Георгий Брянцев - Тайные тропы

• Название: Тайные тропы
• Автор: Георгий Брянцев
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1953

---

В неприветливой, с облезлыми стенами приемной Тризну встретила дежурная сестра. Он назвал фамилию и попросил узнать, родила ли его жена. Сестра внимательно посмотрела на Игната Нестеровича, словно что-то припоминая, потом предложила ему сесть.

— Я позову доктора Шпигуна.

Тризна опустился на низкую широкую скамью и, откинувшись на спинку, вытянул вперед свои длинные ноги. С истоптанных ботинок на каменный пол струйками стекала вода, образуя лужи. Тело, отягощенное усталостью, оцепенело. Игнат Нестерович смотрел на ботинки, на лужи и, казалось, не в состоянии был даже передвинуть ноги. Тризна думал о докторе Шпигуне. Позавчера он запросил с Игната Нестеровича большую плату за то, что принял к себе Евгению Демьяновну. Тризна согласился, хотя и не знал, чем будет расплачиваться.

Страшные слухи ходили про Шпигуна по городу. Говорили, что с его помощью немецкие врачи производят таинственные эксперименты над советскими военнопленными, что по его инициативе в села и деревни, расположенные в партизанской зоне, завозят снятых с тифозных больных вшей, что Шпигун оформляет актами, все «непредвиденные» смерти в застенках гестапо.

Игнат Нестерович помнил жаркий августовский день сорок первого года, когда из немецкой комендатуры его послали на медицинский осмотр. Тогда Шпигун сказал Тризне: «В Германию вас не пошлют, вам осталось болтаться на этом свете всего пару лет — не больше»...

Вошла дежурная сестра, а за ней Шпигун. Увидев лужи вокруг ботинок Тризны, он сделал брезгливую гримасу и, не поднимая головы, зло сказал:

— Сам дохлый, жена дохлая, а туда же, вздумали плодить потомство! Незачем было и привозить ее. Она еще вчера вечером, задолго до родов, отдала богу душу.

Игнат Нестерович поднялся со скамьи. Остро кольнуло в самое сердце. Стало нестерпимо душно, тяжко. Чтобы не упасть, он вцепился рукой в скамейку.

— Покажите мне ее, — не сказал, а прохрипел Игнат Нестерович.

Глаза его впились в лицо Шпигуна, и тот, готовый уже произнести очередную циничную грубость, осекся. Не выдержав взгляда Тризны, он отвернулся и тихо процедил сквозь зубы:

— Ну, пойдемте в морг...

Пока пересекали большой больничный двор и обходили длинные серые корпуса, Тризна не произнес ни слова. В груди у него немилосердно жгло, дыхание прерывалось.

Сторож долго открывал круглый висячий замок на обитой железом двери морга.

— Надо было раньше думать, — едва расслышал слова Шпигуна Игнат Нестерович. — Вчера она потеряла сознание и не пришла в себя. Я целых пятнадцать минут возился с ней...

— Я же вас предупреждал, — сдерживая себя, произнес Тризна.

— «Предупреждал, предупреждал»... Толку мне от этого! Не вчера, так во время родов, все равно...

Тризна вздрогнул. Злоба и ненависть к этому выродку, подогреваемые горем, вскипали и поднимались в нем. «Хотя бы хватило разума и сил сдержаться», — думал он, ослепленный гневом.

Тяжелая дверь открылась с резким скрипом, в лицо дохнуло смрадом. Игнат Нестерович шагнул первым и то, что он увидел, заставило его оцепенеть. В углу на корточках, привалившись спиной к стене, сидела Евгения Демьяновна и окровавленными руками прижимала к груди новорожденного ребенка. Глаза ее были открыты и неподвижны.

— В чем дело? — заговорил Шпигун.

Со стоном Игнат Нестерович бросился к жене, и его руки наткнулись на холодное и твердое, как лед, тело. На длинных, пушистых ресницах Евгении Демьяновны, как росинки, блестели замерзшие слезы.

Шпигун блуждающе водил глазами.

— О-о... — вырвалось у Тризны, — изверг... проклятый... — и он шагнул к пятившемуся Шпигуну, железной хваткой вцепился в жирную шею доктора и стиснул ее с такой силой, что тот безжизненной грудой свалился ему под ноги.

Сторож и дежурная сестра, прижавшись к стене, замерли от страха.

Игнат Нестерович подошел к трупу жены, опустился перед ним на колени и стал целовать Евгению Демьяновну в холодные глаза, в лоб, в губы, потом прижался губами к головке ребенка и, закрыв глаза, поднялся. Шатаясь, он медленно вышел из морга...

 

Вечером к Ожогину и Грязнову прибежал Игорек и, подав записку, навзрыд заплакал.

Чуя недоброе, Никита Родионович быстро развернул листок бумаги. Писал Тризна:

«Я погиб и погубил дело. Спасайте Леонида и присмотрите за сыном. Домой ко мне не заходите — там засада».

Ожогин передал записку Андрею.

— В чем дело, Игорек? Что случилось?

Игорек рассказал то, что слышал от взрослых: тетя Женя замерзла в больнице и умерла, а дядя Игнат, узнав об этом, убил доктора, и теперь его всюду разыскивают.

— Где дядя Игнат? — с тревогой спросил Никита Родионович.

Игорек ответил, что сейчас Тризна лежит у Заболотько и ни с кем не разговаривает.

— Денис Макарович знает об этом?

Да. Денису Макаровичу рассказал все Игорек. Дело произошло так. Мальчик нес радиограмму Леониду. Войдя во двор Тризны, он столкнулся в дверях дома с немцем. Чтобы не вызвать подозрений, Игорек притворился нищим и, сняв шапку, попросил хлеба. Немец дал ему пинка ногой и выгнал. Уже на пути к Изволину Игорек встретил Игната Нестеровича, рассказал ему обо всем, и они вместе пошли к Заболотько. По просьбе Игната Нестеровича, Игорек сбегал к Изволину и сообщил ему обо всем случившемся.

— Дядя Игнат очень просил посмотреть за Вовкой, — добавил Игорек и снова расплакался.

— Ну что же ты плачешь? Не надо, — растерянно просил Ожогин. — Крепись, малыш, крепись, родной...

Отпустив Игорька, Никита Родионович забегал в волнении по комнате.

— Что же делать? — нарушил молчание Андрей.

Никита Родионович и сам не знал, что делать. Прежде всего нужно было выяснить подробности, уточнить положение.

— Пойду к Изволину, — сказал он. — Подумаем вместе....

Андрей остался один. Он сегодня впервые встал с постели. Рана его оказалась легкой и быстро заживала. Юргенс поверил рассказу, придуманному Ожогиным, что Андрей был ранен около самого дома в ночь налета советской авиации, и даже дважды присылал на квартиру врача-немца, который делал Грязнову перевязки.

Происшествие с Тризной привело Андрея в возбужденное состояние. Он еще не хотел верить в то, что умерла Евгения Демьяновна, что в опасности находятся Тризна и Леонид Изволин. Ему казалось — вернется Никита Родионович, и все наладится.

Мелькнула мысль — сходить к Заболотько, найти Игната Нестеровича, узнать, что происходит во дворе и в доме Тризны.

Андрей уже подошел к вешалке, где висело пальто, но вдруг задумался. Правильно ли он поступает? Случай с угоном автомашины и ранением явился серьезным уроком для Грязнова, он сделал для себя, наконец, определенные выводы.

Никита Родионович, к удивлению Андрея, ожидавшего бурного объяснения и даже ссоры, не вспоминал о происшествии в течение пяти дней. Возможно, он и не начал бы разговора, если бы не заговорил сам Грязнов. И все прошло так просто, как бывает между людьми, понимающими друг друга с полуслова. Ожогин присел вчера на кровать Андрея и посмотрел на него долгим взглядом. Его глаза, казалось, спрашивали: «Ну что, будем так же продолжать и далее, мой друг?».

Андрей сказал всего несколько слов, он заверил, что ничего подобного больше не случится. И, наверное, Никита Родионович поверил ему, потому что не стал ни о чем больше расспрашивать, заметил только:

— Это очень хорошо...

Постояв в раздумье около вешалки, Андрей вернулся к столу и развернул тетради Никиты Родионовича с записями по радио и разведке. Надо было наверстать пропущенное, подготовиться к занятиям.

 

Изволина дома не оказалось. Ожогина встретила Пелагея Стратоновна. Она сообщила, что Денис Макарович только что ушел к Заболотько.

— Ничего не сказал и ушел. И вообще смутной он сегодня какой-то. Видно, что на душе у него кошки скребут, а молчит. Молчит и вздыхает.

— Это вам, наверное, показалось. Все идет хорошо, — попытался рассеять подозрения бедной женщины Никита Родионович. — Красная армия освободила Ровно, Луцк, Шепетовку, вести радостные...

— Так-то оно так... — ответила Пелагея Стратоновна и смолкла.

Ожогин уже собрался уходить, когда она сообщила новости о Варваре Карповне. Ее, оказывается, вторично оперировали, так как рана дала осложнение. Теперь есть надежда на скорое выздоровление. Сам Трясучкин говорит, что его дочь очень изменилась. Все книги читает, да про Ожогина спрашивает: как там Никита Родионович, да почему он не придет проведать ее.

Ожогин подумал, что придется, действительно, сходить к Варваре Карповне, поговорить с ней.

Простившись с Пелагеей Стратоновной, Никита Родионович поспешил к Заболотько.

Там были Тризна, Повелко, Заломов, мать и сын Заболотько. Игнат Нестерович неподвижно лежал на большой скамье. У него только что был тяжелый приступ. Анна Васильевна стирала с полу кровь.

— Говорите, говорите, я хочу слушать, — сказал Игнат Нестерович, — я всему виновник, возможно, помогу найти выход...