Джорджетт Хейер - Роковой сон

• Название: Роковой сон
• Автор: Джорджетт Хейер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00306-9

Роман повествует о жизни, полной трагической страсти и любви, Вильгельма Завоевателя, получившего прозвище Нормандский Волк, воскрешает загадочную эпоху начала второго тысячелетия, увлекает читателя в лабиринт событий, насыщенных сражениями и подвигами во имя прекрасных дам.

---

Граф Роберт восхищался сыном.

— Это плоть от моей плоти, — обратился он к человеку, которого во дворе брал за руку, и повторил: — Эдвард, скажи, разве не прекрасен мой сын?

Принц саксонский подошел ближе и, улыбаясь, взглянул на дитя. В отличие от нормандцев, он был очень привлекателен, с длинными светлыми локонами и розовыми щечками. Глаза принца хранили северную синеву и были очень дружелюбными, хотя и несколько безвольными. Рядом с ним стоял младший брат, Альфред, очень похожий на принца, только более целеустремленный и суровый на вид. Держались оба гордо, на что имели полное право, будучи сыновьями умершего короля Англии, Этельреда. Они намеревались вернуться туда, едва датский захватчик Кнут успокоится навеки в сырой земле, — уж тогда-то Эдвард непременно станет королем. Теперь же юноша пребывал в изгнании и находился в полной зависимости от нормандского двора.

— Вы должны поклясться любить моего сына, все вы, — сказал граф Роберт, окидывая окружающих проницательным взглядом. — Пока он еще мал, но будет расти, обещаю вам.

Эдвард коснулся пальцем щечки ребенка.

— Конечно, я буду любить его, как родного сына, — пообещал он. — Однако как малыш похож на тебя!

Граф Роберт кивком подозвал своего единокровного брата и заставил того взять ручку ребенка.

— Ты будешь гордиться племянником, Вильгельм, — рассмеялся он. — Посмотри, как он уцепился за твой палец! Сильный вырастет парень!

— Вот так всегда, — ласково сказала Герлева. — Схватит так, будто никогда уже не выпустит.

Она хотела рассказать графу о вещем сне, но не осмелилась, стесняясь присутствия всех этих знатных господ.

— Сильный мальчишка, — пошутил Вильгельм. — Придется, видно, нам поостеречься, когда он подрастет.

Граф Роберт вынул меч из ножен.

— Если он — мой настоящий сын, то будет воином, — сказал он и положил меч в колыбель рядом с ребенком.

Сверкание драгоценных камней привлекло внимание младенца, и он, перестав тянуться к нашейной цепи графа, мгновенно схватил крестообразную рукоять меча. Дуксия, которая держалась позади, совершенно ошеломленная от такого изобилия знати в своем доме, едва подавила крик ужаса при виде сверкающей стали, оказавшейся рядом с маленькими ручками внука. А Герлева улыбалась.

Увидев, как крепко держит дитя рукоять меча, присутствующие бароны разразились взрывом хохота.

— Разве я не говорил? — настаивал граф Роберт. — Из него выйдет воин, клянусь Господом!

— Скажите, его уже крестили? — ласково спросил Эдвард.

— Месяц назад, в церкви Святой Троицы, — ответила Герлева.

— А как нарекли? — поинтересовался Роберт Ю.

— Вильгельмом, милорд, — ответила женщина, скрестив руки на груди.

— Вильгельм Воин! — засмеялся граф.

— Король Вильгельм, — едва прошептала Герлева.

— Вильгельм Бастард! — пробормотал лорд Белесма еле слышно.

Герлева незаметно взяла за руку графа Роберта. Они стояли, нежно глядя на своего сына Вильгельма, которого у колыбели нарекли Воином, Королем и Бастардом, а дитя восхищенно гукало над новой игрушкой, держа крошечными пальчиками тяжелую рукоять меча.

Часть первая (1047–1048) Безбородая юность

Глава 1

С самого детства на меня пытались давить, но милостью Господней я совсем освободился от чужого влияния.

Речь Вильгельма Завоевателя

Когда сыну Юбера д'Аркура исполнилось девятнадцать лет, отец подарил ему меч со словами:

— Не знаю, что ты с ним будешь делать.

Но Рауль уже несколько лет носил меч, не такой, правда, как этот, — с рунами на лезвии, выгравированными каким-то давно забытым датчанином, и с отделанной золотом рукоятью. Он сжал рукоять обеими руками, рассудительно ответив:

— Милостью Господа я найду ему хорошее применение.

Его отец и сводные братья, Жильбер и Юдас, громко расхохотались, потому что, хотя они и обожали Рауля, но были невысокого мнения о его воинской силе и считали, что кончит он свои дни в монастыре.

И менее чем через месяц юноша поднял меч в первый раз, причем на Жильбера.

Произошло это как-то очень обыденно. Жильбер, и всегда-то отличавшийся буйным нравом, а со времени своего участия в неудавшемся мятеже Роже де Тоэни и вовсе пребывающий в отвратительном настроении, затеял ссору с одним из ближайших соседей: между ними пошли настоящие боевые сражения. Рауль не обращал на это особого внимания — ведь набеги и грабежи повседневно случались в Нормандии, а бароны и вавассоры[1], над которыми не было крепкой руки, часто делали то, что повелевала воинственная кровь древних скандинавов. Если бы этот сосед, Жоффрей Бриосн, решил напасть на земли Аркуров, то Рауль надел бы свои рыцарские доспехи и защищал свои владения. Но хозяин Аркура присягал на верность самому лорду Бомону, а это отбивало у Жоффрея всякое желание рисковать: он был всего лишь вассалом Ги, князька Бургундии.

Однажды после полудня, менее чем через месяц после своего девятнадцатилетия, Рауль скакал на своем жеребце Версерее к маленькому городку в нескольких лигах от Аркура. Юноша купил новые шпоры, а на обратном пути выбрал более короткую дорогу, частично проходящую по земле Жоффрея де Бриосна. Мысль о вражде между их домами проскользнула в голове молодого Аркура, однако наступал вечер, и поскольку он не рассчитывал встретить в этот час вооруженных всадников Жоффрея, то решил, что новый меч и быстрые ноги Версерея уберегут его от возможной опасности. Но юноша не носил доспехов, поверх шерстяной туники на нем был только плащ, защищающий от весеннего вечернего холода, так что ему пришлось бы тяжко, натолкнись он на врагов. Но не их ему суждено было встретить.

Было уже поздно, когда Рауль свернул с проселочной дороги на тропинку, бегущую вдоль свежевспаханных полей Жоффрея, где пласты земли красновато отсвечивали в лучах заходящего солнца. Город остался далеко позади, день утихал в спокойствии вечера. На западе между отлогими берегами бежала река Риль, а к востоку поля постепенно переходили в лежащие на отдалении холмы, уже покрывшиеся голубой вечерней мглой.

Рауль скакал по мягкой дорожке, посвистывая сквозь зубы, и думал, что за чудесная провинция Эвресан, хорошее место, где человек мог бы спокойно жить и обрабатывать землю, если бы был уверен, что урожай не захватит голодный сосед, а дом не сожжет мародерствующая солдатня. Именно об этом он и размышлял, когда вдруг заметил какой-то красный отблеск неподалеку, за деревьями, растущими в лощине. Легкий ветерок принес запах гари, а когда юноша пригляделся, то различил языки пламени, и, казалось, послышался крик.

Он натянул поводья, не зная, что делать, — ведь он не на своей земле и его не должен волновать пожар в хижине какого-то раба. Но у него промелькнула мысль, что, может быть, в этом замешан кто-то из людей Аркуров, и, повинуясь мгновенному импульсу, Рауль пустил Версерея галопом через поля, отделяющие его от лощины за деревьями.

Подскакав ближе, он вновь услышал и безошибочно распознал полный муки крик человека, которого пытают. Затем раздался какой-то бессмысленный хохот, заставивший Рауля содрогнуться и крепко сжать зубы. Он узнал этот жестокий смех, ему не раз в жизни приходилось слышать подобное — так дико могли смеяться только люди, опьяненные кровью. Он пришпорил Версерея, ни на секунду не задумавшись, что же он предпримет, оказавшись внезапно среди врагов.

Пламя уже яростно ревело, когда юноша направил коня по склону лощины, и в этом адском свете он увидел горящий дом и размахивающих факелами людей в кожаных туниках. Верещавшая напуганная свинья выскочила из пламени и помчалась в сад. Один из солдат с охотничьим кличем бросился за ней и вонзил в спину свою пику. Крестьянин в рубахе, разодранной от шеи до пояса, наверняка хозяин лачуги, был привязан за руки к молодому деревцу. Его спина кровоточила, голова бессильно свесилась, а на посеревших губах выступила кровавая пена. Двое вооруженных мужчин стегали беднягу кожаными поводьями, а еще один стоял рядом, держа за руки вырывающуюся женщину. Она казалась безумной в сорванном с плеч платье, окутанная спутанными прядями волос, выбившимися из-под тесного чепца. Именно в тот момент, когда Рауль на коне ворвался прямо в гущу происходящего, она истошно закричала, умоляя именем Господа не убивать мужа и обещая привести сюда свою дочь, раз уж так приказал благородный сеньор.

Ей позволили уйти, а человек, сидящий верхом на огромном чалом скакуне и хладнокровно наблюдавший за происходящим, отдал слугам команду не добивать мужчину, по крайней мере до тех пор, пока женщина не приведет дочь.

Рауль сильно натянул повод Версерея, так, что конь встал на дыбы, и всадник повернулся в седле, чтобы взглянуть в лицо этого человека.