Эмма Ричмонд - Роковой мужчина

• Название: Роковой мужчина
• Автор: Эмма Ричмонд
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-05-004819-2

Красавица Гита Джеймс – «лицо» рекламной кампании гигантской косметической фирмы – в жизни милая, скромная, непритязательная девушка. Когда судьба подарила ей встречу с «роковым» мужчиной – неотразимым Генри Шелдрэйком, она поняла, что такое безумная страсть. Но Генри – убежденный холостяк, а Гита хочет быть не только любовницей, но и любимой.

---

Ему даже не нужно было копаться в памяти, он просто посмотрел на нее и медленно кивнул.

– Но не о Люсинде, нет.

– А о чем же? – спросила она без особого интереса.

– О Мэттью, – негромко сказал он. – О твоем единственном до меня любовнике.

– Мэттью? – в растерянности проговорила она. – А при чем тут Мэттью?

– А притом, что ты встречалась с ним, что его брак распался, что вы с ним…

– Что? – требовательно спросила она. – Что мы с ним?

– …до сих пор находитесь в близких отношениях.

– Находимся в близких отношениях? Ты с ума сошел?

– Скорее всего, я действительно сошел с ума, – согласился он устало и кивнул. – Ты даже не сказала мне, что Люсинда тоже его знает.

– Разумеется, она его знает! Она знает всех моих друзей! А почему бы и нет? Мы же были близкими подругами! Мы иногда встречались все вместе, вчетвером! Я с Мэттью и она с кем-нибудь из своих приятелей!

– Да, – кивнул он и вздохнул. – Он, кажется, фотограф, не так ли?

– Да. Ну и что с того?

Генри выжидательно смотрел на нее, наблюдая, как догадка медленно проступает на ее лице.

– Нет, – с трудом, хрипло выдавила она. – Я никогда не поверю, что Мэттью хоть как-то причастен к плану Синди и сознательно хотел причинить мне зло!

– Я всего лишь хотел сказать, что он показал ей, как проявлять пленку и печатать фотографии. Он не знал, зачем ей это было нужно. Она его попросила, и он показал. – Запустив пальцы в волосы, он помолчал и продолжил: – Люсинда назвала Мэттью день, когда ты возвращаешься из Парижа. А мне сказала, что вы были любовниками. И что вы с ним любовники до сих пор! И что именно из-за этого распался его брак. И поэтому когда я приехал к тебе тогда, то был ужасно зол.

– А просто взять и спросить у меня ты не мог? – горько усмехнулась она. – Нет, ты просто ушел, когда я спросила у тебя…

– Обвинила…

– Нет, спросила! Уходи, Генри, – приказала она ровным голосом. – Мне кажется, нам больше нечего сказать друг другу. Все и так понятно.

Повернувшись к нему спиной, она посмотрела в окно. Нечего сказать, кроме того, что она, возможно, ждет его ребенка. Но ведь она не может сообщить ему об этом, верно?

– Гита…

– Уходи! – закричала она. – Ты даже представить себе не можешь, что мне пришлось перенести…

– Нет, могу, – устало возразил он. – Приблизительно то же самое, что пришлось перенести мне.

Стремительно развернувшись к нему, она прошипела:

– Тебе не пришлось несколько месяцев испытывать преследование со стороны лучшего друга! Это не твои непристойные фотографии были опубликованы в газетах! И уволили с работы тоже не тебя! – И это не ты влюблен так безнадежно и так отчаянно.

– Нет. Но мне следовало догадаться, что она затеяла, еще много времени тому назад.

Крепко упершись руками в спинку стула, стоящего напротив нее по другую сторону стола, он тихо сказал:

– Мне следовало доверять своим инстинктам насчет тебя, а не слушать Люсинду. И вся вендетта против тебя, Гита, произошла не из-за рекламного ролика авиалиний, – сказал он устало, – и не из-за контракта с «Верлейн косметикс». Все случилось только из-за меня.

– Взд… – Она оборвала себя на полуслове и прикусила губу.

– Настоящей причиной вендетты против тебя был я, – повторил он. С угрюмыми глазами, с кривой, неестественной улыбкой на лице он продолжал: – Я считал себя таким прекрасным знатоком человеческого характера, человеческой натуры. Я думал, что стоит мне взглянуть на человека, и я уже понимаю, что он собой представляет. Я знаю Люсинду Бартон с той поры, когда ей было всего пять лет, но я никогда не знал, что она чувствует на самом деле. Она сделала это из-за меня, – добавил он горько. – Она была в истерике, она меня умоляла, и она сама сказала, что сделала это из-за меня, – закончил он почти с отвращением.

– Что-то еще, что я захапала себе, – пробормотала Гита.

Глубоко, прерывисто вздохнув, она посмотрела в его лицо, на котором было написано выражение такой же безмерной усталости, какая за последние несколько недель укоренилась в ее душе.

– Фотографии появились из-за тебя, вероятно, но все остальное – из-за рекламы авиалиний и из-за «Верлейн».

– Нет.

– Генри! Все началось именно тогда, когда я заключила с ними контракт! Я ведь тебя тогда даже не знала.

– Не знала, – согласился он, – но я проявил интерес к тебе в присутствии Синди. Три или четыре месяца тому назад я увидел тебя в телевизионной рекламе и спросил Люсинду о тебе. Спросил, знает ли она тебя. «А что? – ответила она. – Хочешь с ней познакомиться?» И я сказал, что да, хочу. Я не заметил в ее голосе ни горечи, ни огорчения, ни злости. Она была все той же милой Люсиндой, которую я знаю уже много лет, – такой знакомой, незаметной, невидимой. Просто Люсиндой, старой доброй приятельницей. Люди приходят и уходят, принимаются мною или нет, но я не привык о них думать. Я холоден, неэмоционален. Я не очень люблю людей.

– Да, – беспомощно согласилась она.

– Я спросил ее, какая ты. Где живешь. Она сказала, что не знает, ты только что переехала.

– Она всегда прекрасно знала, где я живу!

– Да. Номера твоего телефона не было в справочнике…

– Это верно. Послушай, она сказала, что ненавидит меня! Что всегда ненавидела, все эти годы! В школе…

– Нет.

– Что значит твое «нет»? Я была там, Генри! Я своими ушами слышала, как она это сказала! Прямо мне в лицо!

– Я имею в виду, что в школе и на работе это была лишь ревность, но никак не ненависть. Ненависть появилась, когда я впервые проявил интерес к тебе. А это произошло приблизительно тогда же, когда ты подписала контракт с «Верлейн».

Уставившись на него, медленно припоминая слова Синди, Гита возразила:

– Она ожесточилась, когда я искусно и коварно тебя соблазнила…

– Да. Только ты этого не делала.

– Не делала. Но ведь ее идеальный Генри никогда не способен был стать соблазнителем, верно?

– Верно, – согласился он вымученно. – Но именно я был причиной и писем, и вылитой краски, и всех этих неприятных вещей. Она сама так сказала, Гита. Она призналась.

– Значит, ничего бы этого не случилось, если бы мы не…

– Да, не случилось бы.

Закрыв глаза, ощущая тошноту и потрясение, осознавая необходимость спокойно все обдумать, она невольно вздрогнула, когда он тихо продолжил:

– С того самого момента, когда я увидел тебя, у меня не было ни одной спокойной минуты. Меня не покидает ощущение, что целая вечность прошла с тех пор, как я в последний раз нормально спал ночью. Но если бы я только знал, какой механизм привел в действие своим интересом к тебе… О Господи, Гита, стать причиной того, что тебе пришлось испытать…

– Да.

– И в тот день, когда ты обвинила меня…

– Я тебя не обвиняла, – возразила она, – я тебя только спросила. Все, что тебе нужно было сделать, – это просто сказать «нет». Я была напугана, расстроена, обижена. Я нуждалась в утешении. Если бы преследователем оказался ты, – а это представлялось возможным, – то кого бы я просила о помощи? У меня ведь нет семьи… Пойми, Генри, я же не знала тебя. На тех фотографиях тебя не было, ты ворвался в мою жизнь так неожиданно… И все, о чем я могла тогда думать, сводилось к одной-единственной мысли: пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы это был не Генри.

– Я очень разозлился и оскорбился, – снова сказал он. – Но твое умозаключение было вполне логичным. Понимаешь, мне было очень трудно тогда как-то согласовать ту тебя, какую я начал близко узнавать, с той женщиной, какую мне всегда описывала Люсинда. С женщиной, которая якобы до сих пор общается с Мэттью.

– Якобы? – фыркнула она. – Ты только что сам сказал, что так оно и есть!

– Знаешь, что именно сказала Люсинда, понятия не имея о нас с тобой и о том, что я слышал от тебя о Мэттью? Она сказала, что очень озабочена – дьявол, да она и выглядела озабоченной – твоей ситуацией, она заявила: все идет к тому, что у тебя будет разбито сердце! Я представления не имел, что она знает о нас!

Резким контрастом к его злому голосу ее вопрос прозвучал тихо и взвешенно:

– А почему ты ей ничего о нас не рассказывал? Чувствовал, что произойдет нечто подобное?

– Нет, конечно, нет. Совсем не потому. Просто я вообще никогда и ничего никому не рассказываю. Не в моих привычках. Как ты выходишь из поместья, она сфотографировала из дома. Из моей спальни. Судя по углу, под которым сделан снимок. У меня сразу возникла такая догадка, но я не был уверен.

– Значит, она была в доме, когда…

А если бы они в тот день стали близки, как он и хотел…

– Да. А ты, почему ничего ей не сказала, Гита? – спросил он с невольным любопытством. – Она была твоей подругой, а ведь друзья рассказывают друг другу свои секреты, не так ли?

Она с горечью улыбнулась.

– Да, рассказывают, но мне не хотелось делиться этим ни с кем. Поначалу из-за того, что позволила себе близость с человеком, которого едва знала. А позже потому, что это стало для меня чем-то драгоценным и особенным. Таким, что не следует поверять никому, делить ни с кем, даже с лучшей подругой. Что касается Мэттью, я не видела его с тех пор, как он встретил Кристину, которая стала потом его женой. Мы вполне могли бы быть друзьями, потому что расстались очень мирно и спокойно. Но наша дружба была бы нечестной по отношению к его жене. Я понятия не имела, что его брак распался, но, по-видимому, Синди поддерживала с ним отношения… – Внезапно охваченная ужасом и тревогой, с расширенными глазами, она прошептала едва слышно: – Если Синди сказала Кристине, что я вижусь с ее мужем, то она могла уйти от него из-за…