Пу И - Последний император

• Название: Последний император
• Автор: Пу И
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0244-7

Эта книга — воспоминания последнего китайского императора династии Цин, правившей более двух с половиной столетий. На долю Пу И выпало немало испытаний: он побывал в советском плену, на родине был приговорен к десяти годам лагерей как военный преступник, а после освобождения работал садовником в Пекинском институте ботаники. Книга легла в основу фильма Бернардо Бертолуччи "Последний император", завоевавшего девять "Оскаров".

---

Теперь он верил, что скоро сможет осуществить свои надежды и надеть халат императорского сановника, что доходы его при этом намного превзойдут доходы от продажи антикварных предметов в художественном салоне.

О своих так называемых "заслугах" впоследствии он писал в автобиографии следующее:

"После Синьхайской революции я уехал в Японию, ибо полагал, что Китай и Япония — кровные братья и что там найдутся люди, способные оказать нам поддержку и помощь, — люди, которые в дальнейшем могут нам пригодиться. Я прожил в Японии 8 лет, однако этих людей так и не встретил. Разочарованный, я решил вернуться на родину и в 1919 году приехал в Китай. В течение десяти лет, живя в Тяньцзине, я своими глазами видел, как не утихала междоусобная борьба между военными группировками, видел их бесчинства. Видеть все это было нестерпимо, и я на три года уехал в Ляодун. В душе зрела потребность принять участие в наведении порядка в стране. Я рассуждал так: во Внутреннем Китае царит беспорядок и нет силы, способной покончить с ним. Единственно, где еще существовал порядок, — это северо-восточные провинции. Хорошо, если император согласится спасти тридцатимиллионный народ Маньчжурии и Внутренней Монголии, а затем уже, используя три северо-восточные провинции в качестве базы, наведет порядок и во Внутреннем Китае. Но без участия в этом видных и авторитетных деятелей трех северо-восточных провинций не было никакой надежды на успех данного замысла. Поэтому весной 1931 года я поехал в Гирин, где имел секретную беседу с Си Ся, который тоже дни и ночи мечтал о восстановлении монархии; мы сразу нашли с ним общий язык и договорились терпеливо ожидать благоприятного момента. Конечно, мы понимали, что, поскольку Северо-Восток тесно связан с Японией, без поддержки этой дружественной державы невозможно осуществить задуманный нами план. Поэтому по возвращении в Ляодун я сразу же связался с командующим японской Квантунской армией и по мере возможности старался внушить ему, что попытка добиться мира в Азии не может увенчаться успехом, если Япония и Китай не наладят сотрудничество и не начнут совместные действия на Северо-Востоке.

Северо-Восток возможно удержать лишь в том случае, если император будет возведен на престол, только таким путем можно будет осуществить надежды нашего народа. Представители дружественной державы полностью поддержали меня".

Ло Чжэньюй как-то писал мне о своей деятельности после переезда в Люйшунь и Далянь в конце 1928 года. Не без участия Чжэн Сяосюя, Чэнь Баошэня и других я составил о нем не слишком лестное мнение и не возлагал особых надежд на этого человека, слова которого расходились с делом, а поступки были омерзительны. За несколько месяцев до этого он снова оставил о себе память: как-то он вдруг, крайне возбужденный, примчался ко мне из Даляня и привез письмо от японца Танотоё, человека без определенных занятий, заявив, что этот Танотоё имеет много хороших знакомых в японских военных кругах. Несколько последних месяцев он вместе с одним уважаемым японским военным, Такаямой, по поручению военного ведомства составил план. По этому плану под предлогом так называемого "восстания красных" намечалось при поддержке японских войск послать белогвардейскую армию Семенова и захватить Фэнтянь. В это же время предполагалось связаться с местными чиновниками, после чего "Северо-Восток встречает меня, вернувшегося в Маньчжурию, а я объявляю императорский указ о восстановлении цинской монархии". Для осуществления этого плана он просил меня оказать ему финансовую поддержку. План не внушал мне доверия. Через два дня к Чжэн Сяосюю внезапно приехал японский военный чин из Пекина и сообщил, что верить Танотоё ни в коем случае нельзя. Чжэн Сяосюй немедленно сообщил об этом мне и опять очень резко критиковал Ло Чжэньюя. И вот прошло совсем немного времени, а Ло Чжэньюй снова заговорил о моем переезде на Северо-Восток, и я не мог не отнестись к этому с опаской.

Я посмотрел на Ло Чжэньюя, на не знакомого мне Каеисуми, и на душе у меня стало очень неспокойно. Конечно, в этот раз Ло Чжэньюй появился не так, как раньше. Во-первых, разговор происходил в японском штабе и вместе с ним присутствовал представитель полковника Квантунской армии Итагаки. Во-вторых, в руке он держал личное послание Си Ся; к тому же два дня назад в одной из газет я прочел сообщение о том, что все население Шэньяна готовится встретить бывшего пинского императора. Тяньцзиньские газеты непрерывно сообщали об отступлении китайских войск, о том, что Англия поддерживает Японию в Лиге Наций. Казалось, что японская армия имеет возможность осуществить господство на Северо-Востоке, и все это внушало мне надежду. Но я считал, что обо всем этом лучше посоветоваться с Чэнь Баошэнем и Чжэн Сяосюем.

Я заявил Ло Чжэньюю и Каеисуми, что должен подумать, прежде чем дать ответ. Не знаю откуда, в комнате вновь появился генерал-лейтенант Касии. Заметив, что в Тяньцзине оставаться небезопасно, он посоветовал принять предложение полковника Итагаки и перебраться на Северо-Восток. Когда я уже в автомобиле вспоминал его слова, мне все больше казалось, что он прав. Радость затмила все сомнения. Однако стоило мне вернуться домой, как мой пыл сразу же охладили.

Первым начал возражать Чэнь Баошэнь, за ним Ху Сыюань и Чэнь Цзэншоу (наставник Вань Жун). Выслушав мой рассказ, они сразу же заявили, что Ло Чжэньюй опять принялся за старое, что не стоит слишком доверять представителю обыкновенного полковника Квантунской армии. Ситуация в Северо-Восточном Китае и позиция великих держав еще недостаточно ясны, говорили они. Следует по меньшей мере дождаться возвращения Лю Сянъе, прежде чем что-либо предпринимать. На все это я нетерпеливо возразил:

— Письмо Си Ся не может быть обманом.

Восьмидесятичетырехлетний Чэнь Баошэнь был явно смущен. Он с грустью сказал:

— Разве ваш покорный слуга не мечтал, чтобы старые порядки были восстановлены? Поспешность в данной ситуации лишь повредит делу; уехать легко — вернуться трудно!

Увидев, что мне не уговорить стариков, я немедленно послал за Чжэн Сяосюем, который в свой семьдесят один год был еще полон энергии. От всевозможных его теорий у меня уже голова шла кругом. Еще недавно по совету Чжэн Сяосюя я подарил Муссолини, которого он очень почитал, свиток с каллиграфической надписью, где восхвалял его как исключительного государственного деятеля.

Чжэн Сяосюй любил повторять: "Италия обязательно станет гегемоном на Западе, а великая Цинская империя будет процветать на Востоке". Чтобы наградить его, моего будущего премьер-министра, я предложил отцу породнить мою младшую сестру со старшим внуком Чжэн Сяосюя, оказав ему тем самым "императорскую" честь. Я предполагал, что, узнав о приглашении Си Ся и представителя Квантунской армии, он, в противоположность Чэнь Баошэню, необычайно обрадуется. Но совершенно неожиданно для меня он воспринял это совсем не так, как я думал.

— После бурных потрясений вновь забрезжил рассвет. Реставрация, безусловно, начнется в Маньчжурии, и этого нельзя предотвратить, даже если бы японцы не приветствовали ваше величество. — Он помолчал и добавил: — Было бы все же безопасней дождаться возвращения Тун Цзисюня.

Как и Чэнь Баошэнь, он считал, что момент еще не наступил На самом деле Чжэн Сяосюй думал вовсе не о подходящем моменте; это хорошо видно из записей в дневнике, которые он сделал за несколько дней до этого:

"В американской газете в Лос-Анджелесе опубликована телеграмма агентства Юнайтед Пресс от 4 октября. Издатель лос-анджелесской газеты Питерс поместил в ней статью под названием "Для избавления от мирового кризиса надо искать силы в Китае". Питерс говорит, что этот план не что иное, как фантазия, которую нельзя осуществить, но тем не менее советует американскому правительству обдумать крайние меры для выхода из нынешнего положения. Считая, что первым шагом должна быть организация мировой финансовой банковской группы под руководством Америки, единственной целью которой будет вкладывать капиталы для развития Китая, он настаивал на том, чтобы американское правительство как можно быстрее составило план развития Китая. Обеспечив нужды китайской промышленности и транспорта, можно будет создать самый крупный мировой рынок. Капиталовложения Америки оправдаются. С концентрацией всего внимания на Китае усовершенствуется американская общественно-экономическая система, возродится ее былая слава и все человечество сможет пользоваться плодами цивилизации.

В этом году, 10 октября, исполняется ровно 20 лет Китайской республике… Настал благоприятный момент, должно исполниться веление Неба: республика погибнет. Гоминьдан будет уничтожен, пришло время "открыть политические двери"! Но кто будет хозяином? Ведь в Азии годятся для этой роли только японский микадо и император Сюаньгун. Что будет, если японский император предложит политику "открытых дверей"? Как на это станут реагировать представители различных стран? Отнесутся ли они к этому спокойно? Да и будет ли спокоен сам японский император, выдвигая такое предложение? Что касается императора Сюаньтуна, то он уже двадцать лет находится не у дел; именно поэтому он и должен стать первым, кто провозгласит принцип "открытых дверей", и его предложение не вызовет возражений со стороны представителей различных рас и государств, никто не скажет, что сильный обижает слабого…"