Анатолий Степанов - Скорпионы

• Название: Скорпионы
• Автор: Анатолий Степанов
• Издательство: Отечество
• Жанр: Детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-85808-013-8

---

— Могу. Я через день работаю.

— Тогда завтра к десяти. Пропуск тебе будет заказан. — Казарян пожал руку Шульгину и бросился вон.

В таком деле и своих кровных на такси не жалко. Через пятнадцать минут он был на Пресне и звонил в дверь квартиры Иванюков.

— Кто там? — басом спросил через дверь Геннадий.

— Я, Геночка, Казарян из МУРа. Открывай!

— Не могу, — мрачно ответствовал Геннадий. — Меня отец снаружи закрыл, а ключи с собой забрал.

— Тебя — на замок?! — изумился Казарян. — Ты же уркаган, Гена, для тебя любой замок — тьфу!

— Вот и любой. Сижу здесь, кукую.

Не положено, конечно, но отмычка у Казаряна была. Он извлек ее из кармана и осмотрел запоры. Два английских и один русско-советский — простой, под длинный ключ с бородкой. Английские изнутри без ключа открываются. Следовательно, загвоздка — в русско-советском.

— Ах, Гена! Гена! А еще воровать хочешь! — посочувствовал заключенному Казарян. Затем осторожно вставил отмычку в замочную скважину, ласково и вкрадчиво повращал туда-сюда. Есть, соединилось. Щелкнуло раз, щелкнуло два — и — Вуаля! Здравствуй, Бим!

— Здравствуй, Бом.

— Со старшими на «вы».

— Тогда не получится как положено.

— А у тебя вообще ни черта не получится, Гена. За что тебя под арест? — Казарян, не спросясь, отправился в столовую. — Не стесняйся, мы люди свои.

Геннадий не садился, стоял в дверях, обмозговывал, что говорить, а что утаивать. И сказал:

— Отец застукал, когда мы с Виталькой разговаривали.

— Уже интересно, — констатировал Роман. — Виталька, насколько я понимаю, — это Стручок. Да ты садись, садись, Гена. Когда состоялось это злосчастное для тебя свидание?

Гена сел, как в гостях, на краешек стула и ответил:

— Позавчера утром. Я думал, отец еще спит, и к Витальке на улицу вышел. А отец из окна увидел.

— Зачем приходил к тебе Стручок?

— Просто так приходил. Говорил, что худо ему, податься некуда. Что в переплет попал — ни туда и ни сюда. Завидовал, что я — в стороне. — Упреждая казаряновский вопрос, Геннадий добавил — Имен никаких не называл. Я спрашивал, а он только рукой махал. Жалко его.

— Ты к нему хорошо относишься, Гена?

Совсем не боялся сейчас Казаряна Иванюк-младший. И не скрывал от него ничего:

— Он мой друг, Роман Суренович. Лучший друг. И человек очень хороший. Простой, добрый, последнее готов для других отдать.

— Слушай меня внимательно, Гена. Если он придет к тебе еще раз, уговори его прийти к нам. Что угодно сделай — но уговори. Не нам, милиции, — ему поможешь. В смертельную заваруху он влез. Виталька друг тебе, так спасай друга!

— Я постараюсь, Роман Суренович, постараюсь. Если придет — конечно.

Роман поднялся, хлопнул Геннадия по плечу.

— Тебя опять закрывать на замок?

— Закройте, если можете. А то отец узнает, что вы были, еще больше шуму поднимет.

— Ну, пошли.

В дверях Геннадий сказал:

— Я так понял, Роман Суренович, что он по Рижской линии, за городом кого-то ищет. Сказал, что сильно железнодорожной милиции глаза намозолил, боится теперь с Рижского вокзала ездить. Это вам пригодится?

— Пригодится. Спасибо, Гена, — поблагодарил Казарян, закрыл дверь и запер ее на замок.

Навестил Васина, благо, это по пути. Но Васина дома не оказалось, а жена его Нина с гордостью объявила, что муж уже работает и ни с какой шпаной не общается.

VI

У Смирнова — сбор всех частей: Казарян, Ларионов, Андрей Дмитриевич, Лидия Сергеевна, трое молодых оперативников, Семеныч без Верного. Смирнов оглядел народ и решил начать с Семеныча:

— Что-нибудь дополнительно нашел, Семеныч?

Семеныч встал как положено, откашлялся, прикрываясь ладошкой, доложил:

— С пяти тридцати, как до конца рассвело, мы с Верным обследовали все закоулки фундамента и вокруг него. Нами были обнаружены две пули, которые не были замечены оперативными работниками. Пули я передал в НТО.

— Молодец, — похвалил Смирнов. — Останешься послушать или к себе пойдешь?

— К Верному пойду, кормить его пора, — сказал нелюбопытный Семеныч. Он свое главное дело сделал: «умыл» оперативников и отстоял честь собаки.

— Тогда иди, — разрешил Смирнов. — Теперь Андрей Дмитриевич.

Андрей Дмитриевич, не вставая, развел руками:

— Говорить, собственно, нечего. Первая же пуля, попавшая в шею Цыгана, была смертельной. Выстрел произведен с расстояния пяти-шести метров, так как на коже не обнаружено порохового ожога. Второй выстрел, в сердце, был произведен в упор, уже в лежащего. Добивали для верности. Вот и все. О времени инцидента и смерти вы осведомлены достаточно точно и без помощи медицины.

— Спасибо, Андрей Дмитриевич, — Смирнов ласково посмотрел на Лидию Сергеевну — Лидия Сергеевна, ваше слово.

— Егоров, который был с вами на месте преступления, всю ночь и до часу дня работал с вещественными доказательствами и следами. Вот его материалы, — Болошева протянула Смирнову бумаги.

— А сам он где? — недовольно спросил тот.

— А сам он спит, — ответила Болошева. — Наше начальство, в отличие от вашего, считает, что человек не должен работать по двадцать четыре часа в сутки, и поэтому погнало Егорова домой, полагая, что его записка с достаточной для оперативной работы степенью освещает суть дела. Той же точки зрения придерживаюсь и я. Начну с пуль, которые были выпущены в Петровского. Выстрелы произведены из револьвера английского производства «Виблей», часто именуемого Бульдогом. Револьвер в нашей картотеке не фигурирует. Оставшиеся четыре пули сильно деформированы, так как попали в металл и камень. За исключением одной. Сравнительный анализ позволяет с достаточной точностью сказать, что все четыре пули выпущены из пистолета австрийского производства «Штейер». Этот пистолет также в нашей картотеке не значился.

— Ничего себе! Еще два неизвестных ствола! — констатировал Ларионов.

— И последнее, Лидия Сергеевна. Две пули от «Бульдога» обнаружены в теле убитого?

— Нет. Первая пуля, которой Цыган был смертельно ранен в шею, не найдена. Ожидая Цыгана, убийца залег, и выстрел произведен снизу. Пуля, легко пробив мягкие ткани, ушла в неизвестность.

— А не могло быть такое — первый выстрел, из «Штейера», был произведен в шею, а добивал убийца Цыгана уже из револьвера?

— Один шанс из ста: это в том случае, если убийца не совсем нормален. Мыслимое ли дело — наклоняться, не будучи полностью уверенным, что не получишь в ответ пулю от легкораненого?

— Логично. Дети, скажите тете Лиде «спасибо», — скомандовал Смирнов. Опергруппа, как один, поднялась и по слогам, будто школьники в классе, отчеканила:

— Спа-си-бо!

Не смутил ироничный рык Лидию Сергеевну. Она насмешливо глянула на Смирнова и сказала:

— Не за что. Тем более за «тетю Лиду». — И вышла, чтобы не дать возможности Смирнову подобрать достойный ответ.

— Сегодня один-ноль в ее пользу, — зафиксировал счет Казарян.

— Я ушел, Саня, — сообщил Андрей Дмитриевич и удалился. Трое молодых преданно смотрели на Смирнова. Тот осведомился у них:

— Ребята, вам задания дали?

— Мы их с Романом задействовали, — сообщил Ларионов, и ребята согласно покивали.

— Тогда вперед, орлы! Вас ждут великие дела!

Ребята быстренько выкатились. Смирнов полистал записку эксперта и предложил:

— В перекидку?

Начал умевший читать абзацами Казарян, за ним листы принимал Смирнов, и уже последним изучал материалы Ларионов. Казарян отстрелялся за несколько минут. Смирнов с Ларионовым еще водили носами по строчкам, а он топтался у окна, разглядывал «Эрмитаж» свой ненаглядный — надо полагать, думал. Смирнов дочитал, дождался Ларионова, спросил:

— Ты уже помозговал, Рома. Что скажешь?

— Существенны для нас только записка и письмо. Начну с записки, поскольку она коротка и в принципе ясна. «Он будет в час ночи у «Всех святых». Простенько и со вкусом. Кто-то сообщил Цыгану, что еще кто-то будет ждать его в час ночи у Всехсвятской, насколько я понимаю, церкви. То есть совсем рядом от того места, где через полчаса, если допустить, что свидание и убийство произошли в один и тот же день, Цыган получит две пули. Теперь два вопроса. Первый: кто автор записки? Второй: кто должен был явиться к часу ночи?

По первому у меня твердое убеждение, что автором записки является Виталий Горохов, Стручок. Фотки записки и письма нашим НТО сделаны выше всех похвал. Я ж видел их залитыми кровью — ни черта не разберешь. А по фоткам — ну, просто чистовик! Так вот: не надо быть графологом, чтобы с ходу понять — записка написана полудетским почерком человека, еще недавно водившего пером номер восемьдесят шесть по линованной бумаге.

Думаю, что в своих путешествиях по Рижской линии Стручок отыскал неизвестного третьего и передал ему по просьбе Цыгана или письмо, или устное предложение о встрече. Я уже говорил, как запуган, по словам Геннадия Иванюка, Стручок. Еще бы! Меж двух огней попал.