Пу И - Последний император

• Название: Последний император
• Автор: Пу И
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0244-7

Эта книга — воспоминания последнего китайского императора династии Цин, правившей более двух с половиной столетий. На долю Пу И выпало немало испытаний: он побывал в советском плену, на родине был приговорен к десяти годам лагерей как военный преступник, а после освобождения работал садовником в Пекинском институте ботаники. Книга легла в основу фильма Бернардо Бертолуччи "Последний император", завоевавшего девять "Оскаров".

---

Напротив меня сидел очень молодой боец службы общественной безопасности. Я внимательно оглядел его и, заметив на груди значок, нашел тему для разговора.

— Вы — боец Народно-освободительной армии Китая. — Впервые в жизни я употребил слово "вы". — Освобождение! Какой прекрасный смысл в этом слове. Я буддист! А в буддийских сутрах тоже проповедуется эта идея. Наш Будда проявляет милосердие и тверд в желании освободить все души…

Молоденький боец вытаращил на меня глаза и, не произнося ни звука, слушал мою болтовню. Когда я начал говорить, что до сих пор не убивал животных и даже мухи не тронул, лицо его стало непроницаемым, и трудно было понять, о чем он в этот момент думал. Я невольно осекся и замолчал. Откуда же мне было знать, что этот молоденький солдат также не мог уловить хода моих мыслей.

Чувство безнадежности усилилось. Я слушал, как стучат колеса поезда, и мне казалось, что смерть моя все ближе и ближе. Встав с места, я начал бесцельно ходить по проходу. Вдруг мне послышалось, что мой племянник Сяо Сю шепчет кому-то слова, похожие на "монархия", "демократия". Я остановился и закричал:

— О какой монархии можно сейчас говорить! Кто посмеет плохо отзываться о демократии, с тем я буду биться до конца!

Все были озадачены моими словами. Я же истерично продолжал:

— Чего вы на меня уставились? Все равно расстреляют только меня. Вам-то чего бояться?

Солдат повел меня на место и говорил, успокаивая:

— Вам нужно как следует отдохнуть.

Я, словно заколдованный, держался за него и шептал:

— Это мой племянник, у него дурные мысли, и он против демократии. Есть тут еще один, по фамилии Чжао, бывший офицер. В Советском Союзе он говорил много плохого…

Я вернулся на место, продолжая что-то бормотать. Потом я заснул. Видимо, сказались несколько бессонных ночей.

Когда я проснулся, было раннее утро. Я вспомнил вчерашнее и захотел узнать, какова же судьба двоих изобличенных мною людей. Я поднялся, поискал глазами и увидел, что Сяо Сю и Чжао сидят на прежних местах. Выражение лица у Сяо Сю было обычным, а у Чжао как будто чуть изменилось. Я подошел поближе; лицо его казалось печальным: он внимательно разглядывал свои руки. "Видимо, он сам знает о надвигающейся смерти и жалеет себя", — подумал я и вспомнил истории о том, как души умерших мстят за обиды. Больше всего я боялся, что после смерти его душа будет искать меня, чтобы свести счеты. Я невольно подошел к нему, стал на колени и отвесил земной поклон. Совершив этот обряд "моления о предотвращении несчастья", я возвратился, бормоча "молитву, заклинающую души умерших".

Поезд замедлил ход и остановился. Кто-то тихо произнес:

— Чанчунь.

Меня словно пружиной подбросило. Я бросился к заклеенному бумагой окну. Однако ничего не увидел, только слышал, что где-то близко множество голосов поют песню. "Вот место моей смерти. Здесь, где я был императором, теперь уже собрался народ в ожидании суда надо мной", — решил я. В Советском Союзе из газеты "Правда" я имел представление, как борются против узурпаторов. Прежде всего в зал суда под конвоем вводят подсудимого. В этот момент в вагон вошли два солдата и направились ко мне. У меня все внутри оборвалось. Но оказалось, они принесли завтрак. Вскоре поезд тронулся снова.

Когда он прибыл в Шэньян, я подумал, что уж на этот раз мне не избежать смерти. Я ее найду там, где когда-то начался расцвет моих предков. Почти сразу же после остановки поезда в вагон вошел незнакомый человек. Он держал в руках какой-то список и, обращаясь ко всем, объявил:

- Погода сегодня слишком жаркая; кто постарше, сейчас проследует за мной, чтобы отдохнуть. — И стал читать список.

Когда я услышал не только свое имя, но и имя племянника Сяо Сю, я удивился. Мне было сорок четыре года. Если меня и можно было с большим трудом считать пожилым человеком, можно ли считать таковым Сяо Сю, которому всего тридцать с лишним лет? Я решил, что здесь какой-то обман. Я — император, остальные — министры, а Сяо Сю изобличен мной же. Вместе с другими вызванными по списку я сел в большой крытый грузовик, который сопровождали солдаты с автоматами. Я сказал Сяо Сю:

— Конец! Вместе отправимся к предкам!

Сяо Сю побледнел как полотно. Человек, принесший список, рассмеялся:

— Чего вы боитесь? Я ведь говорил, что вы поедете отдыхать!

Не слушая его, я твердил про себя: "Обман! Обман! Обман!"

Грузовик остановился перед большим зданием, у которого тоже стояли солдаты с автоматами. Нас встретил военный и повел наверх. Мне уже было все равно. Если суждено умереть, так поскорей! Убыстряя шаг, я чуть не обогнал нашего провожатого. Поднявшись наверх, он быстро подошел к одной из дверей и знаком пригласил меня войти в большую комнату. Посередине стояли длинный стол и стулья. На столе были фрукты, сигареты, пирожные. Я взял яблоко и откусил, решив, что это "предсмертный банкет". Затем стали входить те, кто шел позади меня. Вскоре комната заполнилась людьми.

Человек средних лет, во френче, стоя поодаль от меня, начал говорить. Я через силу старался проглотить то, что было во рту, и потому не расслышал ни одного его слова.

С трудом съев яблоко, я прервал его:

— Хватит разговаривать! Пошли скорей!

Люди во френчах засмеялись. Рассмеялся и говоривший:

— Вы слишком спешите. Не бойтесь! Приедете в Фушунь, отдохнете хорошенько, а потом за учебу…

Я был обескуражен этими словами. Разве меня не собираются убить? Что все это значит? Как раз в этот момент вошел наш провожатый, держа в руках злополучный список. Обращаясь к только что говорившему, он доложил, что, кроме Си Ся, который болен, все остальные, нуждающиеся в отдыхе, явились. Махнув на все рукой, я вышел вперед и выхватил список с фамилиями. Хотя этот поступок вызвал всеобщий смех, я убедился, что это действительно не смертный приговор. В это время в комнату вошел Сяо Чжан, сын Чжан Цзинхуэя, вернувшийся на родину раньше, с другой партией военных преступников. От него мы узнали, что все вернувшиеся до нас живы, что в семьях некоторых из нашей группы все благополучно, дети учатся или работают. Лица у всех посветлели, а из моих глаз непрерывно текли слезы…

Испытанное мной чувство облегчения было недолгим — всего лишь час, который необходим, чтобы доехать от Шэньяна до Фушуня. Все же оно спасло меня от сумасшествия, так как, сев в поезд в Хабаровске, в течение пяти дней я думал только о смерти.

Глава восьмая. От опасений и страха — к признанию вины

Прибытие в Фушунь

По пути в Фушунь строились самые радужные планы на будущее. Атмосфера в поезде изменилась, все оживленно беседовали и потягивали сигареты, которые везли с собой из Шэньяна. Одни говорили, что в свое время приходилось бывать в самом роскошном клубе в Фушуне, и не сомневались, что нас поместят именно туда. Другие считали, что в Фушуне мы не задержимся, отдохнем несколько дней, почитаем коммунистические книги и отправимся по домам. Третьи собирались по приезде в Фушунь прежде всего отправить своим семьям утешительные телеграммы, с тем чтобы там успели подготовиться к их встрече. Иные были не прочь сначала выкупаться в горячих источниках Фушуня, а потом уж отправляться дальше. Сколько было иллюзий! Когда вспоминали пережитые страхи, — оказывается, страха все натерпелись не меньше, чем я, — никто не мог удержаться от смеха. Однако когда мы, прибыв в Фушунь, сошли с поезда и увидели вокруг вооруженных часовых, улыбки с наших лиц исчезли.

Под охраной вооруженных солдат нас разместили по грузовикам. У меня снова потемнело в глазах. Не помню, сколько я находился в каком-то полузабытьи, помню только, что, когда грузовики остановились, вокруг меня возвышалась темная кирпичная стена. Снова стена! Да еще сверху опутана колючей проволокой; по углам вздымаются наблюдательные вышки. Я шел вместе со всеми, пока мы не остановились перед одноэтажным бараком. В каждом окне была железная решетка. Я понял, что это тюрьма.

Солдаты ввели нас в один из этих бараков. Пройдя по длинному узкому коридору, мы оказались в просторной комнате. Здесь нас обыскали, а затем разделили на группы и повели. Я и еще несколько человек долго шли за военным по коридору и наконец вошли в камеру. Не успел я опомниться, как услышал за собой лязг закрываемой на засов двери. В камере были нары, стояли длинный стол и две скамьи.

В камере со мной оказалось несколько не знакомых мне бывших офицеров Маньчжоу-Го. Понурившись, они молча стояли в стороне. Мне разговаривать с ними не хотелось, я не мог понять, скованы они страхом или моим присутствием. Неожиданно снова раздался скрежет железного засова. Вошел надзиратель и велел мне следовать за ним. Трудно было предположить, что я снова увижу трех своих племянников, младшего брата Пу Цзе и тестя Жун Юаня. Выяснилось, что нам позволили жить вместе. Им только что выдали новые одеяла, матрацы и умывальные принадлежности. Они взяли комплекты и для меня.