Михаил Шевердин - Набат. Книга первая: Паутина

• Название: Набат. Книга первая: Паутина
• Автор: Михаил Шевердин
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы Узбекской ССР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1958

Эта книга о борьбе с басмачеством в лихие 20-е годы прошлого столетия, когда ставленник англичан при поддержке местных контрреволюционных сил турецкий генерал Энвербей пытался создать на месте нынешнего Узбекистана и Таджикистана государство Туран, объединив в нем все мусульманское население Средней Азии. Но молодая Бухарская народная республика, скинувшая эмира, поднялась против несостоявшегося диктатора. При поддержке Красной Армии в жесточайших боях басмачи были разбиты и отброшены в Афганистан и Иран.

---

Энвербей все еще тянул, все еще не решался.

— Господин вице-генералиссимус, я вас не узнаю. Где ваша решительность, энергия? Вы же собственноручно застрелили в тысяча девятьсот тринадцатом году Назим-пашу. У вас не дрогнула рука, а он был военным министром и нашим другом, другом Британии. Я подчеркиваю, вы убили собственноручно друга англичан. Вы прогнали англофильское правительство Кыброглы. Вы нанесли огромный ущерб политике Британии на Востоке… О, у нас, англичан, с вами старые серьезные счеты. Не правда ли? И если сейчас мы, англичане, протягиваем вам руку, вы должны понять, что это много значит.

Но Энвербей все еще молчал.

— Сам военный министр королевского правительства сэр Уинстон Черчилль поручил мне переговорить с вами. Подумайте обо всем, что я сказал. А сейчас…

И он дал понять, что беседа затянулась… На прощание, уже провожая Энвербея к выходу, джентльмен заметил как бы невзначай: «Сэр Джордж Керзон, министр иностранных дел его величества, намерен в ближайшие дни сделать представление правительству Германской республики о недопустимости пребывания на территории Германии некоторых лиц турецкого происхождения, известных своими действиями против интересов Британии. О нет, нет! Вас едва ли имеют в виду, если, конечно… если мы найдем с вами общий язык…»

— Собака! — пробормотал Энвербей, правда уже после того, как распрощался с агентом Английского банка, и вышел на улицу.

Долго ходил Энвербей по ночному Берлину и очень устал. Какая-то робость напала на него. Он не сразу решался обращаться к редким прохожим. К тому же название улицы Кепеникерштрассе никак не запоминалось, и, перед тем как спросить, приходилось искать уличный фонарь и заглядывать каждый раз в бумажку.

Наконец он оказался на сравнительно широкой улице. Слева и справа в полном безлюдье дремали громады плохо освещенных многоэтажных домов, и между ними в тумане прятались приземистые особняки тяжелого прусского стиля. В гулкой пустоте квартала громко отдавались шаги по гладкому, выложенному кафельными плитками тротуару, на редкость чистому. По брусчатой мостовой с легким рокотом прокатил автомобиль дорогой марки. Аристократический квартал!

Да, где-то здесь. Но вот и номер 38. За чугунной решеткой ограды особняк.

Калитка оказалась открытой, и Энвербей пошел по высохшей почти дорожке среди потемневшего газона к высокому крыльцу.

Отряхивая яростно макинтош, точно в складках его застрял сор льстивых слов англичанина, Энвербей поднялся по лестнице и позвонил.

Он не сразу понял, куда привела его бумажка с адресом, и не сразу перед ним раскрылись те, с кем он здесь встретился. Они долго присматривались, долго изучали. Возникло неожиданное затруднение: и Энвербей, и некоторые из собравшихся говорили как будто по-турецки, но плохо понимали друг друга. С грехом пополам, мешая турецкие, немецкие, английские и еще какие-то слова, наконец объяснились.

Оказывается, Энвербей попал в дом «Мусульманского революционного общества».

Здесь он почувствовал себя среди свои. Здесь он нашел и эмигрантов из Турции, бывших своих офицеров. Один из председателей Общества познакомил его с выходцами из Туркестана, с беглыми вельможами эмира бухарского, а также с казанскими муллами, бакинскими нефтяниками и с каким-то вождем никому не известного туркменского племени. Хозяин дома, болезненный с виду, опухший от вина и разврата некий Назим рекомендовал Энвербею усатого громадного Хаджи Акбара, торговца каракулем из Бухары, богача и «идейного борца». С бокалом в руке подошел неестественно бледный, лысоватый, с бахромкой бесцветных волос, ниспадавших на ворот пиджака, господин и, чокнувшись, представился;

— Зигфрид Нейман, туркестанский коммерсант.

Все много и беспорядочно говорили, много ели, еще больше пили, вопреки мусульманскому запрету.

Какой-то сильно подвыпивший турок, судя по ветхому френчу — офицер, подсел к Энвербею и начал разглагольствовать:

— Младотурки — противники революций. Но Россию младотурки поддерживают. Россия не хочет подмять Турцию, поэтому… надо воспользоваться Россией а, что я сказал? Да, Россия — союзник. С ее помощью мы сметем с лица земли мировой капитализм. По коммунизма мы не допустим… Ни-ни… Коммунизм — средство, а не идеал. Наш идеал — единство турецких народов… национализм… Да здравствует великий Туран!..

Узнав, что он сидит рядом с самим Энвербеем, пьяный офицер полез целоваться.

— Да здравствует вице-генералиссимус… ик… который столкнул нашу великую Турцию в пропасть… Урра!

Офицера пытались увести. Челюсть у него отвисла, с губы свисала слюна. Но он вырывался и все спрашивал:

— Ты немец? Какой ты мусульманин, душа моя Энвербей! Ай-яй-яй! Энвербей, зять халифа, покорный слуга кайзера Вильгельма! За сколько тебя купили немцы, а?

— Уберите его! — просил Энвербей.

— Ага, теперь уберите!.. Значит, меня надо убрать. А умирать под русские пули ты посылал, а? Хлеб турецкий кто вывозил? Немцы. Мясо кто жрал? Немцы. Министры турецкие кому зад лизали? Господину Фалькенгейму — немцу. То-то же. Даже ирадэ самого султана, священные повеления его, халифа всех мусульман, немецкий цензор проверял… А молитвенные славословия и повеления во имя аллаха вместе со святейшим шейх-уль-исламом подписывал цензор, немецкий торговец свининой герр Мюллер… Ха-ха-ха! Какой ты мусульманин, Энвербей! Ты всегда кровь мусульман пил, Энвербей!

Только когда буйствующего офицера увели, удалось перевести разговор на деловую почву.

— Аллах определил в своей неизреченной мудрости, — торжественно начал Назим, — чтобы случилось то, что случилось. Обстоятельства привели родину нашу к поражению и несчастьям. Дело ислама принизилось. Но нельзя, правоверные, падать духом. Великая Турция воспрянет. Дело нашего «Мусульманского революционного общества» — объединить всех мусульман. Кто враг? Кто посягает на имущество и земли почтенных мусульман? Большевики! Кто развращает умы мусульман? Большевики. Наши мусульманские коммерсанты проливают кровавые слезы, заводчики стонут. Торговля в упадке. Землю захватывают крестьяне. Какие убытки! Большевики развращают толпу, стадо. О злосчастная Бухара, где твоя слава! Наше новое общество призывает к объединению всех мусульман, к созданию великого среднеазиатского мусульманского государства!.. Час пришел, о братья! Сегодня прибыл к нам несравненный, непобедимый генерал Энвербей. Он нас поведет против большевизма.

И хоть слово «непобедимый» резануло ухо своей неуместностью, но Энвербею польстили слова толстяка Назима.

Встал бухарец Хаджи Акбар и обратился к Энвербею очень напыщенно:

— Великий полководец! Тебя знают в нашем Туркестане. Имя твое гремит. Именем «Энвер» почтенные, верные исламской религии называют своих первенцев. Мечи народа обнажены. Ружья заряжены. Большевики трепещут. От имени бухарского народа приглашаю вас, о ваше превосходительство… те… к нам в Бухару. Обещаю вам от имени партии младо-бухарцев достойный вашего высокого звания и вашей несравненной доблести прием и гостеприимство.

Лицо Хаджи Акбара от натуги покраснело и стало пестрым от набрякших кровью прыщей, а клочковатые усы стали топорщиться. По тому, как он нет-нет да и заглядывал в бумажку, Энвербей понял, что речь подготовлена заранее.

— О меч ислама!.. Те… рука пророка! — продолжал с подчеркнутой страстностью возглашать Хаджи Акбар.

«Очевидно, я очень нужен англичанам, — подумал Энвербей, — иначе к чему столько хлопот».

Тревога и неуверенность оставляли его, по мере того как новые и новые рюмочки коньяка согревали его.

Из речи Хаджи Акбара, из слов присутствующих все яснее становилось: встреча подготовлена заранее. Вдруг кто-то упомянул знакомую фамилию Исмаила Хакибея. Его еще в тысяча девятьсот восьмом или десятом году из Стамбула в Бухару послал комитет младотурецкой партии для установления связей. Да, младотурки уже давно лелеяли мысль о великом государстве османов от Атлантического до Тихого океана. Впоследствии Хакибей был даже министром Блистательной Порты.

К Энвербею подсел странный субъект, некий Мусхар Махтум Бурханов, и назойливо пытался заставить Энвербея вспомнить некоего бухарца Рауфа Нукрата, который приезжал якобы в Константинополь лет десять назад и вошел в тесный контакт с младотурками и с самим Энвербеем. Приезжали якобы еще джадиды Осман-ходжа, Атта-ходжа, Хашим-шейх и другие. Все они даже вступили в партию младотурок, помогали деньгами, заседали в провинциальном комитете.

— А вы помните, милейший, — продолжал гудеть прямо в ухо Мусхир Махтум, — мы с вашей помощью создали «Константинопольское общество полезных знаний» в Бухаре?

Но Энвербей не помнил. В те годы он о Бухаре имел самое смутное представление, считал ее пустынной страной, лишенной воды и жизни, и смотрел на нее как на нечто мало заслуживающее внимания.