Михаил Март - Тем тяжелее будет падение

• Название: Тем тяжелее будет падение
• Автор: Михаил Март
• Жанр: Боевик

Его, ни в чем не повинного, подозревают в убийстве жены и дочери. Но выродки, совершившие преступление, не подозревают, какого жестокого, расчетливого и хитрого зверя разбудили они в нем и зверь пойдет до конца…

Все, что отличает поистине настоящее произведение детективного жанра – неожиданные повороты сюжета, мастерски закрученная интрига и невозможность оторваться от книги до ее последней страницы, – ждет читателя нового романа М.Марта.

---

– Где ублюдки? – спросил красавчик, поднимая девчонку с пола.

Но она ничего не могла ответить. У нее свело челюсть и зубы так стиснулись, что девочка не в силах была открыть рот.

– Один здесь, Никита, кажется, сдох, – раздался голос из кухни.

Блондин оставил девочку и откликнулся на зов. Катя вздрогнула, когда толстяк зашел в детскую. Там Кешка! Но, судя по всему, он его не заметил. А тут еще мать очнулась и вышла на шум. Она не успела проспаться и протрезветь как следует, и Катя в ужасе подумала о возможных последствиях. Женщина слегка покачивалась и тут же наткнулась на безликого с залысинами.

– Ба! Какая прелесть! – воскликнул он.

На женщине была только юбка, а верх ограничивался бюстгальтером, в котором теснилась пышная красивая грудь.

– Ты что здесь делаешь, хмырь косоротый? Ванька, это ты привел сюда свою шоблу?

– Твоего Ваньку в другом месте валяют. А здесь люди солидные. А почему бы тебя не повалять? А?

Он сорвал с женщины лифчик и схватил ее за бедра, за что тут же получил увесистую оплеуху. Хозяйка квартиры умела за себя постоять, находясь под любым градусом. Завязалась борьба, а точнее, женщина получила ответный удар, и его уже трудно было назвать оплеухой. На помощь приятелю пришел здоровяк. Высокий блондин тем временем выглядывал в окно кухни.

– Ушел, скотина! – констатировал он, обращаясь к толстяку, который осматривал труп.

– Этот уже ничего не скажет, и в карманах у него пусто. Боюсь, следы обрываются, Никита.

– А ты не бойся, родственничек, от меня не уйдет. Достанем.

– Когда? Думаешь, он запрет рот на замок?

– Запрет. Знает, с кем дело имеет.

Из коридора донесся детский крик. Девчонка стояла возле двери спальни и кричала. Блондин и следом толстяк ворвались в комнату, отшвырнув Катю в сторону. Картина выглядела непристойно. Здоровяк держал лежавшую на кровати женщину за руки, а безликий, задрав юбку, пытался стянуть с нее трусы.

– Ух ты какая упрямая, целка, что ли? Брыкается, как молодая!

Но женщине удавалось выворачиваться, и у насильников ничего не получалось.

– Салаги! С бабой и то справиться не могут. Козлы! – сказал блондин и решил проблему проще. Он подошел к кровати, вынул из-за пояса нож и полоснул женщине по горлу.

На лицо лежавшего сверху лысоватого брызнула кровь. Все оторопели. Женщина забилась в конвульсиях.

– Ну что, Сеня, продолжай! Теперь она сопротивляться не будет.

Сеня вскочил словно ошпаренный.

– Что, придурок? Расхотел? Ты для чего сюда пришел?!

– Зря ты это, Никита, – тихо пробурчал здоровяк, отпуская руки женщины.

– А тебе тоже захотелось полакомиться? Вам баб не хватает? А мы сегодня не в этом направлении работаем, Лева.

В коридоре послышался шум и щелчок замка.

– Девчонка! – крикнул блондин.

Толстяк, ближе всех стоявший к двери, выскочил из комнаты. Он успел схватить Катю за волосы, когда она уже выскальзывала за дверь. Он с такой силой рванул ее назад, что детские шейные позвонки не выдержали и хрустнули.

– Ну вот, доплясались! – осипшим голосом прохрипел здоровяк, потирая щетину.

Курчавый очкарик все еще держал девочку за волосы, полулежавшую, полувисевшую, как веревочная кукла. Его челюсть отвисла, словно у бульдога, собрав толстый подбородок в складки.

– Кажется, я начинаю трезветь, – промычал безликий.

– Ты бы начал трезветь, когда на бабу полез, – рявкнул блондин. – Все правильно. Свидетели нам не нужны. Нет их, и забыли.

– Надо сматываться! – крикнул толстяк, выпуская из рук волосы девочки.

– Нет, родственничек. За собой убирать надо!

– О чем ты говоришь, Никита? – возмутился здоровяк.

– О том, Лева, что ты сейчас перетащишь труп из кухни в спальню и уложишь его рядом с кроватью.

– И чего ты этим добьешься? Оба убиты одним и тем же ножом. Хочешь выстроить мизансцену из «Отелло»? Зарезал любовницу, а потом сделал себе харакири?

– Кто их зарезал, пусть менты решают, а ножичек мы на полу бросим. Без отпечатков. Пусть ломают себе голову. Важно то, что мы к этой квартире никакого отношения не имеем. Все! Выполняйте! Смоем кровь с одежды и тихо уйдем. Скоро светать начнет, отвалим дворами квартала на два и возьмем такси. Каждый для себя. Надо рассыпаться, а дебет с кредитом будем завтра подводить.

В квартире они пробыли еще минут десять и потом тихо ушли. На этот раз дверьми не хлопали, прикрыли бесшумно. Мальчик еще долго лежал под кроватью в своей комнате. Он знал, что произошло что-то ужасное, слышал разговоры, но видеть ничего не мог. Вряд ли Кешка представлял себе ту картину, которую ему предстояло увидеть. Он лежал и прислушивался к тишине. Ну где же отец? Когда он придет? Почему его до сих пор нет? Когда в окно заглянуло раннее солнце, Кешка не выдержал и вылез из-под кровати.

***

Капитана Тимохина в райотделе называли бычарой. Крепкий мужик, ничего не скажешь, подковы гнул, что называется, но кличку получил не за силу, а за упрямство. Его не переспоришь. В милицию пришел сразу после армии, учиться не захотел и за двадцать лет дослужился до капитана, выше образование не позволяло. Преступников он все же ловил, опыт и практика помогали, но с логикой и интуицией дело обстояло хуже. Как исполнителю Тимохину не было равных, ему бы и работать в этом качестве, ан нет! Начальник райотдела полковник Саранцев проникся к Тимохину большим уважением и нередко ставил его руководителем оперативной группы, что не всегда приводило к желаемым результатам. С полковником не поспоришь, тот тоже входил в число ветеранов. Все стены кабинета Саранцева были завешаны почетными грамотами. В городской прокуратуре отлично знали обо всех недостатках Тимохина, и если по всем признакам становилось ясно, что дело предстоит серьезное и сложное, то в противовес капитану к работе подключали толкового, уравновешенного и методичного следователя.

Так случилось и на этот раз. На место происшествия отправили следователя по особо важным делам Ксению Михайловну Задорину. Бедняжку подняли среди ночи по телефону и сообщили, что за ней выехала машина. Появление молодой, интересной женщины вызвало у членов бригады скрытую улыбку. В райотделе ее хорошо знали, дамочка заслуживала уважения, но ухмылки появились по другому поводу. Тимохина лишили его главного оружия – аргументации с помощью трехэтажного мата. Когда капитан делал свои выводы, из пяти фраз удавалось насчитать пять-шесть литературных слов, еще пяток просторечных, остальное – сплошная нецензурщина. Впрочем, ребята его понимали, никто из них не преподавал словесность в институте благородных девиц, и в основном они имели дело с низами общества, где придерживались жестких форм общения. Увидев Ксению, капитан не очень расстроился. Им уже приходилось работать вместе. К тому же она ему нравилась, что он всячески старался скрывать. Это не его поля ягода, недосягаемая галактика, куда там ему.

– Рад видеть тебя, Ксюша. Опять наши тропки на покойничках пересекаются.

– Такие свидания радости не приносят, Андрюша. Показывай, чем нас сегодня огорошили.

Задорина сняла плащ, и Тимохин скинул простыню с лежавшего в коридоре трупа.

– Девочка. Лет тринадцать. Послал за участковым, надеюсь, получим хоть какие-то ответы на вопросы.

Капитан сунул голову в распахнутую дверь и гаркнул:

– Выйди на минутку, майор!

В коридоре появился высокий худощавый мужчина в белом халате.

– Давай, Гриша, выкладывай, у тебя лучше получится.

– Здрасте, Ксения Михална.

– Здравствуйте, доктор. Что с девочкой?

– Сломаны шейные позвонки.

– Душили?

– Следов на горле нет. Тело чистое, насилие не применялось.

– Тут ее и нашли, возле двери?

– Немного оттащили от двери, но контур мелом пометили и фотографии сделали.

– Есть еще жертвы?

– В спальне. Женщина и мужчина. Глубокие резаные раны. На полу валяется нож, похоже, им орудовали. Кровь по всей квартире. На кухне тоже. Василий Семеныч об этом больше вам расскажет.

Эксперт Лепехин находился в спальне. Задорина поморщилась, увидев кошмарную картину. Обычно она умела сдерживать свои эмоции, надевая маску непроницаемости, но ей это не всегда удавалось. Неженское дело любоваться последствиями поножовщины, когда тошнота подступает к горлу. Заметив выражение лица следователя и ухмылку капитана, эксперт покачал головой.

– Предупреждать надо, Андрей, а не так человека в комнату ужасов вталкивать.

– Брось, Вася, Ксюша – человек железный.

– Может, и так, но сердце у нее некаменное, в этом я уверен.

На постели лежали мужчина и женщина, оба обнаженные. Ей перерезали горло, а ему вспороли живот. Возле кровати валялся нож с наборной ручкой и окровавленным лезвием.

– Что скажете, Василь Семеныч? – спросила Ксения.

– Путаница получается. Следы крови есть на кухне, похоже, там раненый сидел какое-то время и, может быть, сам дошел до кровати. Если так, то кто за ним пытался вымыть кровавое пятно? В спешке вытирали, небрежно. Кровавое полотенце нашли внизу под лестницей за шахтой лифта. Он с таким ранением, по мнению Гриши, мог прожить без помощи около часа. Умер, скорее всего, от потери крови. На лестнице также обнаружена кровь. Анализы мы взяли. Женщина умерла сразу. Перерезана сонная артерия. Отпечатков на ноже нет. Убийца уничтожал следы, это очевидно. Могу с уверенностью сказать, что кто-то выпрыгнул из окна кухни, – обнаружены отпечатки ботинок на подоконнике. Трупы мы дактилоскопировали. Смерть наступила примерно в два часа тридцать минут ночи, в одно время приблизительно и у того и у другого. Что касается ножичка, то вещь классная, уникальный экземпляр. Финка с наборной ручкой, такими уркаганы в пятидесятых-шестидесятых орудовали. Знатный мастер делал. По нынешним временам ничего похожего не встретишь. Сейчас импортных ножей любой конфигурации в магазинах полно, дефицита в холодном оружии нет. Иди выбирай и покупай. А эта штука с биографией. На лезвии пара значков есть, что они обозначают, я не знаю.