Майя Улановская - История одной семьи

• Название: История одной семьи
• Автор: Майя Улановская
• Издательство: Инапресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003

Для нее это «Дело» до сих пор не закрыто. При аресте им — членам «Союза борьбы за дело революции» — было от 16 до 21. Трое из них — Евгений Гуревич, Владлен Фурман и Борис Слуцкий — были расстреляны, остальные получили по 25 или 10 лет лагерей.

Свои воспоминания Майя Улановская начала писать в начале 70-х годов, в 1973 году они были опубликованы анонимно в «Вестнике РСХД» (Русского студенческого христианского движения). А в 1982 году в Нью-Йорке вышла книга «История одной семьи».

---

3.9.54

Дорогая моя мамочка!

Не знаю, получишь ли ты моё письмо. Но — пользуюсь моментом.

Через несколько дней я вернусь на прежнее место. Там, наверное, встречусь с Галей. Но сейчас я тоже не одинока. Живу и работаю вместе с одной женщиной, о которой я тебе писала — её зовут Верочка. Какой это прекрасный человек. Твоя коллега. Но она совершенно не похожа на тебя. Некоторые находят её очень странной. Она, например, совершенно не обращает внимания на свой внешний вид. В этом отношении она перещеголяла меня. Душа у этого человека замечательная. Она совершенно не думает о своём материальном благополучии. Все люди, независимо от их положения, одинаково вызывают её любовь. Её можно было бы назвать образцовой христианкой, если бы она всегда была способна всех прощать. Она чем-то напоминает мне папу. Конечно, во многих отношениях она мне ближе, чем Галя, хотя Галка — моя ровесница, а Вера старше на 14 лет. Ну ладно, мамочка, я что-то разболталась о своих делах. На днях получила сразу два письма — от Ирины и от бабушки. Обе пишут об одном — Ирина уехала в Москву. Трудно судить на расстоянии, но мне жаль бабушку, которая ведь очень к ней привязана. Ещё я беспокоюсь о материальном положении Стеллы. Как бы Ирина не явилась лишним бременем для неё. Конечно, я понимаю Иру тоже. Я ведь тоже не хотела когда-то уезжать из Москвы.

Ты знаешь, я себя совершенно иначе чувствую теперь, когда имею связь с тобой и с папой. Я теперь чувствую, что должна беречь себя для нашей встречи. А то я уже теряла веру, что это будет когда-нибудь.

Помнишь, я когда-то писала стихи? Уже два года я не берусь за это занятие. Что-то ничего не получается. Когда-нибудь я тебе прочту то, что я написала в 52-м г., в самое тяжёлое для меня время. Теперь мне несравнимо легче. У меня сейчас навязчивая идея — сфотографироваться и послать вам всем мою фотокарточку.

Мамочка, напиши мне, как твоё здоровье, как живёшь, какие у тебя друзья. И подробнее, как я тебе написала. Целую, Майя

Письмо мне от мамы:

8. Х.54

Маюшка, моя родная! Боюсь, что это письмо не поспеет ко дню твоего рождения. Тем не менее, поздравляю тебя, моя девочка, и надеюсь, что мы ещё будем отмечать все вместе много раз этот день. В этот день я с тобой больше, чем когда бы-то ни было, думаю о тебе, вспоминаю всё с момента твоего рождения до того дня, как мы расстались. Благодаря счастливой случайности мне удалось восстановить картину твоей жизни почти до последних месяцев (до весны этого года). Жаль, что я не получила поздравления ко дню моего рождения. Знаю о нём из твоего письма от 11.9.

Ты пишешь, что решила начать заниматься усердно. Родная, старайся использовать время хотя бы для изучения языков. У тебя способности лингвистические должны быть — используй их. К сожалению, у Тамары их нет, но всё же она делает, что может, и успевает неплохо. Я получила от Стеллы всю необходимую мне литературу — хороший учебник, грамматику и несколько романов. Трудно передать, какое наслаждение мне доставляет читать грамматику Ганшиной и Василевской. Я могу предаваться этому занятию часами. Понемножку вяжу. Больших способностей в этой области не проявляю, но всё же связала джемпер Стелле и передала с бабушкой, правда, не совсем готовый. Боюсь, что Стелла не соберётся его закончить, и он так и будет лежать. Теперь я вяжу кофточку Ирине. Ты, конечно, уже знаешь, что она сейчас в Москве. Меня мучает, что она может быть бременем для Стеллы, которой и самой нелегко.

Моя девочка, не странно ли, что я гораздо больше знаю о тебе, о твоей жизни, даже мелочи твоего быта, чем об Ирине? И страшно тревожно за неё. Всё, что я о тебе узнала, меня в значительной степени успокоило. Особенно то обстоятельство, что ты с хорошими людьми, что они к тебе привязаны, и ты к ним. Это — самое важное. Что касается твоих надежд относительно папы и меня, то пока они ещё довольно смутные. А дальше посмотрим. Вот видишь, Маёк, как я много пишу, не то, что ты. Твои письма производят такое впечатление, как будто ты пишешь их только для того, чтобы отбыть обязанность. Боюсь, что у нас семейная нелюбовь к писанию писем. Но все рекорды, конечно, побила Ирина.

Маюшка, прошу тебя, не забывай бабушку, пиши ей. Мне очень больно за неё, она страшно одинока.

Родная моя, тебе уже 22 года и, говорят, ты выше меня. Как бы мне хотелось тебя увидеть, обнять. Если бы знать, когда. А может быть, лучше не знать. Если бы в 48 г. я могла предвидеть 51-й[117], я, вероятно, не жила бы. А ты, говорят, весёлая, жизнерадостная. И я себе охотно это представляю. Кончаю, родная, всё равно всего не скажешь.

Целую тебя крепко.

Передай привет и мою любовь твоим друзьям, тем, которые тебя любят и хороши к тебе.

Мама

P.S.: Светик, родной![118] Как я жду твоих писем, подробностей посещения Люб. Абр. А как насчёт Ольги? Жалко потерять вещи. Люб. Абр. должна знать, как её найти. Возможно, что Женя Ласкина тоже знает. Извини, что обременяю тебя поручениями, родная.

Моё письмо Стелле:

11.11.54

Дорогая сестричка!

На днях получила от тебя сразу три письма. Два из них — это письма Ирины к тебе. Только по этим письмам я могу судить, что за человек моя сестра. Я очень рада, что она полна энергии и жажды жизни. Это хорошо. В прошлое воскресенье получила твою посылку. Она шла недолго. Стеллочка, ну разве можно так тратиться! Конечно, посылка доставила мне огромную радость. Ты ведь знаешь, что это такое в моём положении. Между прочим — «Мартин Иден» — одна из моих любимых вещей. Пока я ещё не могу её читать, но я уже начала усердно заниматься.

С Галей мы расстались в марте и наверное скоро опять встретимся. Учебник хороший. Материя на платье мне очень нравится. Кроме платья, наверное, получится юбка. Между прочим, Стеллочка, в перечне ты пишешь: «шёлковый костюм, трико» Но юбки к костюму нет, и трико тоже. Синий цвет я вообще очень люблю.

Сейчас у нас дожди, уже холодно. Я надела чулки, которые вы мне послали. Банку с клубничным вареньем мы открыли сегодня, в субботу. Только, Стеллочка, я в ужас прихожу, сколько ты истратила денег! И очень жалею, что попросила, чтобы ты прислала мне очки.

Я послала маме поздравление с днём рождения. Знает ли мама мой адрес?

Стеллочка, мне кажется, что папа скоро будет дома, а, может, и мама тоже.

Книги, которые ты мне прислала раньше, я все прочла. «Моцарта и Сальери» уже выучила, теперь буду учить «Медный всадник».

Как странно, Стеллочка, стихи Некрасова, о которых ты пишешь, я тоже очень люблю и знаю их наизусть. Знаешь, у меня было время — год с лишним, когда я могла выучить много стихов[119]. Тогда мне попался Некрасов. Между прочим, я выучила «Рыцарь на час». Назым Хикмет у нас был в библиотеке, сейчас пока нет. Я его читала, но очень мало. Стихотворение, о котором ты пишешь, я не помню. Обязательно перечитаю. «Времена года» я прочла. Понравилось, хотя в худож. отношении много недостатков.

Стеллочка, сейчас уже воскресенье. Что у мамы с руками, напиши, пожалуйста. Только что получила от тебя два письма — твоё от 31.8. и папино. От папы — это первое. Как жаль, он не получил два письма, которые я послала на его адрес.

Ты обижаешься, что я мало пишу. Неправда, я тебе пишу каждую почту, пропустила только два раза. Скорее бабушка и Ирина могут обижаться. Кстати, от Ирины я опять ничего не имею. Ты ещё её оправдываешь. От тебя я всего получила 11 писем, включая мамино, а от неё — только два. Два письма за всё время! Ей, конечно, нелегко. А разве тебе легко? Ты старше её, но не в пять раз. Ещё называется сестра. Фотокарточка твоя очень мне понравилась. Но почему такая грустная? Кончаю. Крепко целую тебя и твоих друзей. Между прочим, Ира тебе посылала фотографии мамы и папы. А у меня их нет. Понимаешь? Ну, целую ещё раз.

Майя.

Ещё — от отца:

2.10.54

Маёчек дорогой!

Я ждал, ждал ответа на мои письма тебе и маме и, не дождавшись, пишу снова. Так и ты делай — не жди ответа, а регулярно, ну, хоть раз в месяц-два пиши пару слов.

А писать тебе трудно. Я всё вижу тебя такой, какой оставил 6 лет назад, хотя знаю, что ты теперь — большая и учёная. Да и о чём писать? Ты знаешь, как мало есть о чём писать из этих учреждений.

Я жив, здоров, примерно так же, как 6 лет назад. Охотно верю тому, что ты писала в прошлом письме, что ты лучше выглядишь, чем дома в Москве.

У вас, вероятно, такая же истерика, как у нас тут. Все ждут перемен и нервничают нестерпимо. До сих пор я успешно держался вдали от этой истерики, хотя я не сомневаюсь, что перемены будут, и значительные.

Конечно, мне много легче, чем тебе. Меня никто не заставляет тяжело работать, да и вообще старикам лучше, чем молодёжи.

Я усердно «грызу гранит науки» — конечно, по собственной системе и на доступном мне материале. А трудно без систематического образования. Помню, как ты в последнем своём письме из Москвы исправила мою ошибку в понимании теории относительности. Верно, верно, масса тела возрастает неограниченно при скоростях, приближающихся к скорости света. Не знаю, Маёчек, чувствуешь ли ты, как это важно? Настолько важно, что, узнав о твоих успехах в области искусства, я немного вздохнул и пожалел, что ты не увлекаешься физикой. Ну, да ничего — ты ещё молода.