Юлия Вознесенская - Нечаянная радость (сборник)

• Название: Нечаянная радость (сборник)
• Автор: Юлия Вознесенская
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0221-0

Новая книга от автора православных бестселлеров «Мои посмертные приключения», «Утоли моя печали» и «Путь Кассандры». Юбилейный проект всенародно любимой писательницы. Самые светлые притчи Юлии Вознесенской.

Церковь не зря считает уныние смертным грехом – даже в самые мрачные и трудные времена надо уметь радоваться жизни, быть благодарным Богу за Его величайший дар и хранить надежду. Эта книга – именно о таких людях, которые живут со светом в душе и дарят нечаянную радость себе и другим.

---

С удивительным для своего крупного тела проворством он скрылся-растворился в темных расщелинах между киосками, за ним следом исчезли и остальные.

– Вот и ступайте себе… с Аллахом! – пробормотал монах и, наклонясь над лежащим, спросил участливо: – Идти-то можешь, раб Божий?

– Куда идти? Зачем? – заволновался парень и вдруг вальяжно растянулся на затоптанном снегу: – Это ты, батюшка, иди куда шел! А я тут полежу, соберусь с силами… с мыслями то есть!

– Ну и лежи себе, во славу Господню, собирайся с мыслями, – пожав плечами, ответил монах, – наверняка тебе есть о чем подумать. Только вредно это – на холодной земле лежать, еще простудишься вдобавок ко всему!

– А меня простуда не берет! Ты иди, иди, батюшка, дальше я сам справлюсь, – и парень проворно сел на корточки.

Монах разглядывал его, не торопясь уходить. Теперь ему было видно, что пострадавший еще совсем молод, лет двадцати пяти, не больше, хотя побитое лицо его уже успело опухнуть от побоев – а может, оно таким и прежде было от «хорошей жизни». Один глаз у парня совсем заплыл, отчего казался лукаво и недобро подмигивающим.

– Ну, хочешь – оставайся, – наконец ответил монах, – а мне на электричку пора.

– Ага, давай двигай, батя, кина больше не будет! – Парень завертел головой, явно что-то разыскивая на земле.

* * *

Монах развернулся, снова вышел на площадь, купил все-таки бутылку минеральной воды и направился к переходу: билетные кассы были на другой стороне площади, разделенной надвое железнодорожными путями. Тут его настиг гудок подходящего товарного поезда и заставил остановиться. Он стоял, а между ним и другой стороной площади проходил длинный товарняк. Череда вагонов казалась бесконечной, монах одними губами шептал молитву: возможно, молился о спасении всех, заброшенных на рельсы этой суетной и нелегкой жизни…

В проёме вагонов он видел мелькающий угол площади, окошечки касс и очередь к ним, остановки автобусов и маршруток и вдруг заметил, что неподалеку от касс стоят те самые трое и о чем-то совещаются. Товарняк прошел, но монах не стал переходить рельсы, а торопливо зашагал назад, на место происшествия.

Парень все еще сидел на корточках и прикладывал к лицу снег.

– Слушай, – прерывисто сказал ему запыхавшийся монах, опуская на снег сумку, – а эти-то… хозяева твои… они ведь не ушли! На той стороне площади стоят, ждут чего-то. Может, тебя поджидают? Давай я тебя от греха в милицию провожу…

– От греха – да в милицию? Шутишь, батя! – зло усмехнулся парень и, кряхтя и постанывая, начал осторожно вставать, одновременно ощупывая бока. Увидел под ногами свой берет, нагнулся, подобрал, натянул на лоб. И только после этого пояснил: – Чтоб меня же еще и замели! Ты вот что… Тебя как зовут-то?

– Меня? Иеромонах отец Агапит. А тебя?

– Кто назвал, тот знает! Ты вот что, отец Агапит, ты давай проводи меня до автобусной остановки, ну и на автобус посади заодно, чтоб они опять не привязались. Лады?

– Ладно. Пойдем, посажу, – кивнул иеромонах, снова берясь за сумку.

– Где-то тут инструмент мой рабочий валялся… – озабоченно проговорил парень, обшаривая глазами пейзаж после битвы.

Увидев валяющийся под стеной ларька костыль, он, радостно присвистнув, подобрал его, затем, несколько в стороне от первого, обнаружил и второй. Подхватив оба костыля под мышку, он деловито и скоро зашагал к проходу между киосками, нисколько при этом не хромая. Отец Агапит, в некотором заинтересованном недоумении, последовал за ним. Так, друг за дружкой, миновали они торговые задворки, перешли рельсы и вышли к кассам.

* * *

Знакомая им троица тем временем переместилась к остановке маршрутного такси. Теперь они стояли вроде как в очереди, но чуть в стороне от нее и чего-то выжидали.

– Точно, меня ждут. Следят, гады! – сказал парень.

– Вот и мне почему-то так подумалось, – кивнул иеромонах.

– Слышь, отец Агапит! А ты купи мне билет на электричку: я вроде как бы с тобой поеду, а там выйду через пару остановок и смоюсь!

– А может, ты и вправду со мной поедешь?

– Куда? – удивился парень.

– Да в монастырь. Поживешь у нас трудником, отдохнешь от суеты мирской, поработаешь… Тем временем эти про тебя забудут.

– Э, не-е, батя, такого разговору у нас не будет! Чего я там, в монастыре вашем, не видал? Еще и работать… Слушай, а сколько стоит билет до твоей станции?

– Восемьдесят рублей.

– А давай мы с тобой вот что сделаем – сэкономим!

– Как это «сэкономим»?

– Легко! Ты мне купишь билет не за восемьдесят, а за сорок рублей и разницу мне отдашь. Я с утра не ел, куплю себе шаурму… Так будет по справедливости, а? Экономика должна быть экономной!

– Да? Ну ладно, пошли! – покладисто согласился с его экономикой иеромонах, и они пошли рядышком к кассам, провожаемые на расстоянии внимательными восточными глазами.

– Знаешь, батя, может, я еще и двину с тобой в монастырь! – сказал парень, оглядываясь на них.

– Это было бы очень правильное решение, – кивнул иеромонах.

* * *

Отец Агапит стоял в очереди к кассе и думал: а разумно ли он поступает, зовя с собой в монастырь этого неудельного парня? Есть ли воля Божья на такой вот неожиданный поворот в его судьбе?

А неподалеку, возле киоска, где торгуют шаурмой, стоял его подопечный и с жадностью уплетал купленный «на сэкономленные деньги» восточный «фастфуд». Он ел и поглядывал то на иеромонаха, то в сторону застопоривших возле остановки маршруток «восточных братьев».

К парню подошел неопределимой породы замызганный бродячий пес, клочкастый и шелудивый, уселся тощим задом на снег и принялся умильно смотреть на шаурму, роняя слюни. Парень отвернулся. Пес, влекомый запахом мяса, тотчас поднялся, зашел с другой стороны и снова сел на снег. Парень покрутил головой и, куснув напоследок с запасом, воровски, с оглядкой сунул собачьему бомжу остатки своей шаурмы прямо в обслюнявленную пасть.

Отец Агапит искоса наблюдал эту сцену. Тут подошла его очередь.

– Один билет до Красногорска и один… – он еще раз оглянулся на парня (уже без шаурмы) и добавил: – И второй тоже до Красногорска!

Пожилая кассирша бросила на него сердитый взгляд, хотела сказать что-нибудь вроде «Сами не знают, чего хотят!», но, увидев бородатого человека в скуфейке, передумала и подтолкнула к нему билеты и сдачу без комментариев.

В электричке

В вагоне было не протолкнуться: народ разъезжался по домам после дня, проведенного в райцентре – кто на работе, кто по торговым или иным делам. Отец Агапит и парень с трудом втиснулись вместе с входящими в вагон и застряли возле дверей. Тут была только одна скамейка, и на ней уже сидели две женщины: одна пожилая, в толстом пуховом платке, вторая, помоложе, в большой меховой шапке, обе с объемистыми сумками на коленях. Завидев монаха, одна из них – та, что в платке, встала и вежливо тронула его за рукав:

– Садитесь, пожалуйста, батюшка!

Вторая, в меховой шапке, увидела инвалида с костылями под мышкой и тоже поднялась с места.

– Садитесь, молодой человек! – сказала она со вздохом.

Парень проворно плюхнулся на скамейку и пригласил отца Агапита:

– Присаживайся, батя, в ногах правды нет! – Костыли он пристроил под скамейку.

Отец Агапит туда же поставил свою сумку.

Теперь они, неожиданные попутчики, сидели рядом и отдыхали, и, как ни странно, были чем-то похожи друг на друга: оба худощавые голубоглазые блондины, только у батюшки в придачу еще реденькая рыжеватая бородка и усы. Но выражение глаз у них было очень даже разное: у батюшки, который был явно намного старше, сохранились чистые очи наивного, но умного ребенка, а у парня были усталые глаза чуть придурошного, но крепко и долго битого жизнью взрослого пройдохи.

Почти сразу вслед за последними пассажирами в двери вагона вошел молодой мужчина с большой клетчатой сумкой, которые в народе зовут «китайскими». Опустив ношу на пол, он высоким, неплохо поставленным голосом начал рекламировать свой товар:

– Граждане пассажиры! Железнодорожная торговля желает вам счастливого пути и доброго здоровья и предлагает следующие товары: ручки с одноразовым стержнем, очень удобные, по цене пять рублей за штуку, десять рублей за три штуки! Средство от моли – три рубля пакет! Резинка для продержки – пять рублей десять метров! Носки полушерстяные, мужские и женские, всех размеров – двадцать рублей пара! Булавки – три рубля за десяток, пять рублей – два десятка!..

Окончив демонстрацию товара, торговец со своей сумкой начал проталкивается по забитому людьми проходу, а у дверей на смену ему сразу же возникла девушка в белой куртке:

– Пирожки горячие – с мясом и постные с капустой! Горячие пирожки по восемь рублей! – звонко кричала она. А за девушкой уже стоял наготове пожилой мужчина с пачкой дешевых журналов с кроссвордами.