Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2007)

• Название: Новый Мир ( № 6 2007)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

КИНООБОЗРЕНИЕ ИГОРЯ МАНЦОВА

Бегом-бегом и на ощупь

Попробую исследовать последнюю по времени режиссерскую работу Мела Гибсона “Апокалипсис”. С актерскими свершениями этого австралийского по происхождению кинематографиста я не знаком1. Исключение составляет случайно попавшийся на глаза жанровый шедевр “Чего хотят женщины”, где, к моему безграничному удивлению, грубый-прегрубый на вид австралопитек продемонстрировал работу запредельного уровня.

В первую очередь благодаря Гибсону опус “Чего хотят женщины” можно смотреть снова и снова. Я, например, делаю это при каждом удобном случае — едва замечаю название в телепрограмме. Из телехитов подобная реакция у автора кинообозрения еще только на “Сердца четырех” и “Покровские ворота”. Гибсон — великий актер нашего времени, и даже больше чем великий актер. Своего рода клоун с магнитными глазами, гуттаперчевым лицом и реактивной психикой, о приключениях которой лицо сигнализирует подобно телемонитору. Гибсона, как и Чаплина, Китона или братьев Маркс, не забудут никогда-никогда.

Просмотр “Апокалипсиса” был сопряжен с психическими перегрузками: все время лезли в голову смысловые рифмы и ассоциации, а возбуждаемые картиной мысли ветвились и уводили в сторону, в область смежных искусств. Поскольку всю вторую половину фильма персонажи стремительно бегают, да и половина первая сделана под знаком скорости, рецензент имеет право на рывки, броски, прыжки, полеты и прочие динамические соответствия.

Начну с DVD-коробочки, на поверхности которой помещена аннотация. Вертел коробочку еще в момент выхода картины на российские экраны. Прочитав рекламную аннотацию, смотреть картину решительно расхотел. Замечу для начала, что название “Апокалипсис” сопровождалось у нас слоганом “Империя майя. Участь предрешена”. Однако в самой картине никаких указаний на то, что речь идет именно о майя, я не заметил. Мне кажется, пафос фильма как раз в том, чтобы вывести рассказанную историю на уровень предельного обобщения. Тут, кажется, не майя или, положим, соседние ацтеки, а нечто более универсальное.

Отличались две эти цивилизации? Насколько отличались? Разбираться детально недосуг, да и не по чину. Тем не менее обнаружил на своей книжной полке в высшей степени любопытную книгу француза Кристиана Дюверже “Кортес”, изданную в серии “ЖЗЛ” два года назад. Там приведены рисунки: “Большой храм Мехико”, “Человеческое жертвоприношение у ацтеков” и др. Один в один — та же разбойничья архитектура и тот же самый ритуал, что у Гибсона.

Выяснил в Интернете, что сам Гибсон и его соавтор-сценарист опирались во время работы на эпос “Пополь-Вух”, употребляли в интервью словечко “майя”, за что и были подвергнуты после премьеры обструкции вождями тех индейских общин и организаций, которые чувствуют свою причастность к аутентичным майя и которые поэтому оскорбились. Кроме прочего, в декларации оскорбленных индейцев встретилась фраза, намекающая на то, что кровожадностью отличались не майя, но ацтеки. Или другое: человеческие жертвоприношения не были системными, на что клеветнически намекает Гибсон, а совершались исключительно по большим праздникам .

Мне кажется, зря Гибсон разбрасывался словечками вроде “майя”, зря провоцировал таким образом этнические разборки и зря подставлялся. Сегодня это опасно. Мне-то разбираться с этникой и вовсе ни к чему. Однако кое-что все равно придется уточнить. Приведу несколько наугад выхваченных кусков из упомянутой книги Дюверже, которая представляется мне достаточно серьезным исследованием. Не пожалеете!

“В 1503 году Николас де Овандо добивается от королевы Изабеллы права обращать в рабство караибов с Малых Антильских островов. Под именем каниба (откуда и каннибализм), кариба, калина, кариби, галиби или караибы эта этническая группа осела на Малых Антильских островах, откуда совершала набеги на земли тайнос. Караибы возвращались с пленниками, которых откармливали в течение года, прежде чем принести их в жертву богам и съесть. Караибов можно было отлавливать на законном основании как невосприимчивых к слову Христову”.

“В 1511 году испанское судно <…> потерпело крушение у Ямайки. Человек двадцать команды спаслись в шлюпке, которую ветром и течениями вынесло к побережью Юкатана. В руки майя попало с десяток испанцев. Уцелели только двое, всех остальных принесли в жертву”.

“Правитель Куиагуицтлана также возмущался бесчинствами ацтеков. Он только и говорил что о похищениях детей для принесения их в жертву, конфискации урожая, изнасиловании и обращении в рабство женщин”.

“Испанцы потеряли более шестидесяти человек убитыми, какая-то часть попала в плен. Солдатам Кортеса довелось увидеть, как их товарищей приносили в жертву: вырывали сердце, отрубали голову и торжественно возлагали трофей на цопантли — алтарь черепов”.

Но — довольно. Уже ясно, что и караибы, и майя, и ацтеки вели себя, мягко говоря, нецивилизованно. Про то, насколько по-разному вели себя испанцы, много пишет даже влюбленный в Кортеса Кристиан Дюверже.

В Интернете я наткнулся на цитату из Михаила Пыляева, российского историка быта, который вроде бы написал в десятой главе “Старой Москвы”, что небезызвестный городок Урюпинск был в эпоху царствования Екатерины II крупнейшим центром невольничьей торговли, то бишь торговли крепостными. И будто бы специфика урюпинской ярмарки состояла в том, что православных юношей и девушек выкупали там у русских помещиков армянские купцы, которые затем перепродавали несчастных (и это еще очень мягко сказано!) — в бусурманскую Турцию.

Поневоле задумаешься, насколько же небезосновательным было освободительно-демократическое движение в России XIX столетия. Сейчас, на руинах социализма советского образца, модно высмеивать и даже вовсе отрицать классовые мотивы, но, кажется, отрицание это от лукавого. В том, что за хорошие деньги иные русские баре легко договаривались с иными восточными барыгами относительно судеб и жизней своих крепостных, предварительно опущенных до уровня скотов, лично я нисколько не сомневаюсь.

Зачем весь этот экскурс в историю? Затем, чтобы окончательно снять вопросы относительно “достоверности” гибсоновского “Апокалипсиса”. Было, есть и, извиняюсь за грустное предположение, будет. В обозрении, посвященном картине “Нелегал”, я пытался указать на то, что события, происходящие на заведомо теневых территориях, тем не менее могут и должны быть реконструированы. Вот что такое “Апокалипсис” — грандиозная метафора, обобщение, реконструкция. Повторюсь, отсмотрев картину два раза, я не услышал ни единого реального топонима или этнонима. “Апокалипсис”, будьте уверены, про всех.

Начал смотреть с последней трети; то есть по-детски, по-мальчишески заглянул прямо в конец, где типа интереснее. Бегают, бегают и бегают. Аттракцион на аттракционе: злодеи со свирепыми лицами преследуют ловкого молодого человека с пронзительно-магнитными глазами (актер Руди Янгблад, по профессии вроде бы танцор!). Дело происходит в лесной чащобе. Я воодушевился: технологическая сноровка постановочной команды, а также ловкость физических тел мне понравились. Получается, я смотрел кино от конца к началу и лишь постепенно распознавал, что к чему.

Понимаете, да? Лишь потом я выяснил расклад сил, причины погони. Ловкость сначала была всего-навсего технологией, но зато потом, когда я выяснил, что почем, ловкость обернулась еще и выразительностью, еще и содержательностью . С чем это сравнить? Разумно сравнить это с классическим европейским балетом. Выяснив причины погони, я словно бы прочитал балетное либретто.

Ведь как бывает: одухотворенные танцоры задирают ноги так и выстраивают линию рук эдак, отчего у тебя попросту захватывает дух. Однако, если ты не вполне понимаешь историю, если персонажи недопомечены, недораскрашены — ты теряешься, не все просекаешь, недостаточно решительно интерпретируешь. Так же было со мной. Видел, что парня с добрыми глазами преследует группа командос с глазами злыми, но не подозревал, что все настолько определенно, настолько недвусмысленно. Я ведь полагал — это внутривидовые индейские разборки. “Кровопролитные войны с соседними племенами”, — значится на обложке DVD, что неправда, что не имеет отношения к картине. После-то выяснилось, что тут две разные категории лиц: мирные охотники и рыболовы с одной стороны, безжалостные работорговцы — с другой. У них похожи и цвет кожи, и даже набедренные повязки, но у них различный внутренний мир, диаметрально противоположные ценности. То есть Гибсон овнешняет внутреннее, будто бы выворачивает внутреннее наизнанку.