Галина Аудерская - Королева Бона. Дракон в гербе

• Название: Королева Бона. Дракон в гербе
• Автор: Галина Аудерская
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002000-0

Средневековая Польша. Польский король Сигизмунд I Старый (1467–1548) женится на Боне, дочери миланского герцога Джангалеаццо Сфорца. Красивая, обворожительная, умная, она рвется к власти. Ее не устраивает положение жены короля, она сама хочет стать королевой и править страной.

Все было в трагически оборвавшейся жизни Боны — политические дрязги, коварство придворных, козни врагов и непостоянство друзей. О том, как непросто казаться сильной, будучи слабой, и повествует книга «Королева Бона».

---

Бона вспыхнула от гнева, как это обычно с нею бывало.

— Никогда ничего не слышишь, ничего не помнишь, ничем не интересуешься! После словесного поединка с Броккардо, когда мне перед его отъездом удалось настоять на своем и пообещать Филиппу только четыреста тридцать тысяч, а недоданные двадцать тысяч заплатить графу за посредничество, меня все время гложет тоска. Ничего не делаю, ни с кем не вижусь. Здесь нет ни ученых диспутов, ни балов, ни карнавалов! Как весело было на Вавеле! Где шуты, карлицы?

— Пришлют вскорости, — поспешила успокоить свою госпожу Марина.

— Где письма? Вести из Неаполя о здоровье наместника, а быть может, о трауре?

— Пока нет, — вздохнув, ответила камеристка.

— И никаких вестей из Кракова? — Нет.

— А из Яздова? От дочери Изабеллы, королевы?.. От моих управляющих в Мазовии?

— Тоже нет.

— Нет! Черт побери! Вели позвать Виллани. Быть может, он знает что-нибудь, что могло бы меня развлечь, разогнать застывшую кровь. Ну ступай, да поскорее!

Бона обстоятельно расспросила Виллани о религиозных распрях и деяниях Филиппа в Нидерландах. Не может ли случиться нечто подобное в Неаполе, когда она будет там правительницей?

— Едва ли, — ответил Виллани. — Король обязан установить мир в стране, где еретиков больше, чем католиков и представителей инквизиции, вместе взятых. Он сидит как на бочке с порохом, население требует отмены эдиктов против еретиков, выступает против тирании. У него грозный противник — Вильгельм Оранский, непримиримый враг святой инквизиции, духовного суда, пыток и костров, на которых сжигают грешников — так называет этих несчастных один из великих деспотов и сам великий грешник — испанский король.

— Разве инквизиция в Италии не так строга, как в Мадриде или Антверпене и Брюсселе?

— Нет. Король Филипп говорил, что в Нидерландах еретикам пощады быть не может, без пыток, топора и костров там не обойтись.

— Каково ваше мнение о кардинале Караффа?

— Когда вас здесь не было, ваше величество, он весьма интересовался герцогством Бари как вассальным государством императора Карла. Я даже отправил вам письмо, хотел предупредить вас.

— Меня? — удивилась Бона. — Послали письмо в Мазовию?

— Нет-нет, как и при Дантышеке — в Краков.

— В королевскую канцелярию?

— Как положено, в королевскую канцелярию на Вавеле.

Ее взгляд устремился вдаль, она не видела ни сгибающихся под тяжестью плодов мандариновых деревьев, ни уже успевшей выгореть на солнце лужайки. Перед глазами возник замок, окна канцелярии, за которыми сидели королевские секретари. Кому из них попало в руки письмо Виллани?

Кто смял и бросил его в корзину для бумаг, сочтя сущей безделицей? Неужели сам Август… Да, кто знает, отправил ли Август письмо к ней в Яздов? Санта Мадонна! Оказывается, у нее не осталось на Вавеле преданных друзей, она не может доверять даже королю… своему сыну.

— Жаль, что вы не сказали об этом сразу же по приезде. Я связывала с кардиналом большие надежды, рассчитывала, что он поговорит со святым отцом о разводе моего сына. Значит, Караффа, выполняя волю императора Карла, быть может, ведет двойную игру. Я побаиваюсь этого. Но как мне узнать всю правду?

— Могу ли я сказать вам то, что думаю? — почти прошептал Виллани. — Но только чтобы никто никогда не узнал об этом?

— Разумеется.

— Государыня, я не верю в добропорядочность кардинала Караффа. Поэтому еще вчера послал гонца в Неаполь, к своему племяннику. Попросил его вьюедать, что замыслил кардинал. Если ему ничего не удастся узнать, тогда обратимся к епископу Бари. По возвращении из Неаполя он привезет много новостей, и весьма важных.

— Хорошо, — благожелательно улыбнулась Бона. — Обещаю вам: когда я стану повелительницей Неаполя, я назначу вас моим первым советником.

— Благодарю вас, госпожа, — чопорно поклонился Виллани. — Надеюсь, племянник пришлет письмо еще в ноябре месяце.

Однако граф Броккардо обернулся быстрее, он прибыл в Бари уже в октябре и привез Боне письмо от испанского короля, в котором он просил ссудить ему деньги, находящиеся на хранении в банках Неаполя, и еще раз подтверждал данные ранее обещания. Письмо показалось Боне расплывчатым. Туманные намеки, недоговоренность… Броккардо уверял ее, что, пока наместник жив, король не может в официальном письме говорить о его замене, это усугубило бы и без того тяжкую болезнь наместника. Боне так и хотелось сказать «тем лучше», но она сдержалась, промолчала, и прощальный ужин прошел спокойно и безоблачно. Письмо Филиппа решили сохранить в тайне, а в начале ноября испанский король должен был получить от банкиров золотые дукаты польской королевы.

Внезапно все отошло на задний план: и религиозные распри в Нидерландах, и предполагаемый поход во Францию, — в монастыре Юста умирал монах брат Каролюс, император Карл, еще совсем недавно управлявший судьбами мира. Эта весть потрясла все царствующие династии, весь свет.

— Что вы знаете о нем? — расспрашивала Бона синьора Виллани. — В этом испанском монастыре он замаливал грехи? Правда ли, что он презрел власть, отказался не только от своей огромной империи, но и от своей славы великого завоевателя и государственного мужа?

Виллани попытался обстоятельно ответить на совсем не простые вопросы своей госпожи.

— Государыня, никто никогда не знал, что Карл Пятый думал на самом деле. Все его обещания и письма были лживы, его завоевания принесли Испании много золота, но оно сделало людей менее человечными. Его любимый девиз: для того чтобы что-то построить, нужно сперва разрушить.

Говорят, в жизни он потерпел только одно поражение — в борьбе с еретиками в Нидерландах и в самой Испании. Кроме того… Его донимала подагра, он едва передвигался. Медики запретили ему пить и есть, настоятельно рекомендуя придерживаться строгой диеты. Тогда он и решил сбросить тяжкое бремя правления на своего брата Фердинанда и единственного сына Филиппа, а сам…

— Что сам?

— Удалился в монастырь. Однако недобрые языки много злословили о новоиспеченном монахе.

Вместо покаяния, воздержания от еды он предавался обжорству, съедая за день три обеда. Рыбу ему привозили из Нидерландов, копчености из Амстердама, оливки из-за Пиренеев, а куропаток и дичь отстреливали во Фландрии. Повара в монастыре каждый день готовили до двадцати блюд. Из Испании ему доставлялись самые лучшие вина. За каждой трапезой Карл выпивал не менее двух кварт вина. Как ни призывали его медики к воздержанию, он и слушать не хотел. После еды — сиеста, он жирел, подагра докучала ему все больше. Тем не менее он всегда внимательно прочитывал все донесения от своих шпионов из Испании, Нидерландов, Бургундии, диктовал ответы на письма. И вот теперь… умирает в окружении монахов и слуг святой инквизиции. Кажется, его единственный сын Филипп не торопится вернуться в Испанию из Брюсселя. Кто знает, быть может, успеет только на похороны…

— О, как страшна такая смерть, — прошептала Бона. — Я хотела бы умереть, как король Сигизмунд в своем дворце на Вавеле, окруженная близкими мне людьми. Наверное, Карла будут хоронить как простого монаха, безо всяких почестей, приличествующих императорам и королям?

— Этого никто не знает. Кажется, он хотел быть похороненным в монастыре святого Юста, вдали от людей, но, быть может, после смерти прах его перенесут в Гренаду, где покоятся его предки.

— Видно, мне придется направить своих послов на погребальную церемонию, как это принято делать всем королям и вассалам, — заключила Бона. — Но ведь он еще жив, и неизвестно, как долго протянется умирание этого великого грешника и могущественного императора. Поезжайте, бургграф, в монастырь. Никому об этом ни слова, возьмите с собой двух придворных и охрану, не приведи господь в пути нападут грабители. Быть может, привезете оттуда в Бари вести не о дурном самочувствии моего врага Карла Пятого, а о смерти монаха Каролюса. И, кроме того… Думаю, что там вы встретитесь со многими духовными лицами, которые съедутся со всей Испании и Италии, и разузнаете у них о кардинале Караффа. Надеюсь, сведения будут более достоверные, чем от вашего племянника из Неаполя…

— Бургграф Паппакода вряд ли обрадуется этому… — начал было Виллани, но Бона резко оборвала его.

— В Бари он чужой, после давней достопамятной поездки сюда, вместе с Алифио и Дантышеком, он здесь больше не был. Поезжайте скорее! Мне бы не хотелось, чтобы вы тянули с отъездом, как сыночек Карла — Филипп. О, если бы Карл его проклял!

Когда Виллани уже уходил, Бона вновь вернулась к разговору о письме, посланном им два года тому назад в Краков.

— Подождите, синьор бургграф, вы действительно не знали, что после смерти моего высокочтимого супруга я пребывала в Мазовии, это значит — в Варшаве?