Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2007)

• Название: Новый Мир ( № 2 2007)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Очень важно уловить специфику метода! Реконструкция — не прямой взгляд на старинные времена, а своего рода репетиция, которая никогда не дорастает до так называемой достоверности, которая так и остается подражанием, упражнением, актерским этюдом на предложенную тему. Акцент на психомоторику, на психосоматику, ведь то единственное, на что мы можем, не фальшивя, опираться, — это тело, это голос, поворот головы или походка. Человек всегда один и тот же. По крайней мере внешне.

“Допустим, ты советский человек образца 1979 года. Про тебя ровным счетом ничего не известно. Все придумано: биография, профессия, задание и даже твоя советская страна. Все — проект и все — миф. Ситуация за давностью лет в дымке, в тумане. Вдобавок все оболгано с самых разных сторон. Всего-навсего пройдись по комнате!” — “Однако я хотел бы знать, что там у моего персонажа в голове? Какие у меня, как у актера, психологические задачи, какие мотивировки??” — “Ничего не известно, ничего. Даже не пытайся догадываться: получится фальшь, идеология, советчина или антисоветчина — все равно, одинаково противно, одинаково нечестно. Просто пройдись, выразительно произнеси три-четыре нехитрые реплики. Приближайся же, насколько это возможно, к советскому человеку образца 1979 года, к твоему персонажу, а делай это так: сухо поговори о делах с партнером, попробуй обнять партнершу деревянными руками. Простые вещи, самые простые вещи, а главное, никаких оценок!! Все сухо, все деревянным образом”.

“Нелегал” — реконструкция заветного советского мифа. В центре сюжета — работник спецслужб, которого выразительно, тонко изображает актер Алексей Серебряков. 1979 год, и персонаж Серебрякова работает в Финляндии. Тут он ветеринар, лечит собак и лениво ластится к одной местной красотке. На хвост садятся местные контрразведчики, тогда агента временно переправляют в СССР. Здесь он получает от начальства новую “легенду”, то бишь очередную биографию и сопутствующих родственничков: маму, отчима, двоюродную сестру, с которой, впрочем, спит и которая от него беременеет.

Потом его направляют в провинциальную прокуратуру, там он уверенно раскрывает убийство дочки директора птицефабрики. Сразу после этого, всего через месяц после возвращения в СССР, парня повышают, отправляя уже в Ленинград, на таможню Пулковского аэропорта. Получается, “раскрытие” было инсценировано в имиджевых целях, для повышения уровня достоверности его легенды? Ну конечно. “Убийца Старостин” оказывается подставным. В реале этот самый Старостин — пионервожатый и тоже агент советских спецслужб. Убийство, впрочем, было реальным. Подлинная преступница, узнав, что арестовали невиновного, не выдержала и созналась. Тоже результат. Хотя и неожиданный.

На таможне герой нужен для того, чтобы без помех со стороны аутентичных таможенников впускать-выпускать советских секретных сотрудников, вывозящих за рубеж дезинформацию и предназначенные для вербовки деньги. Дело в том, что реальные советские таможенники уже давно и успешно работают в мафиозном стиле: берут взятки, шкурничают, отчего периодически, сами того не подозревая, срывают спецоперации секретных органов. Герой Серебрякова становится на таможне своим в доску. Чтобы не заподозрили новые товарищи по работе, вынужден разоблачить очередного спецагента с дезой и золотыми тугриками. Несмотря на этот кажущийся абсурд, мудрый генерал-разведчик объявляет парню благодарность и возвращает обратно в Финляндию. Там, как, видимо, и надеялись наши спецслужбы, ветеринара таки арестовывают: никакого абсурда, один далеко идущий расчет. Осуществляется заветный обмен телами: герой Серебрякова возвращается на родину, а разоблаченный им двойной агент с тугриками и дезой таки выезжает на Запад, чтобы и дезинформировать, и вербовать.

На каждом новом месте работы у главного героя появляется новая женщина, нежно любящая или попросту одинокая. Между тем на родине, в Ленинграде, у него есть и страдающая от одиночества жена, и даже сынуля. С женой встречается тайно, по большим праздникам и в публичных местах, как делал это небезызвестный Штирлиц. Вышеприведенная история сочинена Юлием Николиным “при участии Бориса Фрумина”. История сочинена весьма грамотно, весьма достойно, и все равно без грамотного постановщика, сама по себе, она очень и очень опасная, в сущности, “pulp fiction”, с такого рода историей очень легко оступиться, сорваться в откровенно плохое кино. Тарантино ходил по лезвию ножа и над пропастью, но как-то выкрутился. У Лебедева и Фрумина получилось тоже. Получились стилевое совершенство и бездна смысла.

Впрочем, “смысл” этот — отнюдь не антисоветского характера. Мне довелось прочитать пару рецензий, трактующих картину как антисоветскую. Дескать, авторы показали, что система пришла в полную негодность и что герой Серебрякова по факту своей бездушной работы превратился в нечто неодушевленное, в монстра. Это, конечно, вздорная и плоская характеристика. Антисоветчики ищут поживу где только возможно. Попутно все уплощают и вульгаризируют. На самом деле ничего антисоветского в картине нет, и слава богу. Тут же не идеологическая работа, а художественная! Психологии, впрочем, в картине тоже нет. Равно как нет и экзистенциальной драмы. Говорить о “неодушевленности” кого бы то ни было в мире чистых фикций, в мире вторичных высказываний и криминального чтива — бессмысленно.

Как это сделано? Сделано со вкусом и с умом. Американские криминальные мифы — с неуемным движением, с приколами, со смехуечками, и вот уже Тарантино доводит американскую национальную поэтику до предела, его “Криминальное чтиво” и быстрое, и достаточно веселое. Напротив, позднесоветские тексты предъявляют нелегальную жизнь, будь то криминал внутри страны или шпионство за ее пределами, как нечто медленное, как рутинное, несмешное и тягуче-монотонное. Таков же и “Нелегал”.

Фильм Лебедева — Фрумина — попытка реконструкции через психомоторику, нечто совершенно противоположное методологии, допустим, Алексея Германа, но оттого не менее ценное. Не менее! Герман или Тарковский бережно воссоздают материальную среду, ставят на достоверность фона, а после подселяют в рукотворную фактурную среду пляшущих или чрезмерно сосредоточенных человечков. Словно бы запускают их в вольер, набитый фактурами под завязку. Но герои моего сегодняшнего романа, то бишь фильма, режиссеры Лебедев и Фрумин, идут от человеческого .

Аскетизм “Нелегала” обусловлен не столько бюджетной нищетой, сколько ясностью ума. Кстати, эмигрировавший впоследствии Фрумин сделал свои первые картины в далеких 70-х. Именно тогда в среде авторитетных ценителей искусств была потихоньку канонизирована манера, условно говоря, Тарковского — Германа: человек есть приложение к фактурам. Но сегодня подобный метод чреват архаикой, неэффективностью. Видны деньги, много денег. Фактуры, фактуры, изощренное движение камеры, техничные актеры пытаются наварить психологизма в голливудском ключе, однако пресловутая “достоверность” оборачивается претенциозностью, сигнализирует про идейную нищету. Бросается в глаза, что в фильмах с такой поэтикой не столько поработал художник, сколько размахнулся купец. В этом ключе сделана, положим, крайне неудачная картина Алексея Учителя “Космос как предчувствие”. Никакого Советского Союза там нет, а вот у Лебедева и Фрумина он есть.

Замечательное достижение отчетного фильма в том, что здесь нелегалами оказываются не одни лишь разведчики и секретные агенты, но все граждане страны! Едва ли не каждый персонаж играет навязанную обстоятельствами или органами роль, выдает себя за кого-то другого, притворяется или что-то скрывает. Метод, выбранный постановщиками, предписывает актерам играть легкий силуэт человека, не характер и даже не социальную роль, а полунамек; ни один человек не виден поэтому, что называется, в полный рост.

Допустим, в картине Учителя актеры знают своих персонажей досконально, играют со множеством психологических подробностей. И поскольку актеры там были невероятно сильные, техничные, то и получалось у них совершенно прозрачное общество, — а только разве советское общество прозрачное?? Все герои “Космоса…” — кристально ясные, картинка тоже подробная, проработанная до мельчайших деталей. Однако сюжет Александра Миндадзе странноватый, основанный на рифмах и на фигурах умолчания. Получилось чудовищное противоречие. Вроде того, которое акцентировано в популярном слогане: “Если ты такой умный, почему такой бедный?!” Или как это у Хармса: “Хорошие люди, а не сумели поставить себя на правильную ногу”.

Актеры “Нелегала”, за исключением разве что Алексея Серебрякова, известны куда меньше, нежели актеры “Космоса…”, однако же все они профессионалы экстра-класса! Смотреть на них и слушать их — одно удовольствие. Куратор главного героя от КГБ в исполнении Анатолия Петрова, все без исключения женщины и все без исключения мужчины гениально подобраны, разнесены по психофизическим характеристикам, но в результате собраны в гармоничный ансамбль. Речь, пластика — на высочайшем уровне. Полифония, гармония. Повторюсь, каждый из актеров “Нелегала” заново воссоздает образ советского человека, словно бы воображая его на наших глазах, будто бы импровизируя. Но при этом прислушиваются и приглядываются друг к другу, взаимодействуют, цепляются, искрят.