Александр Андреев - Оккультисты Лубянки

• Название: Оккультисты Лубянки
• Автор: Александр Андреев
• Издательство: Издатель Быстров
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9764-0023-Х

Два человека из разных миров сошлись на Лубянке, в учреждении с грозным наименованием НКВД, с одной целью: поставить научно-оккультные поиски на государственную основу — найти дорогу в Шамбалу, овладеть «древней наукой» и поставить ее на службу первому в мире государству рабочих и крестьян.

Первый — Глеб Бокий — стоял у истоков большевизма и в то же время был тайным оккультистом, крупным чекистом-контрразведчиком, организатором и руководителем будущего ФАПСИ и системы государственной тайны в СССР и одновременно членом засекреченного масонского сообщества. Второй — никому не известный, загадочный профессор-оккультист доктор Барченко. Они хотели восстановить связь времен. Они верили. Они мечтали основать социализм на принципах древнего буддизма. Но вместе с тысячами других ученых оказались не нужны власти. Так был создан миф о Шамбале, и Шамбала из Счастливой страны буддистов превратилась в зловеще-мрачную силу, представляющую прямую угрозу для великой советской империи.

---

Цель обращения Барченко к Г.Ц. Цыбикову состояла прежде всего в том, чтобы привлечь известного тибетолога, а вместе с ним и некоторых высокоученых бурятских лам, к участию в намеченном съезде. Более конкретно А.В. Барченко предлагал бурятскому ученому выступить в роли переводчика и эксперта-консультанта по вопросу о «бытовых формах ламаизма». В то же время он просил его прочитать курс тибетского письменного и разговорного языка московской группе изучающих Древнюю науку. Предлинное послание Барченко (составляющее в перепечатке более 30 страниц!), как кажется, чрезвычайно удивило Цыбикова. А потому ответил он не сразу, а почти полгода спустя, после долгих размышлений и, возможно, наведения справок о незнакомом ему столичном ученом. Посетив в апреле 1927 г. с научной командировкой Монголию (Улан-Батор), Цыбиков неожиданно обнаружил там истоки новой идеологии — книги Ц. Жамцарано и Н.К и Е.И. Рерихов. Вот как он рассказывает об этом в путевом дневнике:

«После переезда на новую квартиру <…> получил обратно заграничный паспорт, отобранный на аэродроме. Потом побродил по магазинам и лавкам, вернулся пешком в учкомовскую квартиру свою. Читать пока нечего. У Жамцарано прочитал «Основы буддизма». Написана в апологетическом тоне, сопоставляет учение Будды с новым мировоззрением. Художники. Рерих напечатан и выпустил здесь несколько книжек в этом духе. Сопоставляя такое новое течение с содержанием письма Борченко (орфография публикаторов дневника. — А.А.), приходится заметить, что, должно быть, появляется новое веяние — основать социализм на принципах древнего буддизма. Какое это течение, пока судить не берусь. Разбор дам по возвращении к письму Борченко, которое оставил в Верхнеудинске».[325]

Ответное письмо Цыбикова Барченко не сохранилось. Мы знаем только, что оно было датировано 22 ноября 1927 г. О его содержании можно судить лишь по некоторым репликам из второго письма Барченко бурятскому ученому (начато 27 декабря 1927 г. и закончено 24 марта 1928 г.), которые позволяют говорить о том, что Цыбиков отнесся к сделанным ему предложениям с изрядной долей скепсиса. В этом новом послании А.В. Барченко решительно отвергал брошенные ему академиками-ориенталистами вкупе с «лицом из высшего ламайского духовенства» (то есть Доржиевым) обвинения и вновь аргументированно доказывал своему корреспонденту необходимость «посвятить идейных руководителей России в подлинную сущность того научного богатства, коим скрыто владеет Восток». При этом он подчеркивал близость основных положений системы Дюнхор и материалистического учения большевиков.

«Учителя марксизма» — Маркс, Энгельс и Ленин, утверждал он, не ведая о тысячелетней исторической ошибке западной науки, интуитивно осознали «основы универсальной синтетической истины», в свое время ставшей достоянием древнейшей культуры Востока. «Эта истина осознана ими вплоть до общей формулировки основного космического процесса, лежащего в основе центральной тайны Дюнхор».[326] Для подкрепления такого вывода Барченко послал Цыбикову вместе с письмом один из философских трудов Ф. Энгельса, в котором отчеркнул карандашом обнаруженные им аналогии с тантрийским учением. (Возможно, это был «Анти-Дюринг», поскольку именно на него А.В. неоднократно ссылался в первом письме.)

Но более всего привлекала Барченко в марксистском учении его социальная программа — ликвидация имущественных («экономических») классов и их замена классами на профессиональной основе (т. е. профессиональными социальными группами), а также борьба с накопительством. Проведение в жизнь этой программы, по мнению А.В. Барченко, должно было привести к существенному оздоровлению государства и общества. Помочь большевикам в этом могли бы «владеющие тайной Дюнхор», поскольку они имеют «многотысячелетний опыт воспитания естественных профессиональных классов».

«Марксизм… стремится в форме профессионального отбора построить человечество так, чтобы воспитались классы не экономические, т. е. имущественные, основанные на различном количестве собственности, но классы профессиональные, т. е. образовавшиеся путем воспитания естественных трудовых способностей и навыков человека.

Всякий, посвященный в тайну Дюнхор, должен по совести признать, что только такие классы могут обеспечить действительную взаимную помощь друг другу, что только такие классы могут сделаться со временем настоящими органами — здоровыми живыми частями тела государства и человечества. И только такое разделение общества способно превратить человечество нашей планеты в живущее здоровой жизнью отражение Будды, в котором все части тела взаимно обслуживают и укрепляют друг друга, а не борются друг с другом, как теперь, на гибель всего тела».[327]

Эти мысли Барченко — кажущиеся особенно злободневными в сегодняшней капиталистической России — были во многом созвучны идеям Н.К. Рериха, изложенным в программной книге «Община», изданной в 1927 г. в Улан-Баторе одновременно с «Основами буддизма». (Авторами этой последней книги также являлись Н.К. и Е.И. Рерихи, а не Жамцарано, как считал Цыбиков.) «Община» содержала своего рода заповеди будущего будцо-коммунистического общества, как его понимали Рерихи и руководившие ими «махатмы». Правда, чтобы построить такое общество, следовало сперва очистить буддизм от искажений и наслоений более позднего времени, возродить его первоначальный «общинный» дух — то, что в 1920-е годы пытался сделать Агван Доржиев посредством обновленческого движения в ламаистской церкви. «Не забудем, Что учение Будды должно быть очищено, — поучали читателей «Общины» Рерихи. — Будда — человек, носитель новой жизни, презревший собственность, оценивший труд и восставший против внешних отличий, утвердивший первую общину мира, завещавший век Майтрейи».[328]

Интересно, что, находясь в Улан-Баторе, Н.В. Королев приобрел «Общину» Рерихов для Барченко. Правда, он не рискнул послать книгу в Москву по обычной почте, а предпочел более надежный канал для отправки — через диппочту, на адрес Г.И. Бокия.[329]

Эпилог Шамбала перед судом ЧК

Конец 1920-х для Барченко был временем крушения многих надежд и планов. Рухнула идея созыва съезда «посвященных в Дюнхор», прекратились занятия с «партоккульткружком» Бокия и разъезды по стране с целью координации работы различных ветвей хранителей Древней науки. Последняя поездка ученого вместе с женой в Уфу, по-видимому, для встречи с представителями какого-то мусульманского ордена, состоялась летом 1930 г. Единственная радость — дети, появившиеся на свет во время этих путешествий, — в 1927 г. в Юрьевце родилась дочь Светлана, а через 3 года в Уфе сын Святозар.

9 июля 1927 г., в то время как Барченко с женой и ученицами находились в Юрьевце, ОГПУ арестовало в Ленинграде К. К. Владимирова. Суть выдвинутых против Константина Константиновича обвинений сводилась к тому, что, вращаясь в 1926–1927 гг. среди ленинградских литераторов и художников, он рассказывал им о прежней своей службе в ЧК и тем самым «разглашал не подлежащие оглашению сведения». В ходе следствия выяснилась любопытная подробность — после ухода из «органов» Владимиров продолжал тайно сотрудничать с учреждением на Гороховой.

«С 1920 г. по настоящее время как бывший сотрудник ВЧК — ГПУ [я] считал себя обязанным сообщать в ГПУ о всех известных мне счучаях преступлений экономического и политического характера. По мере поступления из разных источников материалов и сведений передавал таковые в виде донесений и рапортов отдельным товарищам в разные отделы ПП (Полномочного представительства ОГПУ в Ленинграде. — А А). В списках секретных сотрудников ГПУ я не состоял и никакими анкетами и подписями с ГПУ не связан».[330]

Некоторый свет на характер добровольного «идейного» сотрудничества Владимирова с ОГПУ проливают приобщенные к следственному делу документы — изъятые при обыске у него анонимные «донесения» о деятельности видных питерских и московских оккультистов, в числе которых встречается имя Барченко.[331] Это позволяет предположить, что Владимиров по заданию ОГПУ (а совсем не по собственной инициативе) руководил некой секретной агентурной сетью, занимавшейся сбором компромата на «масонские организации» в обеих столицах. Такое предположение отчасти подтверждается тем, что одно из донесений адресовано лично некоему Леонову — возможно, речь идет об А.Г. Леонове, члене Ленсовета, ведавшем вопросами религиозных культов. Проходивший свидетелем по делу Владимирова писатель Иероним Ясинский — это он в 1923 г. рекомендовал Барченко Луначарскому — сообщает, что Константин Константинович однажды в 1927 г. признался ему, что «заведует культами, по линии ГПУ». Анализ содержания «донесений» информаторов Владимирова показывает, что ОГПУ особенно интересовалось заграничными связями российских масонов. Вполне возможно, что собранная информация была использована для возбуждения так называемого «масонского дела» в Ленинграде в январе 1926 г.