Вацлав Нижинский - Нижинский

• Название: Нижинский
• Автор: Вацлав Нижинский
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00041-7

Вацлав Нижинский (1889–1950) — выдающийся русский танцовщик и хореограф, внесший заметный вклад в искусство балета нашего столетия. Лишь немногим более десяти лет он радовал своим ярчайшим талантом тысячи поклонников — сначала на сцене Мариинского театра, затем в составе труппы Сергея Дягилева. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы его имя стало сопровождаться непременными эпитетами `великий, гениальный, неповторимый`, чтобы созданные им образы в балетах Стравинского, Дебюсси, Адана вошли в классику мировой хореографии, чтобы ему стремились подражать десятки лучших танцовщиков мира. Слава его была огромна, переполненные залы рукоплескали ему на всех континентах…

Но судьба Нижинского стала подтверждением горькой истины: гений и безумие идут рука об руку. Тяжелое психическое заболевание заставило великого танцовщика навсегда покинуть сцену. Именно тогда начал он писать свои тетради, которые сам озаглавил `Жизнь` и `Смерть`, объединив общим названием `Чувство`, - сумбурные, хаотичные записи, имевшие мало отношения к его прошлой, блестящей жизни. В них — мысли о мире и человеке, о Боге и душе, о суетном и вечном, об искусстве — не как о ремесле, но как о способе миропознания…

Рукопись Нижинского впервые издается на русском языке в полном объеме и в соответствии с авторским оригиналом.

---

Доктор Френкель пришел сказать мне «до свидания». Я пожал ему руку. Он меня просил не писать много. Я ему сказал, чтобы он не боялся за меня. Он меня спросил, что я хочу видеть доктора в Цюрихе. На это я ему сказал, что я не знаю, но если жена захочет, то я его повидаю. Он мне сказал, что очень хорошо, если я повидаю этого доктора, ибо он очень хорош. Я ему сказал, что я его повидаю, если он успокоит мою жену. Доктор Френкель меня понял. Я ему пожал руку, а он мне сказал, что он ученик этого доктора. Я почувствовал, что он врет, ибо он ничего не понимает в нервах. Он сам пьет чай, вино и много курит, а поэтому его нервы приподняты. Я знаю, что доктор Ранжбург не курит, ибо от него не пахнет табаком…

У меня начинает болеть голова, ибо я ел много. Я ел много, ибо я хотел, чтобы мать моей жены не думала, что я скупой. Она чувствует, что я не скупой. Оскар меня любит, ибо боится за мое здоровье. Ему внушили, что мне скверно много работать. Я дал Оскару почувствовать, что я здоров, ибо много работаю. Я понимаю, отчего люди устают. Они много едят, а от еды кровь приливает к голове, когда человек думает. Я чувствую тошноту и отрыжку и вместе с тем головную легкую боль. Я не буду сегодня вечером много есть, и я знаю, что к утру у меня все успокоится…

Я поеду в Цюрих в седьмом часу утра, а поэтому пойду спать раньше, ибо хочу, чтобы доктор нервов меня видел в хорошем состоянии. Я буду с ним говорить о нервах, ибо эта наука меня интересует. Я уже знаю немного об этой науке, но я опишу об этом после. Я не буду писать в Цюрихе, ибо чувствую большой интерес к этому городу. Я пойду в бордель, ибо я хочу почувствовать кокотку. Я забыл кокотку. Я хочу понять психологию кокотки. Я пойду к нескольким, если мне Бог велит. Я знаю, что Бог этого не любит, но я чувствую, что он хочет меня испытать. Я чувствую большую духовную силу, а поэтому не сделаю ошибки. Я дам деньги кокотке, но не буду с ней ничего проделывать. Я чувствую ярь, но вместе страх. Я чувствую прилив крови к голове. Я чувствую, что если я буду думать, то у меня будет апоплексический удар. Я не думаю, ибо не люблю это. Я знаю, что такое апоплексический удар, из одного случая. Мой друг Сергей Боткин, который меня вылечил от брюшного тифа, когда я был в первый год моего дебюта в Париже. Он меня вылечил от тифа. Я выпил воду из графина, ибо я был беден и не мог купить минеральной воды. Я пил скоро, не подозревая яда. Я пошел танцевать, и когда вернулся вечером, то почувствовал слабость в теле. Дягилев позвал доктора Боткина, ибо его знал хорошо. Сергей Боткин был доктором у царя. Я почувствовал жар и не боялся. Я не знал, что со мною. Сергей Боткин посмотрел на меня и понял все. Я почувствовал страх. Я заметил переглядывание доктора с Дягилевым. Они поняли без слов. Боткин посмотрел на мою грудь и увидел прыщи. Я понял, что он испугался. Я испугался тоже. Он разнервничался и позвал Дягилева в другую комнату. Этот дом уже разрушили. Я плакал, когда увидел его разрушение. Этот дом был беден, но на мои деньги я не мог жить лучше. Дягилев в этом доме мне сделал предложение, когда я был в горячке. Я согласился. Дягилев понял мое значение, а поэтому боялся, что я уйду от него, ибо тогда еще я хотел убежать, мне было 20 лет от роду. Я испугался жизни. Я не знал, что я Бог. Я плакал и плакал. Я не знал, что мне делать. Я боялся жизни. Я знал, что моя мать боится тоже жизни, а поэтому она мне передала этот страх. Я не хотел соглашаться. Дягилев сидел на моей постели и требовал. Он мне внушил страх. Я испугался и согласился. Я рыдал и рыдал, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо у меня был жар. Я был один. Я ел апельсин. Я имел жажду и просил Дягилева дать мне апельсин. Он мне принес апельсин. Я заснул с апельсином в руке, ибо я проснулся с апельсином, раздавленным и лежащим на полу. Я спал долго. Я не понимал, что со мною. Я потерял сознание. Я боялся Дягилева, а не смерти. Я знал, что у меня гиф, ибо я имел его в детстве и у меня запечатлелось. что тиф узнается по прыщам на теле. Мои прыщи были не от «кори», ибо я знаю, — что такое корь. Я опишу о кори после…

Доктор Боткин один раз навестил Тамару Карсавину, всем известную танцовщицу. Тамара Карсавина была женщина замужняя. Она вышла замуж за Мухина. Мухин был человек небогатый, но мог ей дать квартиру. У них детей не было. Доктор Боткин навестил Карсавину и после, вернувшись ночью, упал замертво в своей комнате. Я заметил, что Карсавина волновалась, ей было неприятно за его смерть, ибо он умер, ушедши от нее. Я почувствовал, что в смерти виновата Карсавина, ибо она его возбудила. Сергей Боткин любил поесть, ибо я заметил, что у него шея толстая и все лицо кровью залито. Я понял, что у него много крови. Я заметил волнение всех. Я заметил насмешки всех. Я уверен в том, что Карсавина кокетничала с ним, ибо он был человек «при дворе». Двором называется императорская фамилия. Карсавина кокетничала, ибо думала, что ей будет лучше. Боткин любезничал, ибо думал, что можно ухаживать за балеринами. Я чувствовал любовь к Карсавиной. Я не хотел ей худого. Боткин тоже не хотел ей худого, но он думал, что надо ухаживать за балериной. Я убежден, что он ничего· не делал с нею. Я убежден, ибо знаю, что такое Карсавина…

Боткин умер от апоплексического удара, ибо был раздражен. Его раздражение, очевидно, было от ее кокетства. Она кокетничала, а он ярился. Я знаю, что Карсавина женщина честная, ибо я заметил. Я немного ярился на нее, ибо у нее красивые формы. Я чувствовал, что за ней нельзя ухаживать, а поэтому раздражался. Я ухаживал в

Париже. Мое ухаживание было, что я хотел ей дать почувствовать, что она мне нравится. Карсавина это почувствовала, но мне не ответила, ибо была замужем. Я почувствовал мою ошибку и поцеловал у нее руку. Она почувствовала, что я ничего не хочу, а поэтому радовалась. Я знаю хорошо Карсавину, ибо с нею работал в продолжение пяти лет. Я был молод и делал много глупостей. Я ругался с Карсавиной. Я не хотел извиняться, ибо я чувствовал обиду. Я понял, что Дягилев ей внушил против меня, ибо он заметил, что я ухаживаю за Карсавиной. Карсавина придралась к маленькому пустяку, а я раздражался. Я плакал горько, ибо я любил Карсавину как женщину. Она чувствовала, что я ее обидел, а поэтому плакала… Сергей Боткин умер. Все плакали, ибо любили его… Моя жена пришла и поцеловала меня. Я почувствовал радость, но Бог не хотел, чтобы я показал жене мою радость, ибо он хочет переменить ее…

Боткин умер. Я видел издали его труп. Он лежал на катафалке. Я понял смерть и испугался. Я ушел, не поцеловав его труп. Все целовали труп. Я не мог видеть всю процедуру. Родственники плакали, а знакомые притворялись скучными. Они оглядывали квартиру с картинками и приценялись. Я знаю, что после его смерти были проданы все его вещи, ибо жена Боткина не любила все прихоти Сергея Боткина. Сергей Боткин любил покупать картины, ибо ему внушили, что надо покупать старые картины. Его квартира была переполнена старыми картинами. Я заметил, что люди не интересуются новыми картинами, ибо думают, что не понимают искусство. Они покупают старые картины для того, чтобы показать, что имеют любовь к искусству. Я понял, что люди любят искусство, но боятся сказать себе, что «я понимаю искусство». Люди очень боязливы, ибо их пугают критики. Критики пугают, ибо хотят, чтобы у них спрашивали мнение. Критики думают, что публика глупа. Критики думают, что им надо объяснить публике о картинах. Критики думают, что без них не будет искусства, ибо публика не поймет вещей, увиденных ими. Я знаю, что Такое критика. Критика есть смерть. Я говорил один раз с одним человеком на пароходе, возвращаясь из Нью-Йорка в Бостон. Я говорил с ним горячо, ибо он меня разжег. Я заметил, что это русский сыщик по внутренним беспорядкам. Он думал, что я анархист. Я не знаю, почему он подумал, что я анархист. У него лицо было злое. Он меня не любил, а поэтому я почувствовал и стал его остерегаться. Я интересовался моей задачей о критике, а поэтому говорил о критике. Он хотел заговорить, ибо думал меня вызвать на разговор о внутренней политике. Я понял и решил его разозлить тем, что ему объясню тот вопрос, который он мне задал. Я говорил громко, ибо хотел ему внушить. Он думал, что я раздражаюсь, и притворился тоже раздраженным. Я заметил, что его лицо не живет, когда он со мною говорит. Он не нервничал, когда изображал нервного. Я понял, что я лучше его играю. Я стал ему объяснять о критике. Он меня слушал, ибо устал мне противоречить. Он меня перебивал, ибо хотел, чтобы я переменил разговор, но я не оставлял начатой темы, ибо я любил эту тему. Ему не нравилось, и он стал нервен. Я заметил, что ему не нравится мой разговор, и ушел, оставляя незаконченным мой вопрос о критике. Я узнал после, что он спрашивал мою жену, что «я нигилист». Я не знаю, что такое значит «нигилист». Я мало знаю о * ♦ ·*

«нигилизме». Я не понимаю всех этих названий, ибо я не учен. Я учился в Императорской школе, где меня не учили всем этим названиям. Я был императорский ученик. Я не понимал внутренней политики до тех пор, пока не женился. Я ее понял будучи женатым, ибо боялся жизни, а мне надо было жить. Я хочу рассказать о критике, ибо я этот вопрос затронул. Я не люблю критики, ибо она есть вещь ненужная. Я знаю, что мне скажут, что критика необходимая вещь, ибо без нее не поймут, что надо, а что не надо. Я знаю, что критики пишут, ибо хотят денег. Я знаю, что деньги, при сегодняшнем строе жизни, необходимы. Я знаю, что мне скажут, что критики много работают над тем, что пишут. Я скажу, что критики мало работают, ибо они не занимаются искусством, а пишут об искусстве. Артист отдает всю свою жизнь искусству. Критик ругает его, ибо ему не нравится его картина. Я знаю, что мне скажут, что критик человек беспристрастный. Я скажу, что критик эгоист, ибо он пишет о своем мнении, а не о мнении публики. Аплодисменты не есть мнение. Аплодисменты есть чувство любви к артисту. Я люблю аплодисменты. Я понимаю значение аплодисментов. Я буду говорить об аплодисментах после. Критик не чувствует аплодисментов. Критик любит ругать аплодисменты, ибо он хочет показать, что он больше понимает. Публика в Париже не слушает критики. Парижская критика злится на публику, ибо не может внушить ей. Кальмет большой критик, ибо он писал критику на театр и на политику. Он выругал «Фавна», говоря, что балет развратен. Я не думал о разврате, когда я сочинял этот балет. Я его сочинял с любовью. Я выдумал весь балет один. Я сочинил идею декорации, но Бакст Лев не понял меня. Я работал долго, но хорошо, ибо я чувствовал Бога. Я любил этот балет, а поэтому я передал мою любовь публике. Роден написал хорошую критику, но его критика была ему внушена. Роден ее написал, ибо его Дягилев попросил. Роден человек богатый, а поэтому не нуждался в деньгах; но ему внушили, ибо он никогда не писал критики. Роден разнервничался, ибо не любил своей критики. Он хотел меня зарисовать, ибо он хотел сделать из меня мрамор. Он посмотрел на мое голое тело и нашел его неправильным, а поэтому зачеркнул свои кроки. Я понял, что он меня не любит, и ушел…