Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

• Название: СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ
• Автор: Б. Дедюхин
• Жанр: Историческая проза

В книгу вошли произведения, рассказывающие о жизни великого князя Василия II Тёмного.

---

Княгиня Марья не выдержала: обняв мужа, она залилась горючими слезами…

— Не дури, Марья! — строго прикрикнула на неё свекровь. — Не в Орду муж едет, а ты как по покойнику воешь!..

Василий поцеловал жену и торопливо вышел из светлицы, но и в третьей горнице он ещё слышал за собой отчаянные рыдания княгини Марьи…

Василий на минуту остановился было, оглянулся назад, но потом махнул рукой и быстро пошёл на свою половину…

На дворе было ещё темно, но чувствовалась уже близость рассвета, когда великий князь в сопровождении бояр и стольников вышел на крыльцо.

Поддерживаемый с двух сторон под руки, Василий спустился по ступеням и уселся в крытые сани, обитые внутри мягкими тёплыми мехами…

Великокняжеская повозка была запряжена в две белые лошади, гусем. Переднюю лошадь держали под уздцы, два кучера; они, по обычаю, должны были идти пешком…

Дворецкий подал знак: мелодично звякнули серебряные бубенчики и бляхи, украшавшие сбрую царских санников[159]. Великокняжеский поезд медленно двинулся к воротам кремлёвского двора…

Боярин Лука Петрович обождал, пока поезд скрылся в воротах, вздохнул и стал подниматься на крыльцо.

— Дай-то Бог, чтоб всё по-хорошему! — прошептал он и, сняв свою высокую шапку, перекрестился на кресты кремлёвских соборов и церквей.

Миновав Неглинные ворота, царский поезд двинулся по направлению к северным рогаткам, закрывавшим Ярославскую дорогу.

Москва начинала просыпаться. На небе уже погасли звёзды, и город окутала предрассветная мгла февральского утра. В сыром воздухе уныло повис редкий, великопостный звон, нёсшийся со всех концов Москвы.

Царский поезд растянулся на добрую четверть версты. Впереди шли человек тридцать скороходов с цветными фонарями в руках и освещали дорогу. За скороходами ехал верхом путный боярин, стольник Семён Иванович, с толпою конных вооружённых холопов; за отрядом слуг, в самой середине поезда, подвигалась великокняжеская каптана, окружённая десятком молодых боярских детей на конях и в богатых уборах. Непосредственно за каптаной государя следовала другая, поменьше, в которой ехали два малолетних сына Василия — Иван и Юрий — с дядькой-боярином… Несколько повозок, в которых сидели сопровождавшие государя бояре, замыкали собою поезд…

Навстречу то и дело попадались пешие и конные путники: москвичи поспешно сворачивали в сторону, снимали шапки и низко кланялись.

— На богомолье государь великий выехал! — говорили друг другу жители, провожая глазами последние по возки.

Поезд добрался наконец до рогаток и выехал из города.

Было уже почти совсем светло.

Слёзы жены хотя и подействовали на великого князя, однако утреннее хорошее настроение ещё не рассеялось; убаюканный мягким покачиванием саней, Василий сладко задремал. Когда он очнулся, на дворе стоял уже белый день… Февральское солнце слепило глаза своим ярким светом и грело совсем по-весеннему…

Василий выглянул из возка и спросил ближнего боярского сына:

— Много ли отъехали, Василий?

— Пятнадцатую версту едем, государь великий! — снимая шапку, ответил спрошенный. — Часа через полтора Клязьму переезжать будем…

Великий князь приказал поднять задок возка. Спать ему больше не хотелось. Дорога шла берёзовым лесом; неширокая колея, проложенная ещё в начале зимы, кое-где уже успела потемнеть под лучами февральского солнца…

«Весна даёт себя знать…» — с удовольствием подумал Василий, оглядываясь кругом. В лесу было тихо, только по временам раздавался слабый писк какой-нибудь маленькой зимней птички.

Царский поезд выбрался на поляну; в стороне от дороги жалось несколько почерневших избёнок… В воздухе запахло курным дымом.

С придорожных берёз, где на верхушках темнели неуклюжие вороньи гнезда, поднялось несколько чёрных птиц; вспугнутые людьми, они суетливо захлопали крыльями, наполняя воздух своим неприятным криком.

Василий поднял голову, и в ту же минуту ему вспомнились слова дворецкого: «А дня за три, как прийти татарам, тучей стояло вороньё над Москвой…» Вспомнил великий князь и отчаянные рыдания жены сегодня утром; вспомнил — и неприятное, тревожное чувство стало наполнять его душу… Через некоторое время страх до такой степени овладел им, что в голове его шевельнулась мысль: не вернуться ли назад?…

— Сколько проехали? — спросил он у того же боярского сына.

— Клязьма видна, государь великий! — ответил тот, указывая вдаль рукой.

«Половина пути, — мелькнуло в голове государя, — вернуться разве?… Стыдно больно… Засмеёт мать, да и митрополит укорять будет… Поеду!» — решил Василий.

Скрепя сердце ехал он дальше, а мрачные мысли, словно злые недруги, теснились к нему со всех сторон…

«Что же будет-то, Господи Боже мой? — тоскливо думал великий князь. — Татары придут? Москву подожгут, жену и детей в полон возьмут? Да нет! — сейчас же успокаивал он самого себя. — Не может того быть, не для чего ханам злобиться на меня: одарил всех сверх меры, деревень да сёл роздал сколько!.. Не придёт Улу-Махмет, друг он мне теперь!.. Так что же будет? — вставал снова перед ним вопрос. — С братьями опять нелады, что ли? И то не похоже!.. За Можайскими искони того не водилось… Разве Юрьевичи?… Да и с ними счёты, кажись, кончены… Дмитрий-то совсем на житьё в Москву переселился. «Не надо, — говорит, — и удела мне…» Шемяка разве?… От него всего ждать можно… Да, опять, и он не пойдёт больше на смуту. В Рождество ещё при митрополите святом говорил: пусть, грит, страшною казнью накажет меня Бог, коли рука моя поднимется на тебя, государь великий — и крест целовал… Нет, не пойдёт и он ни на что больше… И так уже довольно было меж нами! Вспомнить страшно, что было!..» Василий покачал головой, вздохнул и перекрестился.

«Да, много зла, — повторил он про себя. — Как дядя, Юрий Дмитриевич, жив был, ни одной, кажись, минуты покойной не было…»

Картины недавнего ещё прошлого замелькали перед ним.

При отце-покойнике всё было тихо: никто не смел перечить… Захворал отец, промучился с неделю да и отдал Богу душу… Страшная была та ночь!.. Он-то, Василий, совсем ещё малым парнишкой был — двенадцати лет… Почувствовал отец смертного часа приближенье, призвал Фотия, митрополита, бояр всех… «Василия моего в обиду не дайте, — стал он им говорить, — мал ещё он, дитё совсем, а дядья рады изобидеть будут…» Бояре все крест на том поцеловали… Почитай, все потом клятву сдержали… Умер батюшка, поднялась смута… Дядя-то, Юрий Дмитриевич, и слышать не хотел, чтоб малолетний племянник стол московский занял… Поднялась вражда великая!.. Много о ту пору добра сделал Василию митрополит Фотий! Истинно святой человек был!.. Поехал он в Галич, дядю, Юрия Дмитриевича, вразумлять… Гордо принял его дядя…О мире и слышать не захотел. Разгневался на него владыка, уехал в тот же день из Галича, не дал бла-гословения своего пастырского ни князю, ни жителям… И — велики чудеса Господни! — на другие же сутки начался в городе мор, какого отродясь никто не видал!.. Испугался дядя, поскакал догонять владыку… На коленях стоял перед угодником Божьим, прощенье вымаливал… Внял его слезам владыка, вернулся назад и благословил Галич- мор как рукой сняло!.. Смирился поначалу дядя, признал государем его, Василия… Три года прожил в мире… И опять досада дядю взяла… В тот год дед, Витовт литовский, умер, Юрий-то и набрался духу… Складную грамоту прислал… Решили наконец в Орду ехать — судиться…

Василий вспомнил про эту поездку и невольно улыбнулся.

Ловко их всех обошёл тогда боярин Иван Дмитриевич. Юрий-то, дядя, в дружбу с мурзой Тегинею вошёл, понадеялся на его силу у хана… А Иван Дмитриевич собрал остальных мурз да и говорит им: «Ваши просьбы ничего не стоят у хана. По Тегинину слову дадут княжение князю Юрию, а коли сделает так хан, послушает Тегиню — что, мол, с вами со всеми будет? Юрий, мол, будет великим князем в Москве, в Литве — побратим его Свидригайло, а в Орде будет сильнее вас всех Тегиня! В самое сердце попал мурзам боярин… Побелели все с досады и зависти… «Не бывать, — говорят, — тому». Все как один ударили мурзы челом хану — пусть будет Василий великим князем московским!.. Видит хан, все за Василия, разгневался на Тегиню, пригрозил ему смертью, коли снова упомянет про Юрия-дядю… А потом вскоре и суд хан прислал. Юрий-дядя говорил, что, мол, по старине — его права… Да и тут обошёл его Иван Дмитриевич! Поклонился низко хану да и говорит: «Князь-де Юрий ищет княжения по завещанию отцовскому, а князь Василий — по твоей ханской милости! Ты дал улус отцу Василия, Василию Дмитриевичу, а тот, милость твою к себе зная, сыну стол передал, и сын уже несколько лет княжит, а ты на него не гневаешься — стало, княжит по твоей милости!..» Хан-то и отдал ярлык ему, Василию… Дядя Юрий только обезденежился понапрасну…