Е. Мороган - Не надо преувеличивать!

• Название: Не надо преувеличивать!
• Автор: Е. Мороган
• Издательство: Альбатрос
• Жанр: Детектив
• Год: 1986

---

Идиллическая жизнь двора возвращается в свое русло. Домашняя птица спокойно разгуливает между газетами, чашками из-под кофе и шезлонгами; свинья отчаянно визжит, извещая мир о том, что и для нее настал час завтрака; Замбо, верный страж двора, окончив ночную смену, со вздохом облегчения укладывается в воротах, отложив пересчет блох на более поздние времена. Мадам Дидина, хотя и поглощенная сложной операцией рубки баклажан, внимательно прислушивается к ритму двора. Осознавая свою страшную вину — опустошение, нанесенное бочке с водой, — Габриэлла пытается незаметно проскользнуть мимо, но, подобно Зевсу Громовержцу, Дидина возникает перед ней в клубах пара…

— Мадам Габи, я замещаю хозяина этого двора. Бедняжка Тити, когда уходил, сказал мне: «Оставляю тебя моей заместительницей. Отвечаешь за все, что здесь движется и разговаривает». Норма в бочке — десять минут на голову туриста. Да, кстати, сегодня вы опять будете потреблять одну зелень?

— Сегодня я собираюсь попировать: прибавь к цветной капусте творога, да смотри, не вари ее слишком долго, не то все витамины испарятся.

— Какого черта варить, когда о баллоне никто не заботится? — ворчит хозяйка, снова исчезая во мраке кухни.

А я, Олимпия — невидимый и всезнающий свидетель жизни двора — решаю запечатлеть все это, черным по белому, и с первой же оказией отправить в Бухарест… Там две заблудшие души уже давно ждут, чтобы их обратили на путь истинный, вовлекли в очарование тихих дней на…

— Доброе утро, мадам! Как поживает малыш? — вежливо интересуется Габриэлла.

— Слава богу, спит. Не знаю, что это с ним, он нервничает. Обычно он такой тихий… по крайней мере, так считает все наше семейство. А его отец, вместо того, чтобы поскорее приехать сюда, где он так нужен, болтается в Бухаресте. Словно это только мой ребенок… (нынче утром я в ужасном настроении, Аби…).

— Не говорите так, мадам. Вы же знаете: нет худа без добра… Я тоже так говорила, когда была замужем. А теперь…

— Что — теперь? Выглядите вы превосходно. Все мужчины нашего двора вами восхищаются.

— Ох уж это мне платоническое восхищение! Прогулка при свете луны и потом — недвусмысленное приглашение. Ни одному не придет в голову сделать самое банальное предложение — зайти и расписаться. Нет, хуже некуда — быть разведенной… Но что это происходит?

Перед забором, в клубах пыли, останавливается грузовик. Доносятся какие-то странные звуки, что-то вроде отчаянного кудахтанья. Я, любопытствуя, подхожу ближе…

— Скажите, пожалуйста, товарищ Цинтой здесь живет? Меня начальник послал, отвезти ему этих…

— Да, здесь, но его нет дома. Он уехал в Мангалию.

— А что мне делать с птицей? Не везти же ее назад: я спешу, меня от дела оторвали, мне надо возить материалы.

— Вот идет хозяйка.

— Цыплята для товарища Цинтоя? Выгружай, он мне наказал.

— Ладно, только побыстрей, я спешу… Проклятая птица!

Румяный молодой человек забирается в кузов грузовика и начинает вытаскивать оттуда клетки, в которых бьется штук двадцать белых цыплят.

— У вас что, столовая?

— Давай отнесем их на задний двор. Столовой у меня нет, но семейство Цинтой поглощает ежедневно пару цыплят — это их норма. Осторожно, куры — создания нежные, и если хоть одна из них пострадает, мне попадет от товарищей…

Я возвращаюсь на веранду, откуда наслаждалась сценой Габриэлла.

— Ну и типы, эти Цинтои.

— Да, целый день торчат в Мангалии, что-то покупают. Отчего они не остались в Бухаресте? Ведь так было бы проще: не надо столько передвигаться… Дидина, я пойду позагораю. Если Филипп проснется, крикни меня.

— Хорошо, мадам Олимпия.

Вероятно, именно в таком уголке, как эта Вама, родился миф о земном рае. Легкий ветерок тянул из морской дали… волны с веселым лепетом разбивались друг о друга… подошвы утопали в сыром песке, ласкаемые кристально чистой водой. Дети, как пухлые херувимчики, бегали по берегу, поглощенные игрой, с ведерками и разноцветными спасательными кругами в руках… а их матери, божественные Евы, купались в волнах, хихикая со счастливой невинностью детей Золотого века…

Охваченная сладкой истомой, я уселась возле группы своих сотоварищей по двору. Как все было бы прекрасно, если бы и Аби был здесь!.. Я вздохнула, слегка расчувствовавшись… но такова его работа, если она мне не нравится, почему я не вышла за бухгалтера или, скажем, за портного?.. Впрочем, я уверена, что он ни одной минуты не устоит перед моим писательским даром…

— Как трутень, ей богу! — завистливо восклицает Димок. — Роятся вокруг него эти нимфы, словно он медом намазан!

Заинтригованная, я смотрю на человека, вызвавшего зависть Нае. В нескольких десятках метров от нас на шикарном зеленом полотенце величественно восседает господин, окруженный тремя молодыми наядами — стройными, темноволосыми и на первый взгляд довольно-таки привлекательными.

— Это немец или австриец, я видела его и в прошлые годы, — сообщаю я, гордая своими знакомствами, достойными попасть в «Who’s who»[5] Вамы.

— Он каждый год приезжает, — добавляет Габровяну.

— Нет, вы только подумайте: мало того, что его окружают три красавицы, он еще и иностранец! — возмущается Димок. — Я бы еще понял, если бы это был местный, наш… А ну, попробуем восстановить равновесие! — бормочет он, упругим шагом направляясь к группе.

Однако вскоре возвращается, кисло улыбаясь:

— Чертов султан! Так вроде бы симпатичный парень, только — не трожь гарема, не то будет худо…

— Если бы вы меня спросили, я посоветовал бы вам поберечь силы, — флегматично замечает Габровяну.

— Нашли когда сказать! А эти красотки — какая беспринципность! Вместо того, чтобы выбрать настоящего румына, своего в доску — как я или как господин Барбу — они зарятся на эту жердь. И что они в нем нашли, спрашивается?

— Деньги, — сухо замечает Габровяну.

Я оставила их, бурно дискутирующих о романтизме молодого поколения, и направилась к дому.

Филипп, — кроткий розовый младенец, словно сошедший с репродукции Тициана — спал, ничего не ведая…

Продолжение следует!»

ГЛАВА II «В которой двое мужчин читают новое письмо — о приятном дне, неприятно закончившемся. Несколько никчемных подробностей»

— Ну, что скажешь? — полюбопытствовал АБВ.

— Модернистка, символически воспроизводящая пошлость провинциальной жизни. Манера описательная, с богатыми реминисценциями сентиментального стиля. Можно отметить ультрапрозаический характер описаний, пронизанных, однако, эмоциональным преображением действительности.

— Что ты там болтаешь?..

— По сути, источник романа — теория познания, драма многочисленных относительных восприятий, стремящихся уловить ускользающую, лишенную очертаний действительность…

— Ага, понял! Ты находишь в этом дворе что-то подозрительное?

— Если бы речь в самом деле шла о преступлении, с точки зрения населения двора на первом месте следовало бы поставить твоего сына, а за ним — петуха. С моей же точки зрения, первое место должна занимать Олимпия, и сразу же за ней — ты, потому что вы заставляете меня читать эти глупости… Кстати, — продолжал я, беря новую пачку листов. — Я нашел для всего этого заглавие: «Доброе утро, Олимпия!»

«9 августа (продолжение), 10 августа, 11 августа (до полуночи).

Молодая мать, блещущая умом и очарованием (надеюсь, мне удалось набросать свой правдивый портрет!) находится здесь на совершенно особом положении. Мужчины не чувствуют себя обязанными ухаживать за ней, женщины не имеют причин ее подозревать, и все обнаруживают странную потребность делать ей признания. А если упомянутая молодая мать обладает еще и писательским талантом (а художественно одаренная натура проявляет себя во всех областях искусства, это уж вещь доказанная), она располагает всеми данными для того, чтобы создать достойный успеха очерк о жизни отдыхающих. И вот я усаживаюсь в тени (ребенок играет рядом), готовая выслушать исповедь любого из нуждающихся в этом членов нашего маленького коллектива…

— Мадам Олимпия, что же, мы сегодня не будем кофейничать?

Вопрос чисто риторический: Дидина, раскачиваясь на ходу, как домашняя утка, пересекает двор, неся поднос с двумя дымящимися чашечками кофе.

— Хорошо, что все ушли, хоть передохнем… Ну и вредные же люди! Чего они привязались к ангелочку? И с этими своими вкусами совсем сбили меня с толку: одному подавай с луком, другому — чтоб и перышка не попалось! Картошка то сгорела, то не дожарилась. Хорошо, что газ в баллоне кончился, теперь все будут довольны. Ведь бедняжка Тити…

— Какой там «бедняжка»? Небось, когда он избивал тебя до потери сознания и приползал пьяный в дым, ты другое говорила!