осталось неизвестным, где окончила она жизнь для принятия венца вечной славы.

Палладий повествует об этом в 420 г. Но Далеко прежде него предложил «сказание юродивой» св. Ефрем Сирин, посещавший пустыни Египта в 371 г. Итак, св. Исидора окончила подвиги свои не после 365 г.

Св. Талида, Таора и две безымянные подвижницы

В Верхнем Египте, иначе в Фиваиде, в IV и V веках было множество женских обителей.

В городе Оксиринхе, нынче почти засыпанном песком, было до 20–ти тысяч инокинь. Древние публичные здания и храмы, посвященные прежде ложным божествам, обращены были в иноческие обители. Влияние иноческой жизни на горожан было изумительное. Они такую имели любовь к успокоению странных, что высылали слуг к городским воротам и сами выходили смотреть, не близится ли где какой странник? Если странник был инок, бежали навстречу ему, каждый тащил к себе, хватались за плечи, за одежду, только бы иметь счастье успокоить его. Руфим говорит, как очевидец, что в его время в Оксиринхе не было ни одного язычника и ни одного еретика, так что епископ с такой же свободой мог проповедовать на площади, как и в церквах.

Дивный тут был и епископ Апфий. Когда он был монахом, вел весьма строгую жизнь; а когда стал епископом, хотел вести такую же строгую жизнь и среди мира, но не мог. Повергаясь пред Богом, говорил он: «Неужели по причине епископства отступила от меня благодать?» И было ему открыто: «Нет, но тогда ты был в пустыне, там не было ни одного человека и Бог помогал тебе, а ныне ты в мире и люди помогают тебе».

На восточном берегу Нила стоял город Ангиной, а напротив Антиноя — Гермоиоль, ныне, с VII века, Ашмунейм. На восточном берегу продолжавшиеся Аравийские горы испещрены пещерами; это древнейшие каменоломни и гробницы. Здесь‑то были фиваидские уединения, прославленные делами христианских подвижников и подвижниц. Они начинались от нынешней Миниэты и тянулись далеко на юг. В Шейх–Абаде, возле исчезнувшей Антинои, в мечети показывают гробницу антинойского епископа Аммона, подписавшегося под определением Собора 394 г. По известию Палладия, в Антиное было 12 женских обителей, где вели жизнь богоугодную.

Между антинойскими подвижницами отличалась особенно высокой духовной жизнью старица амма (мать) Талида. Она уже восемьдесят лет пребывала в подвижничестве, когда виделся с нею Палладий. С нею жило шестьдесят девственниц. По ее наставлениям они проводили жизнь постническую и чистую. Они все так уважали и любили ее, что ворота монастыря их не затворялись, как в других монастырях. Одна любовь и уважение к воле аммы удерживали их в стенах обители, и они крепко хранили чистоту души и тела для вечной славы. В ушах и сердцах их постоянно звучали слова апостола, переданные им аммой. поступайте достойно звания, в которое вы призваны со всяким смиренномудрием кротостью и долготерпением, снисходя дпуг другу любовью, стараясь сохранить единство духа в союзе мира (Ефес. 4, 1–3). Амма Талида достигла невозмутимой чистоты душевной. «Когда пришел я к ней и сел, — говорит Палладий, — она села подле меня и положила на мои плечи свои руки, с изумительным упованием на Христа, сохраняющего чистоту ее помыслов».

Что это за бесстрастие Талиды? Не свойство ли одряхлевшего организма? О нет, в мире бывают старики и старухи 80 лет такие, что в их членах сильно играет нечистый грех. С другой стороны, один жил в пустыне с детства, но, когда в первый раз увидел на дороге женщин, сказал отцу своему: «Вот те самые, которые приходили ко мне ночью в скит». Авва Антоний говорил: «Думаю, что тело имеет движение естественное, прирожденное ему, но оно не действует, когда душа не хочет, и бывает движение без похоти. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищею и питьем. Происходящий от них жар крови производит нечистые возбуждения в теле. Потому и сказал апостол: не упивайтесь вином, в немже есть блуд (Еф. 5, 19); равно и Господь в Евангелии сказал ученикам: внемлите, да не когда отягчают сердца ваша объядением или пьянством (Лк. 21, 34). В подвижниках бывает и иное движение — от коварства и зависти диавола». Приложите эти слова к Талиде, и увидите истину. Восходивший с земли на небо говорил о себе, что до разлуки с телом он не считает себя свободным от опасности: но вместе с тем воля, крепкая благодатью, ныне и вчера одерживает победы и над естественными движениями испорченной плоти и по временам уходит с земли на небо.

В том же Антинойском монастыре жила девственница Таора, ученица св. Талиды. Она уже 30 лет подвизалась, когда видел ее Палладий. Она никогда не хотела взять ни нового хитона, ни мафорты, ни обуви. «Для меня нет надобности в том, — говорила она, — чтобы иначе не заставили выходить за ворота». Когда прочие сестры в воскресный день (и только в воскресный) обыкновенно ходили в церковь для приобщения Св. Тайн, она, покрытая ветошками, оставалась в монастыре, постоянно занимаясь делом. Лицо ее было так красиво, что самый твердый с трудом мог не увлечься красотой ее, но ее подвижничество внушало невольный страх даже самому бесстыдному оку. Верная раба Божия отказывала себе в духовном утешении в посещении храма Божия — оттого, что страшилась соблазнять кого‑либо лицом своим и себя избавляла от искушения опасного. Взор на мужчину язвит или уязвляется, говорит духовный опыт. «Девственница, — писал великий Антоний, — не должна питать в себе чувств, свойственных жене; она должна удаляться нечистых мыслей, гордости и всего, что приятно диаволу; должна любить всех, бегать мирской славы, быть преданной Богу, обуздывать язык и строго хранить пост». Так подвизалась преподобная Таора.

«Была и еще в Антиное, — говорит Палладии, — истинная девственница, бдительно совершавшая дело подвижничества. Она жила в дальнем от меня расстоянии». Палладий путешествовал но пустыням Египта в 388–392 гг., в том числе жил и в Антиное. «Я не видел ее в лицо, — продолжает он, — она, как говорили знавшие ее, никогда не выходила из кельи с тех пор, как отреклась от мира, и 60 лет провела в подвижничестве вместе со своей матерью. Когда же наконец пришло время перейти ей из этой жизни в жизнь вечную, явился ей прославившийся мужеством в том месте святой мученик Коллуф и сказал:"Сегодня ты пойдешь к своему Господу и узришь всех святых. Потому приди разделить вместе с нами трапезу в монастыре". Блаженная, встав рано поутру, оделась, положила в свою корзинку хлеба, оливок и несколько овощей и после столь многолетнего затворничества отправилась в храм мученика. Здесь она помолилась, села и целый день выжидала времени для вкушения. В девятом часу, когда пришло время вкусить пищу и в храме уже никого не было, она выложила снедь и обратилась к мученику с молитвой:"Благослови, святый Коллуф, пищу мою, и да сопутствуют мне молитвы твои!"После того, сев, вкусила. Потом, еще помолившись, пришла домой около захода солнца. Здесь передала она матери своей толкование строматописца Климента на пророка Амоса со словами:"Передай это епископу, посланному в заточение, и скажи ему, чтобы он помолился обо мне, я отхожу ко Господу". В ту же ночь она скончалась: не страдав ни горячкой, ни головной болью, она сама себя приготовила к погребению и предала дух в руки Божии».