Валериан Бородаевский - Посох в цвету: Собрание стихотворений

• Название: Посох в цвету: Собрание стихотворений
• Автор: Валериан Бородаевский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91763-075-5

Валериан Валерианович Бородаевский (1874–1923), самобытный поэт религиозно-философского склада. В 1909 г. довольно ярко заявил о себе сборником стихотворений, вышедшим в издательстве Вяч. Иванова «Оры», но, выпустив в 1914 г. второй сборник, отошел от литературного процесса и надолго оказался забыт. Настоящее издание – первый опыт полного собрания стихотворений Бородаевского, значительная часть которых публикуется впервые.

---

IX. «Когда Господь метнет меня на землю…»

Когда Господь метнет меня на землю, –
Как кошка блудная о камень мостовой
Ударюсь когтем я и гневный вопль подъемлю;
И, выгибаясь жилистой спиной,
Гляжу к Нему: с улыбкой наблюдает
Мой жалкий вид Господь – и, сумрачен, бреду…
Потом кричу: «Ты прав! Душа моя пылает!
Ты прав!» – кричу в молитвенном бреду.

И смотрит Он. Рука Его подъята,
И я бегу, и на руки Его
Бросаюсь, и ложусь так беззаботно-свято;
И гладит Он меня, лаская: «Каково?»

X. ВОДОПАД

О Mort, vieux capitaine, il est temps! levons l’ancre!

Ce pays nous ennuie, o Mort! Appareilions!

Baudelaire

О волны хмельные, о сосны вещей дремы.
Хоругви строгие зубчатых мудрых елей!
Грозящий гулкий смех, воркующие громы
Зеленых рокотов, алеющих веселий!

Ты, книга бурная псалмов, от века петых,
Меж скал раскрытая на древнем аналое,
Склонись к призывам рук, молитвенно воздетых,
И погаси в груди смятенье роковое…

А нет – благослови на путь к безвестным странам.
Прыжок слепой тоски оплачьте, волны, пеньем;
И, буйные, опав над телом бездыханным,
Пролейтесь благостным заоблачным виденьем!

И, прилетев, ту песнь подхватит хор метелей,
Помчит к горам, кружась от сладостной истомы…
О, волны хмельные, о сосны вещей дремы,
Хоругви строгие зубчатых мудрых елей!

XI. БЕСКРАЙНЫЙ ПУТЬ. Сонет

Полярными пионами венчана,
Пирует твердь над бледностью снегов,
Над башнями лазоревых дворцов
У берега холодного Мурмана.

Узывный бубен древнего шамана,
Утишь круженье огненных духов!
Олени ждут, и самоед готов, –
И белая приветлива поляна.

Бескраен путь, а нарты так легки!
Мне к небесам, играючи, снежки
Подбросить хочется, – но уж возница

Заносит жердь… Ветвистые рога
Качаются, – и мы летим, как птица,
Взметая вихревые жемчуга.

XII. ИСКАТЕЛИ

Вам по плечу и, знаю, нужен
Чудовищный и тяжкий шлем
И трубка гибкая, – затем,
Что вы – искатели жемчужин.

Зовут, манят во мглу пучин
Волшебства зарослей пурпурных,
Лилеи в известковых урнах
И сангвинический дельфин.

Морской конек на ваше пламя
Круглит, дивясь, беззубый рот;
Звезда заденет и падет
И слабо хрустнет под ногами.

И золотистых рыб игра
Овеет вдруг, как лист осенний…
Но уж, виясь из клуба теней,
Плывет змея… Пора, пора!

Под грузом непосильной тяги
Вы рветесь ввысь – к земле родной.
Любовь владычицы морской
Не вам – лукавые бродяги!

Руно червонное кудрей,
Томящий хвост осеребренный,
И лучший перл – тоски влюбленной
Из бледно-голубых очей –

Тому, кто, с тайной грустью дружен,
Приплыл к ней бледный – наг и нем…
Он презрел этот мудрый шлем,
Вы, похитители жемчужин!

XIII. «Я не искал крутых дорог…»

Я не искал крутых дорог
На обездоленные скалы;
Их очерк был так дивно строг,
Мои шаги – так скорбно малы!

От глетчера поток бежал
И пенился, и голос гневный,
Ударясь с кручи, разрывал
Ручьев долины хор напевный.

И в огненных лучах, зардев,
Свергались, ухая, лавины;
А гром гремит, как ярый лев,
Гремит и бьется о стремнины.

И чей-то исступленный лёт,
Свой путь означа буреломом,
Безмерной скорбью сотрясет
Столетний лес вослед за громом…

Мне не искать святых дорог
На цепенеющие скалы,
Где на заре глядится Бог
В золотосиние кристаллы.

XIV. «Как столб, иссеченный в горах, один, затерян…»

Как столб, иссеченный в горах, один, затерян
У нисходящего пути,
Приказу древнему самозабвенно верен,
Я не могу сойти;

Я не могу сойти в роскошные поляны,
Где труд и пир людской,
Где нивы спелые грустят благоуханны,
Когда спадает зной.

И странен я и дик для вас, бегущих мимо, –
Посмешище и грех, –
Но сердце темное мое неуязвимо,
Сокрытое от всех.

Лишь тот один, кто здесь меня оставил
И пригвоздил пяту,
Тот ведает, что, – против ваших правил, –
Я на моем посту.

XV. «Не люби на земле ни леса, ни луга заливные…»

Не люби на земле ни леса, ни луга заливные, –
Над полями, над бором люби монастырские главы;
Темносиние главы и звезды по ним золотые,
Колокольный отгул и седины затворника-аввы.

Припечатанный лаптем, на звоны бегущий проселок
Где в железах поет юродивый, алкающий боли;
И, белея платками, присела толпа богомолок,
Распуская узлы и грустя про земные недоли.

И над озером тихим, где тянутся братские тони
И огромными хлопьями падают белые птицы,
По-над рокотом пенистых волн, в опрозраченном звоне
Ты услышишь серебряный голос Небесной Царицы.

XVI. ХРИСТОВА НЕВЕСТА

Хрусткой ночью путь-дороженька ведет,
Хрусткой ночью глаз Лукавый не сомкнет.

Ты иди, моя смиренница, иди,
Ничего, душа, не бойся и не жди!

Льдистой ночью исчисляются дела,
Льдистой ночью закаляется стрела.

Непорочная, иди себе да пой –
И жива пройдешь под вражеской стрелой.

Синей ночью сопрягаются пути, —
Синей ночью, одинокая, иди.

А увидишь если беса под кустом,
Огради себя ты Спасовым крестом.

Чуткой ночью замыкается кольцо,
Чуткой ночью открывается лицо.

Ах, не нужно бы, не нужно бы кольца,
Всё идти бы без оглядки, без конца!

Чтоб тропинка да за горы поднялась,
Через звездные узоры повелась…

Зоркой ночью путь-дороженька ведет,
Зоркой ночью глаз Лукавый не сомкнет…

XVII. СКИТЫ

Они горят еще – осколки древней Руси –
В зубцах лесной глуши, в оправе сизых вод,
Где в алый час зари, распятый Иисусе,
Любовный голос Твой и плачет и зовет.

Чуть из конца в конец неизречимый клекот
Небесного Орла прорежет сонный бор
И сосен мачтовых ответит струнный рокот
И запоет в груди разбуженных озер;

И, за свечой свеча, разверзнут очи храмы –
Кругом у алтаря, как черный ряд столпов,
Сойдутся иноки, торжественны и прямы,
Сплетать живую сеть из верных тайне слов.

Там старцы ветхие в священных гробах келий,
Где дышит ладаном, и воском, и смолой,
Уж видят кровь Твою, пролитую сквозь ели,
И воздвигают крест иссохшею рукой.

И в алый час зари, распятый Иисусе,
Как голос Твой томит и манит и зовет
Разрезать плен сердец – к осколкам древней Руси,
К зубцам лесной глуши, к оправе сизых вод,

К сиянью алтарей и чарованьям строгим
Стихир таинственных, чтоб сетью властных слов
Жемчужину любви привлечь к сердцам убогим
Из царства розовых и рдяных облаков.

XVIII. СТАРЦЫ

Волы священные – Иосиф, Варсонофий, –
Глубоко взрезали вы скитские поля.
И белый – тих и благ, а сизый – тем суровей,
Чем неподатливей заклеклая земля.

На жесткий ваш ярем, два сопряженных брата,
В лучистом трепете нисходит крестный знак;
И с ликом огненным божественный Вожатый
К отцовым пажитям ведет ваш мерный шаг.

Две кельи связаны объятьем низких сводов,
Две дружные сестры у нежно-алых врат;
Их окна зрячие, презрев дрему и отдых,
В седую мглу ночей без устали глядят…

Глядят на дремный бор, что глуше всё и старей,
На перегиб тропы, завитой меж стволов,
Где тихо шествуют Амвросий и Макарий
Прозрачной радугой в лиловый сон снегов.

XIX. ИКОНА