Джорджетт Хейер - Роковой сон

• Название: Роковой сон
• Автор: Джорджетт Хейер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-218-00306-9

Роман повествует о жизни, полной трагической страсти и любви, Вильгельма Завоевателя, получившего прозвище Нормандский Волк, воскрешает загадочную эпоху начала второго тысячелетия, увлекает читателя в лабиринт событий, насыщенных сражениями и подвигами во имя прекрасных дам.

---

В этом походе французы придерживались своих обычных привычек, разоряя все на своем пути. Неукрепленные города, селения, домишки вилланов разрушались и сжигались, а любой человек, ищущий спасения в каком-нибудь укрытии, умерщвлялся таким образом, чтобы позабавить солдатню. Женщин хватали и отдавали на забаву всадникам. Никакие религиозные чувства не удерживали короля от захвата аббатств и монастырей, но монахи, предупрежденные бдительным герцогом, заранее попрятали имущество в безопасные места. Мартель, возмущенный столь недостойным поведением служителей Божьих, разгневался и лично захватил одного аббата, угрожая под пыткой вырвать у Божьего человека сведения о том, где спрятаны богатства монастыря. Он зашел слишком далеко, ему не могли помешать даже шокированные французы. Потребовалась вся сила убеждения короля Генриха, чтобы Мартель понял: подобные действия могут закончиться его отлучением от церкви.

Французские захватчики двигались на север, к Бессену, люди короля жгли и грабили, а распущенность Мартеля становилась все более невыносимой. Поэтому Генрих, где бы ни останавливался, заставлял стражу бодрствовать всю ночь. Он не намерен был сгореть в собственной постели, как когда-то те несчастные в Мортемаре.

Услышав донесения разведчиков о мерах предосторожности, принимаемых врагом, герцог Вильгельм расхохотался, ехидно заметив:

— Неужели Генрих думает, что у меня только одна извилина в голове? Иди, иди, трусливый король, я все равно тебя проучу!

Французские войска подошли к Байе, перегруженные добычей. Король быстро убедился: город настолько хорошо укреплен, что было бы наивно думать о его падении при штурме. Защитниками командовал Одо, воинственный сводный брат Вильгельма, которому святой сан не помешал лично отдавать приказы: в руке булава вместо креста, ряса подогнута, чтобы не мешала садиться на коня. Под предводительством своего неистового молодого епископа жители Байе осыпали нападающих градом дротиков, метательных копий, булыжников, поливали кипящей смолой, а когда французы в беспорядке отступили, некоторые храбрецы сделали внезапную вылазку, благополучно вернулись в город, оставив на месте столкновения множество убитых.

Король Генрих вынужден был отказаться от намерения осадить Байе и отправился к Кану, опустошая по пути целые селения. Епископ Одо отложил булаву и взялся за перо, чтобы отписать брату о триумфе Байе.

В Фале, читая пышные латинские послания Одо, Вильгельм усмехнулся:

— Бог мой, неужели Генрих не мог придумать чего-нибудь получше? Крест святой, да я знаю не менее дюжины способов захватить Байе!

День и ночь в Фале прибывали разведчики с сообщениями о передвижении короля: днем и ночью порывистый Тессон Сангели и веселый Хью де Монфор выводили в поле небольшие отряды, чтобы пощипать и попотрошить фланги врага. Вильгельм следил за каждым шагом короля, как парящий в высоте ястреб перед стремительным падением вниз, на добычу.

Нельзя сказать, чтобы король недооценивал мощи своего вассала, но его успокоили донесения о том, что герцог распустил большую часть своей армии, а следовательно, будучи мудрым воином, не станет нападать столь малыми силами на французское войско. Он скорее опасался внезапных ночных атак или засад по дороге, но об открытом столкновении просто не допускал и мысли. Когда французы встали у Кана, стража была удвоена, а пьянство стало караться смертью. От Вильгельма по-прежнему не было ни слуху ни духу, поэтому Генрих стал прислушиваться к тем, кто говорил, что Нормандец не отважится напасть. Король шел на восток, и было видно, что он пребывает в наилучшем настроении за последние несколько месяцев.

Но пока французы все ближе и ближе подходили к Варавилльскому броду, тот, который должен был бы его бояться, собрал свои разрозненные отряды и призвал всех свободных землевладельцев и вилланов округи к оружию.

Королевские разведчики подкрадывались как можно ближе к Фале, но так ничего и не разузнали. Они доносили, что герцог все еще в городе и не собирается оттуда уходить. Приободренный этой вестью, король повел войска на штурм. Он надеялся, что, перейдя Див, почувствует себя в безопасности, и только вступив на узкую дамбу, ведущую через болота, почему-то стал опасаться неудачи. Генрих продолжал бдительно следить за действиями герцога, ожидая услышать о вылазке из Фале. За день до подхода к Варавиллю он получил точные известия о том, что Вильгельм в городе, так и не двинулся с места. Король загоготал и в непритворно прекрасном настроении обратился к Мартелю:

— Наконец-то Волка подвела его хитрость. Я надеялся услышать, что он идет устраивать мне засаду у Варавилля и, клянусь вам, если бы только услышал о его вылазке из Фале, то повернул бы на юг, к Аржану, а не рисковал бы стычкой у этой предательской переправы. — Он потер свои сухие руки. — Эй, Вильгельм, ты что, спишь? — В голосе слышалось явное ликование.

Мартель громогласно потребовал принести вина. И пока они с Генрихом пили за успех и отпускали шуточки по поводу спокойно почивавшего Нормандца, в Фале не осталось ни одного рыцаря или вооруженного всадника. Герцог двинулся с места именно тогда, когда все страхи у короля Генриха исчезли, и пошел на север с такой скоростью, с какой перегруженные добычей французы соревноваться уже не могли.

Войско, которое он вел, выглядело достаточно странно. Впереди ехали рыцари в крытых повозках, блестя под горячим солнцем полированными кольчугами; на кончиках их копий развевались хоругви. За ними тянулась разношерстная толпа крестьян и копейщиков, людей со щитами и пиками, одетых в нагрудники, и с луками в руках, одетых в кожаные туники: кое-кто в качестве оружия нес косы и топоры, взгромоздившись на коней.

— Лик святой! — взорвался Хью де Гурне. — Что за сброд мы ведем?

Французы подошли к Варавиллю во время отлива. К броду вела через болота узкая дамба, а за рекой, на восточном берегу, захватчиков манили новые земли. Перед ними лежали уже не болотистые равнины — пологие холмы поднимались прямо от самой реки.

Повозка, на которой ехали король с Мартелем, медленно преодолела реку и начала подниматься по противоположному крутому берегу. На дамбе приготовился последовать за ними подвижной арьергард; конные, пешие, вьючные лошади и груженые повозки. Вода начала прибывать, когда последняя повозка миновала брод.

Король Генрих, наблюдая за переправой с холма за рекой, начал опасаться, что прилив помешает передвижению людей, и распорядился ее ускорить. Вдруг Мартель бесцеремонно схватил его за руку и дрожащим пальцем показал за реку. Он пытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле. Король мгновенно посмотрел туда, куда он ему показывал, и увидел на западе тучу вооруженных людей, галопом скачущих по дамбе. Он выкрикнул слова приказа, но как только они слетели у него с языка, Рено де Клермон, королевский фаворит, воскликнул:

— Болота, поглядите на болота сир! Господь наш распятый, смотрите вон туда, топи кишат людьми!

Король подался вперед, стараясь разглядеть, на что показывает Рено. Среди тростников и разросшихся на болотах кустов по только им известным тропинкам бежали люди, перепрыгивая с кочки на кочку, выныривая из зарослей и неотвратимо приближаясь к дамбе.

Король отправил к дамбе посыльного с приказом.

— Да это просто толпа крестьян, — сказал он, не спуская глаз с топей. — Почему ты так испугался, Рено? Обещаю, ты скоро увидишь, как мы их разобьем.

Он глянул на держащегося в некотором отдалении всадника и заметил:

— Ха, Волк больше не мешкает! Господа, ему не нравится вид моих солдат.

Вдруг голос короля резко изменился, и он хрипло прошептал:

— Боже, что это?

Генрих вцепился в плечо Клермона, в ужасе уставившись на людей, рассеянных по болоту.

— Лучники! — прошептал он. — Стрелы…

Мартель находил все увиденное очень странным и даже несколько приободрился.

— Хо, хо! Бастард, наверное, думает, что он на охоте? Неплохая шутка!

— Какая шутка! — кричал в голос король. — Господи, помилуй. Кто шутит? — И он позвал Сен-Поля, чтобы отдать новые приказания.

За рекой лучники Вильгельма в первый раз пустили стрелы в цель. Какие-то из них не долетели, какие-то просвистели над головами французов, но многие попали в цель. Люди на дамбе начали беспорядочно метаться под их смертельным ливнем; тех, кто по приказу короля попытался выстроиться в боевой порядок, чтобы отразить атаку рыцарей, охватила паника, они сбились в кучу на узкой дороге, неспособные нанести ответный удар, потрясенные невиданным доселе нападением. Некоторые копейщики храбро ринулись через болото, чтобы подобраться к лучникам, но, не зная троп, проваливались в трясину.

У короля от злости дрожали руки. Он сгоряча хотел развернуть повозку и вернуться на переправу, но не успел отдать нового приказа, потому что приближенные стали умолять его не делать этого и наконец понять, что в обратном направлении перейти реку невозможно.