Андрей Кураев - Почему православные такие упертые?

• Название: Почему православные такие упертые?
• Автор: Андрей Кураев
• Жанр: Религиоведение

---

- А что для Вас является главным чудом в жизни, что Вы часто вспоминаете, что поддерживает Вас на Вашем миссионерском пути?

- Для меня самое значимое чудо это то, что было со мной в день моего крещения. Господь дал пережить благодать Таинства крещения, полноту радости. Для меня это гораздо важнее, чем другие свидетельства, которые я читаю в книжках. Когда я крестился, мне было уже девятнадцать лет. Это был шаг от Бердяева к Церкви, от идеи о Боге к живому Христу. Т.е. я вошел в Церковь и не вышел… и, надеюсь, - не выйду. Для меня это первое и самое большое чудо.

- А какие чудеса были в Вашей жизни за последние годы?

- 24 марта 2004 на лекции, которую я читал в Ухте (город в республике Коми) разгорелась дискуссия, точку в которой поставил, однако, отнюдь не я. Не вполне трезвый мужчина начал настаивать на том, что «сатана - это неудача Бога». Вышло, мол, нечто отнюдь не предучтенное Творцом… Не вполне трезвый громкий и самоуверенный, он, держа руки в карманах, обличал Бога. Умолкнет минут на десять – и снова настаивает на своем любимом тезисе. И вдруг, когда центр разговора вновь переместился в другую точку зала, раздался хрип и стук: мужчина упал, тяжело дыша. Через несколько минут он скончался. Бог ли прекратил нарастание богохульств или сатана взял свою добычу – в любом случае кончина 61-летнего Виктора оказалась печальной. Осталось добавить, что лекция была по булгаковскому роману «Мастер и Маргарита». Булгаков сам писал, что этот роман - о дьяволе. О нем преимущественно и шла речь на лекции. Два обморока и одна смерть обнажили духовное состояние светской аудитории, преимущественно состоявшей из учителей городских школ. Врачи же, производившие вскрытие, потом сказали, что «показаний к смерти не обнаружено»…

Это чудо печальное. А вот чудо на границе добра и зла.

24 марта 2003 года. Фонд апостола Андрея Первозванного в этот день в Храме Христа Спасителя проводил заседание организационного комитета по программе Всеправославной молитвы «Просите мира Иерусалиму». По окончании официальной части президент Фонда А. В. Мельник пригласил меня в свой офис на Ордынку. Мы решили, что наше знакомство и беседа заслуживают того, чтобы обрести посредника в «коммуникационном процессе» – в виде бутылки виски. И вот после тоста ставлю я рюмку на стол – а она начинает двигаться. Едет так сантиметров пятнадцать по прямой к краю стола и медленно и неравномерно вращается вокруг своей оси. Все семеро присутствующих изумленно глядят за ее медленным путешествием. МИДовец, сидящий между мною и Мельником, пробует подставить руку с краю стола, чтобы успеть ее поймать, когда она-таки свалится. Я успеваю сказать: «да тут у вас прямо полтергейст какой-то!». Честно говоря, начал я эту фразу с намерением пошутить, но по ходу произнесения понял, что это и в самом деле оно самое. И тогда вместо того, чтобы прикасаться к этой рюмке рукой, издалека крещу ее. Она тут же стала – за пару сантиметров до краешка стола.

Спрашиваю хозяина: освящен ли ваш офис. Он говорит: «нет, мы только что сюда переехали, еще месяца нет. А освящение планировали после Пасхи»… Очевидно, от старых хозяев осталось дурное духовное наследие.

О таких событиях я много слышал от священников, но сам увидел впервые.

И, наконец, чудо просто радостное и обыденное: сплошным чудом была для меня зимняя пора 2003-2004 годов. С октября по март мне пришлось прочитать лекции в 90 городах мира на пространстве от Сахалина до Парижа (при этом еще не прерывая курса своих лекций в МГУ)...

- А с чем была связана такая интенсивность работы и передвижений?

- Тут сошлось и множество приглашений и избирательная кампания. На парламентских и на президентских выборах я сотрудничал с Сергеем Глазьевым. Поскольку за это время политика мне изрядно надоела, сразу скажу: для меня такое сотрудничество было интересным как возможность сделать церковное дело на нецерковные средства. Можно было позвонить в заведомо бедную епархию, приход и сказать: «Сможете ли вы организовать мою работу, если ни за нее, ни за дорогу платить будет не нужно». Кстати, меня порадовало, что отказов не было. Не знаю, достиг ли Сергей Юрьевич в этих кампаниях тех целей, которые он сам перед собой ставил. Но могу сказать одно: десяткам тысяч людей он подарил возможность таких встреч и разговоров, которые для них были интересны.

- А церковь ведет какой-то реестр чудес? Исследует их?

- Иногда. Но православие по своей сути чуждо пиаровским технологиям. У нас не в чести публичность.

- Уже давно ходят слухи о том, что при Московской патриархии есть некий секретный научный отдел, собирающий и систематизирующий сведения обо всем сверхъестественном, чтобы попытаться определить, что от Бога, а что от дьявола…

- В исповедальном порядке расскажу вам об одном из самых крупных своих церковных разочарований. Когда я лет двадцать назад учился в МГУ на кафедре, носившей громкое имя «Истории и теории научного атеизма», в спецкурсе по современному состоянию русской церкви нам неизменно подчеркивали: церковь активизирует работу с молодежью, церковники разрабатывают программу возрождения веры и т. д. А потому, дескать, мы, атеисты, тоже должны активизироваться, чтобы противостоять их проискам. В общем, все по логике: “баран нарочно рога отрастил, чтоб на волков охотиться”. Я искренне этому верил и надеялся: хорошо, что Церковь крепнет и далеко планирует свою работу. А затем, когда переступил порог церковной жизни и поработал во всех интеллектуальных центрах русской церкви: в Московской духовной академии, в Московской Патриархии, в синодальных отделах, то с удивлением и некоторым разочарованием убедился: ничего подобного нет. Нет центра, который занимался бы глубинными научными разработками, прогнозами, составлял долгосрочные программы и при этом контролировал бы их реализацию. Наша церковная жизнь строится по принципу “раздражение – реакция”: появилась сиюминутная проблема, стала очевидно-неотвязной – и лишь тогда начинается поиск выхода (чаще – ухода) от нее.

- Но разве чудесные проявления – это не то, что должно интересовать церковь в первую очередь?

- Чудо для религиозного человека в порядке вещей, поэтому и научного центра по “чудоведению” у нас нет. Помните фильм “Тот самый Мюнхгаузен”? Барон составляет распорядок дня: объявить войну Англии, слетать на Луну… Чудеса включены в его повседневный график. Ну вот, таков и распорядок дня религиозного человека: я иду в храм на водосвятный молебен, чтобы получить святую воду, которая будет меня исцелять и защищать, - следовательно, на это чудо у меня предусмотрено полчаса… Так что странным, пугающим и печалящим было бы отсутствие чудес.

- Если Вам будет рассказывать о приходе в Церковь человек, которого поразило произошедшее с ним чудо… Вы поверите?

- Конечно, это возможно. Только теперь я буду просить человека выстроить свою веру на более твердом основании, на слове Божьем, на знании церковного учения, с тем, чтобы новое чудесное потрясение, которое может с ним произойти, не вытолкнуло бы его из Церкви.

- Существуют чудеса, которые казалось бы признаются и наукой: так называемая Туринская Плащаница, сошествие Благодатного Огня. Но есть мнение, что чудо является чудом только тогда, когда не признается наукой.

- Величайшее чудо - это существование мира, существование жизни человека. И существование жизни признается наукой. Но меня всегда смущают регулярно повторяющиеся чудеса.

Когда мне говорят, что всегда вот в этом месте, в это время происходит чудо, я настораживаюсь. Когда мне говорят, что на Пасху всегда солнышко светит или на Благовещение птички гнезда не вьют…

Это меня несколько раз понуждало приглядываться. Пасху 2000-го года я встречал в Праге, так там просто снегопад был, там солнышка совершенно не было видно.

Видите ли, Бог христиан это Бог тактичный: Он не насилует свободу человека. И Господь в Евангелии не чудесами вытягивал веру, но в ответ на веру творил чудеса.

Вы упомянули Туринскую Плащаницу. Это чудо настолько тактичное, что тот, кто желает, видит в нем чудо, тот кто желает, видит подделку. Есть научные доводы и в пользу аутентичности (т.е. я могу признавать плащаницу отпечатком Иисуса из Назарета и в этом не будет ничего погрешающего против научной добросовестности), и в пользу того, что это творение более позднего времени, неизвестно как сделанное.

И у той и у другой точки зрения есть достаточно веские аргументы, доказывающие правоту. В своей несовместимости они оставляют «зазор» для твоего сердца, твоего желания. Что ты желаешь увидеть - тем для тебя это и будет. Если ты хочешь видеть здесь подделку - для тебя это будет не более чем кусочек древней ткани, и тогда твоя душа останется просто в мире вещей. Но если ты желаешь чуда - для тебя это будет чудом, святыней, пятым Евангелием. Тогда ты окажешься в мире, где все осмысленно, в мире знамений.