Владимир Понизовский - Заговор генералов

• Название: Заговор генералов
• Автор: Владимир Понизовский
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1978

Действие романа В. М. Понизовского «Заговор генералов» охватывает период от последних дней 1916 года до Великой Октябрьской социалистической революции. Его главная тема — организованный большевиками разгром корниловского мятежа. Это событие явилось ключевым моментом в подготовке В.И. Лениным и его соратниками победы в октябре 1917 года. Опираясь на подлинные документы и факты, многие из которых не столь широко известны, писатель рассказывает о кульминационном моменте классовой борьбы, воссоздает образы вождей пролетариата и его врагов.

---

— Я знаком с содержанием письма, — сказал Аладьин, когда генерал кончил читать. — Сэр Мильнер говорит не только от своего имени, но и от имени премьер-министра Ллойд-Джорджа и всего правительства короля Георга.

Более того, он выражает надежды и пожелания других союзников России по Антанте.

— Что это должно означать? — Корнилов не понимал дипломатических витиеватостей.

— Союзники считают, что вы, Лавр Георгиевич, — единственный сильный человек. Если вы укрепите свое положение в армии и государстве, то вы станете господином положения. Союзники готовы оказать вам, ваше высокопревосходительство, всемерное содействие в этом.

Вот оно что!.. Атмосфера беседы менялась. Выходит, что его, Корнилова, поддерживают и правительства стран Антанты.

— Извините, Александр… Алексей Федорович, так? — генерал посмотрел на гостя с приязнью. — В чем конкретно может выражаться их содействие?

— Возможности разнообразны и обширны. Ну, скажем, дипломатические… экономические… Не исключены и военные. Само собой разумеется, финансовые… Мне еще нужно осмотреться и все взвесить.

Его лицо приняло глубокомысленное выражение, а глаза вовсе спрятались в мешки-норы. «Сам бог мне тебя послал».

— А пока я бы осмелился посоветовать вам сделать жест по отношению к английским военнослужащим, причисленным к российской армии. Если я не ошибаюсь, в вашем распоряжении находится британский бронеотряд?

— Да. В моем личном распоряжении.

— Не пожелали бы вы наградить наиболее достойных Георгиевскими крестами и медалями?.. Этот отряд нам еще пригодится. Сам же указ о награждении будет воспринят в Великобритании как подтверждение, что я вступил с вами в полный дружеский контакт.

— Согласен. Представлю к наградам. За особые заслуги.

У отряда британских бронеавтомобилистов действительно были особые заслуги: в дни отступления в июле они расстреливали отходящие русские подразделения.

— Список уже готов, — Аладьин выложил на стол главковерха лист, испещренный фамилиями и званиями англичан.

«Однако!..» Корнилову на мгновение показалось, что его всасывает в какую-то воронку. Но в следующую секунду подумал: «Братья-союзники играют мне на руку». Правда, было нечто странное в однозначности предложений эмиссара англичан и его собственного ординарца: лишь вчера Завойко, поведя разговор, какие части наиболее преданны Ставке, предложил наградить всадников Текинского конного полка — из них состояла личная охрана главковерха. Текинцы не видывали передовой, и награждать их было не за что. Ординарец нашел формулу: «За разновременно проявленные подвиги в текущей кампании». И тоже: «Они нам скоро пригодятся». Значит, идея носится в воздухе?..

До поры генералу не дано было понять, что его ординарец отнюдь не так простодушен, как представлялось по внешности, и что совсем не случайно оказался он в самом ближайшем окружении верховного главнокомандующего, стал его первейшим советником.

Стоило бы Корнилову проявить больше интереса, он не без удивления узнал бы, что Завойко не какой-то «сатиновый нарукавник» с нефтепромыслов, а родовитый дворянин, сын адмирала, владелец обширных угодий и имений в Подолии; что он, выпускник Царскосельского лицея, невзирая на младые лета уже успел побывать уездным предводителем дворянства; что помимо всего прочего этот «нижний чин» — крупный коммерсант, поверенный фирмы «Нобель», директор-распорядитель общества «Эмба и Каспий» и товарищ председателя правления среднеазиатского общества «Санто», владелец стекольных и кирпичных заводов, соиздатель газеты «Русская воля», принадлежавшей бывшему министру внутренних дел Протопопову, и сам владелец журнала «Свобода в борьбе», выходящего в эти самые дни в Питере… Может быть, Корнилов и понял бы тогда, что отнюдь не для услаждения его слуха симпатичный молодой сом сочиняет ультиматумы Керенскому и пышнословные жития, тешащие самолюбие генерала. И если бы понял, то, наверное, задумался бы: а какие же свои цели преследует сей ординарец?..

Но даже и ознакомившись со всеми сторонами жизни странного ординарца, Лавр Георгиевич не узнал бы одного обстоятельства — самого существенного, но до поры скрытого от глаз всех. Того, что сам Завойко лишь играет роль в спектакле, авторы которого крупнейшие тузы российского делового мира Путилов, Вышнеградский, Рябушинский и другие, а режиссером-постановщиком является не кто иной, как Родзянко. Эти-то тузы, объединившись под скромной вывеской «Общества экономического возрождения России», составили некий пул, который своими миллионами должен был финансировать предприятие, к которому ординарец Завойко планомерно и последовательно побуждал упоенного медью литавр генерала.

Отдельные сценки в спектакле Завойко разыгрывал и без прямого участия Корнилова. Чтобы отвлечь внимание Питера, в первую очередь Керенского и Савинкова, он совершенно конфиденциально сообщил комиссарверху Филоненко, что у него имеются сведения о монархическом заговоре. Об этом же мифическом заговоре донес непосредственно министру-председателю — но уже не из Ставки, а из Москвы — прокурор Московской судебной палаты. Поэтому-то Савинков и подготовил список подлежащих аресту монархистов, уже по собственной инициативе прибавив к нему большевиков.

Ни о чем этом Корнилов понятия не имел. Как не по разуму было ему понять, какую роль отводят генералу «братья»-союзники, приглашая через своего антрепренера Аладьина принять участие в их собственном спектакле…

— Надеюсь, что в ближайшее время я смогу передать вам необходимую сумму, — сказал, готовясь подняться, Аладьин. — Она поступит в мое распоряжение со дня на день.

Он не объяснил, да это было и ни к чему, что во время их беседы в Петрограде посол Великобритании сэр Бьюкенен уведомил Аладьина: человек, с которым еще в Лондоне английскому разведчику была назначена встреча, находится уже в пути.

— Деньги меня не интересуют, — сухо отозвался Корнилов.

— Не поймите превратно, ваше высокопревосходительство: они — лишь масло, смазывающее шестеренки механизма, — произнес гость.

Когда Аладьин вышел, главковерх в нетерпении посмотрел на часы. Уже вечер, но ответа от Керенского нет. Брыкается? Ничего! Он взнуздает и министра-председателя! Питерский округ со всеми полками и дивизиями должен быть подчинен Ставке! Выжидать далее он не намерен.

— Пригласите ко мне генерала Лукомского, — приказал он адъютанту.

И когда начальник штаба Ставки вошел в кабинет, четко, слово к слову, выговорил:

— Прошу принять надлежащие меры к переброске Кавказской туземной дивизии и Третьего конного корпуса с Юго-Западного фронта сюда, — он показал по карте, — в район Ново-Сокольники — Невель — Великие Луки.

3

Все заключительные документы съезда были перепечатаны. Яков Михайлович Свердлов проверил их. Заклеил в объемистый пакет, вручил Серго:

— Отправляйтесь немедля.

Орджоникидзе выехал к Ленину.

Теперь-то дорога была ему известна. А тогда, в первый раз… В пути Серго снова и снова возвращался воспоминаниями к недавнему, так остро пережитому.

В первый раз после возвращения в Россию из эмиграции Владимир Ильич покинул Питер в конце июня. Серго и другие товарищи видели, что он чувствует себя плохо, осунулся. Надежда Константиновна сказала: его замучила бессонница. А сколько приходилось ему писать статей, встречаться с товарищами, выступать на заседаниях, собраниях, у рабочих и солдат!.. Они решили: «Владимир Ильич, вы должны отдохнуть!» Он устало улыбнулся: «Партийной дисциплине подчиняюсь».

Он уехал в маленькую деревеньку Нейвола в пяти верстах от станции Мустамяки. Комнатка была в лесу неподалеку от озера. Они радовались: чистый воздух, освежающая вода, оторванность от всех забот восстановят его силы. Уже потом узнали: Владимир Ильич дал себе отдыха всего два дня. Потом снова дорвался до пера и бумаги. А уже на шестой день устремился назад. Потому что в Питере произошли непредвиденные грозные события…

Даже они, Серго и другие большевики, находившиеся в те дни в столице, в гуще народа, не могли ожидать, что так все произойдет. Незадолго перед тем Серго по предложению Владимира Ильича был введен в состав Питерского городского комитета партии. С утра до поздней ночи — в частях гарнизона и на заводах. Особая его забота — Путиловский. Многотысячная толпа, бурные митинги — привычно. В тот памятный день, третьего июля, проходила Вторая чрезвычайная конференция большевиков столицы. Прямо среди заседания Серго вызвали из зала: «Путиловцы и солдаты пулеметного полка с оружием выходят на улицу!»

Он бросился на завод. Двор за оградой забит до отказа.

Клокочущее яростью море. Куртки. Гимнастерки. Щетина винтовочных стволов.