Макс Монэй - Тело Кристины

• Название: Тело Кристины
• Автор: Макс Монэй
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-01005-8

Анатомия убийства любви… Автор последовательно описывает процесс самоуничтожения любящей души, помутнения разума как следствие неистовой, исступленной страсти двух супругов. Когда ненависть и любовь завязаны в единый узел, он не может удушить только одну из них.

---

3

Сейчас, должно быть, часа четыре утра. Но я ни за что не ручаюсь. Время — еще одна прелесть цивилизации, которая стала для меня роскошью. Обхожусь без него. Главное, чтоб были точки отсчета. Поблизости есть начальная школа: в восемь тридцать у них первый звонок. Второй — в одиннадцать тридцать — на большую перемену, потом в пятнадцать тридцать, а в шестнадцать тридцать — последний. Больше я стараюсь не думать об этой школе, в которой кишмя кишат гномы меньше метра двадцати ростом. Я молюсь только о том, чтобы они продолжали благополучно ничего не подозревать об ужасе, в котором я живу. Представь я на секунду, как их толпа гурьбой вваливается в мою комнату, я окончательно потерял бы рассудок. Точкой отсчета в вечернее время мне служит тип, который живет в доме напротив. Каждый вечер после работы он поносит грязными словами свою жену, свою собаку и какого-то Билли, который его достал. Я прикинул, что в этот момент, должно быть, где-то около семи вечера или четверть восьмого. На восход и закат всерьез полагаться не приходится. Вам хоть раз в жизни удалось застукать день и ночь как раз в тот момент, когда они менялись местами? Вот сейчас, например, абсолютно точно — день. Еще чуть-чуть. Ага, стало чуточку темнее. Спокойно, все еще прекрасно видно! Теперь еще чуточку темнее и еще. И еще самую малость, и, терпение, еще минутку. Еще немного, еще чуть-чуть, как говорится… Ну что, ночь уже наступила? Кто вам сказал? Ничего подобного! А между прочим, в это время десятки минут сбиваются с пути и навсегда пропадают без вести в этом неуловимом промежутке. Стоп-стоп-стоп, тут что-то нечисто! Ведь потом эти же минутки дерутся за свой промежуток между восходом и закатом для всяких там дурачков, для счастливых дебилов, которые парами просиживают зады, тупо глядя на горизонт. Утопив зады в нежном песке, они сидят как две точечки, как два укуса на попе парня, сидящего на толчке. Так вот, пусть это солнце убирается отсюда немедленно или пусть появляется как следует, так чтоб его всем было видно. А вот так просто тянуть резину, как сейчас, оно мне на фиг не надо. От этого никому не легче. Вечерние сумерки — ладно. О восходе вообще говорить нечего. Если бы люди вставали и ложились в таком же темпе, что и наше драгоценное светило, то половину своей жизни человек провел бы в попытке встать с кровати.

4

Судя по ощущениям, сейчас часа четыре, максимум четверть пятого. С тех пор как практически все светлое время суток мне приходится проводить в постели, я стараюсь спать как можно меньше. Я стерегу. Я стерегу, когда по-особенному пискнет кухонная дверь, стерегу легкий скрип половиц в коридоре и изредка прерывистое дыхание у меня под дверью. Я стерегу звук сливаемого бочка в сортире. Я жду, когда она наконец захрапит. Жду ее шепота — она бормочет во сне. Снится что-то. Я жду ее проклятий, когда она опять ударится обо что-нибудь в темноте. Она ходит по ночам в туалет и на кухню. Я жду ее раскаяния. Я жду, что она вернет нас обоих на три года обратно, я жду, что она одним словом все вернет, все спасет так же, как когда-то она разрушила все одним словом. Но я слишком многого хочу. Я хочу, чтобы труп встал и пошел, хочу, чтобы собака заговорила, хочу, чтобы да святилось имя мое и да была воля моя, «яко на небеси и на земли».

Последний раз мы пересекались в прошлом году числа 15 октября. К тому времени мы не виделись друг с другом уже целый год, даже больше. Она постриглась и поправилась килограммов на десять. Но ее белая кожа осталась такой же нежной. Откуда я знаю? Да достаточно взглянуть на ее кожу, чтобы почувствовать, как она приятна на ощупь. Один вид этой кожи вызывает в кончиках пальцев пощипывание непреодолимой сладости. Так же, как один вид приоткрывшихся половых губ вызывает у здорового мужика прилив тропического тепла к основанию члена.

В тот день я висел на ручке кухонного шкафа, зажав в зубах пакетик бульонных кубиков. Жалкое зрелище. Бульонные кубики — жалкая добыча. Но за отсутствием другой дичи сойдет. Ручка шкафа начала поддаваться как раз в тот момент, когда она открыла дверь в кухню. Она не успела войти, мы встретились взглядом, и… ручка наконец поддалась. Бордель! Я вешу меньше, чем этот дурацкий шкаф, но я перевесил! В самый неподходящий момент. Естественно, я сорвался с ручки и упал. Прямо мордой об ледяной кафельный пол. Со вкусом «курицы, запеченной в горшочке» в зубах.

Посреди небезызвестной вам кухни распластался небезызвестный вам тип, разбросав руки по обе стороны своего истощенного тела, как морская звезда, издохшая на песке, сжимая никелированную рукоятку в одной из них, не помню точно — в какой. А теперь, ребятки, куклу можно подергать за веревочки, которые ведут к кукловоду. Эй, ты где там, папа Карло? Твой Пиноккио, похоже, обломал себе маленько носик. Что-то твое полено жизнью не пахнет, лежит бревно бревном. Мое сердце остановилось, я вам точно говорю, и ресницы хлопать перестали. А что она? Она в это время застыла в дверях так же деревянно с поднятой ногой. А челюсть отвисла, она просто, как говорится, в ногах потерялась. Ну и картина! Осталось только перенести всех нас — меня, ее и вас в том числе — на озеро, розовое от фламинго, и переписать всю нашу историю, переписать всю мою жизнь. Тогда бы я рассказал вам об этой жирной розовой курице, которая вылупилась на меня, застыв, как цапля, на одной лапке, раскрыв свой вопросительный клюв. Я бы просветил вас на тему Африки и ее пернатой фауны. Я бы воспел неуклюжих розовых птиц, которые в вышине превращаются в розовые точки пуантилистов, я бы поведал вам, как они ловят рыбу, как воспитывают своих малышей, как они умеют быть счастливыми в своем тропическом болоте, счастливыми без ничего, как они умеют любить жизнь, как они умеют любить. В отличие от них эта неуклюжая птица, которая зависла в полушаге надо мной, как всегда недовольна своим положением. Она даже умудряется выражать это в вербальной форме. Очередной поток грязи.

Проблема в том, что, когда вы в нужный момент пытаетесь уйти от реальности, всегда находится желающий, он же лающий, спустить вас с небес.

Сам черт ногу сломит в том, что она сыпет мне на голову. Я не подозревал, что у нее такой богатый лексикон оскорблений. Приятно слушать человека с такой богатой фантазией. Дорогая, ты просто неотразима.

— Мерзкая тварь, подонок, сволочь, ползунок, соскоб дерьма.

Я люблю тебя так же сильно, бесценная моя.

5

Я часто думаю о своей мамочке. О папочке. О своих двоюродных. О коллегах по работе. Я не видел их уже три года. Интересно, как там мой банкир, моя флористка, моя любимая консьержка. Я вспоминаю нашего почтальона. Я так и вижу того засаленного типа, который постоянно ошивается в нашем сквере на скамейке с литрушкой под боком. Я вспоминаю Реми за стойкой его бара. И его большой палец, который в один прекрасный день угодил в дробилку. Помню, в какой он был ярости, что больше не может показать «во» большим пальцем. «О'кей, все отлично». Он поднимает вместо этого указательный палец. Но в наше время этим даже детей не напугаешь. Будто малому ребенку грозит. Я часто думаю о нашей кондитерше и о весьма сомнительной чистоте ее жирных лап. Я помню, как мне всегда хотелось сказать ей: «Покажите сначала руки!» — когда она бралась за мой круассан. Теперь я часто вспоминаю всех тех, кого я даже не включал в свою жизнь, а они-то и были моей жизнью. Я бы сейчас руку дал на отсечение, чтобы увидеть, как Реми делает мне указательным пальцем: «Честь имею, старина!» Я часто думаю о своей мамочке. Вопрос, думает ли она обо мне.

Понятия не имею, что моя сучка могла им наболтать про меня. Как она объяснила им мое исчезновение. Поди догадайся. Может, она уже устроила мне пышные похороны и транжирит мое хилое наследство, в то время как я трагически погиб и сплю себе с миром. В этом мире нет ничего, на что моя женщина не была бы способна. Может, она обвинила меня в побеге с английской студенткой или гувернанткой? Закрутил и исчез в Туманном Альбионе.

— Он разлюбил меня и начал новую жизнь. Он всех нас разлюбил. Он начал новую жизнь и, держу пари, наверняка и имя сменил для конспирации. Так что искать его бесполезно.

Я прямо-таки вижу, как она рыдает на груди у моей матери, сморкается в ее воротник, сжимает ее маленькие морщинистые ручки. О, мамочка! Она могла бы так и сказать, особо не напрягаясь, без лишнего вдохновения, что я улетел на небеса и это навсегда. Моя бедная матушка поверила бы сразу. Мамуль, перебор телемагазинов. Слишком много дамских журналов, мамуль, слишком много вечеров с любителями товаров «Tupperware», слишком много собраний с поклонниками диеты «Weight Watchers». Слишком много собраний, мамуль. Я всегда тебя предупреждал. Собрания засоряют мозги, мамуль. Связь с реальностью так и прерывается. Это из-за твоих собраний она сопливит тебе сейчас воротник, а ты поддаешься, как дурочка, за милую душу. Из-за твоих дурацких собраний ты оплакиваешь сейчас мою безвременную кончину и бросаешь ком мокрой земли на мой пустой гроб.