Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

• Название: Политическая биография Сталина. Том 2
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: ООО «Информационно-издательский центр «СОЮЗ»
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-903-373-02-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома и посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. — и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все — и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Замечание Сталина, конечно, по существу верное. Однако сразу же за этим замечанием следует унаследованный от ортодоксального большевизма тезис о колонизаторской роли, которую якобы сыграла Россия по отношению к другим народам империи. Мне уже в первом томе доводилось достаточно подробно касаться данного сюжета. И, как представляется, в целом удалось показать несостоятельность этого старого большевистского тезиса, на базе которого в силу многих причин росли и набирали силу различные националистические течения, подрывавшие основы единого государственного пространства страны. Сталин занимал в данном вопросе явно непоследовательную и двойственную позицию. Он то подвергал критике колониальную природу внешней политики царской России, особенно в отношении так называемых покоренных народов. То обрушивал свой удар против проявлений местного национализма. Иными словами, его воззрения по данному вопросу напоминали собой маятник, качавшийся то в одну, то в другую сторону — в зависимости от политической конъюнктуры, складывавшейся на данный момент. Вот и в своих замечаниях он счел необходимым акцентировать внимание на том, что «в конспекте не подчеркнута аннексионистско-колонизаторская роль русского царизма, вкупе с русской буржуазией и помещиками («царизм — тюрьма народов»)[736].

Замечания к конспекту учебника по новой истории носят довольно поверхностный характер. Здесь вождю, видимо, не хватило масштабности и широты подхода. Суть его замечаний сводилась к сумме не очень принципиальных по своей значимости упреков. Так, отметив, что, конспект учебника по новой истории выглядит лучше, чем по истории СССР, Сталин добавляет «но сумбура в этом конспекте все же достаточно много». И дальше идет, что называется, игра в дефиниции. Вождь пишет: «Нельзя поэтому допускать, чтобы Французскую революцию называли просто «Великой», — ее надо называть и трактовать как революцию буржуазную.

Равным образом нельзя называть нашу социалистическую революцию в России просто революцией Октябрьской, — ее надо называть и трактовать как революцию социалистическую, революцию советскую.

Сообразно с этим надо перестроить конспект учебника новой истории с подбором соответствующих определений и терминов»[737].

Нет, конечно, смысла вдаваться в детали всех этих вопросов. Принципиальное значение имело то, как в замечаниях прослеживается дальнейшая эволюция взглядов Сталина на философию истории вообще и на российскую историю в первую голову. Кое-какие новые моменты в этой эволюции уже прочерчиваются, хотя бы пока только пунктиром. Но в целом, как любили острить в пору перестройки, процесс пошел. И это был закономерный процесс, обусловленный не столько личными пристрастиями самого вождя, сколько реалиями эпохи. Несколько упрощая суть проблемы, можно выразить ее так — шел процесс формирования Сталина как государственника. Этот процесс не был однолинейным движением от одной суммы ценностей к другой. Он больше походил на органическое соединение различных по своей ценностной шкале принципов и подходов.

Но возвращаясь к теме развития образования, стоит упомянуть, что претерпела коренные изменения сама система вузов и техникумов; эти учебные заведения были укрупнены, в результате чего их общее количество сократилось с 832 в 1932/33 учебном году до 683 в 1937/38 учебном году. Однако число студентов выросло с 504,4 до 547,2 тысячи. Повысилась требовательность к поступающим в вузы. Отменялись ограничения, связанные с их социальным происхождением, введенные в первые годы Советской власти. Последнее было знаковым явлением, свидетельствовавшим о стремлении Сталина создать в стране и за рубежом впечатление о равенстве всех советских граждан. Это было тем более необходимо после принятия новой конституции, о чем речь пойдет в дальнейшем.

За годы второй пятилетки в СССР выросла большая армия работников высокой квалификации и культуры. Высшие учебные заведения страны выпустили около 370 тысяч специалистов для народного хозяйства — почти на 200 тысяч больше, чем в предыдущее пятилетие. Таким образом, в короткий исторический срок сформировались многочисленные кадры советской интеллигенции, в своем подавляющем большинстве они представляли собой корпус высокообразованных специалистов, преданных новой власти. Социально-политическое предназначение огромного отряда новой, советской интеллигенции, Сталин видел в том, чтобы она выполнила свою историческую миссию и стала активным участником созидания социалистического уклада жизни во всех формах ее проявления. Без решения проблемы образования и создания кадров интеллигенции все планы по реконструкции страны повисали в воздухе. И одна из важных заслуг Сталина как раз и состоит в том, что он вовремя уяснил себе значимость этой проблемы и делал все возможное и невозможное для ее решения.

Говоря о деятельности Сталина в эти годы, нельзя обойти молчанием вопрос о его отношении к науке и к научным исследованиям. Наряду со всеми другими проблемами, которым он уделял повседневное внимание, наука и все, что связано с ее развитием, находились также в поле его неусыпного надзора и контроля. Правда, этот контроль касался прежде всего организационной стороны вопроса. Но случалось и так, что он непосредственно вмешивался и в конкретные вопросы, хотя, надо сказать, делал это не слишком часто, поскольку сознавал свои ограниченные в этой сфере познания. Но генеральное направление научной политики, конечно, формировалось при доминирующем воздействии самого Сталина. Согласно его представлению, наука была призвана содействовать завершению реконструкции всего народного хозяйства, успешному строительству социалистического общества, осуществлению задач культурной революции. Для выполнения этих задач необходимо было перестроить деятельность научных учреждений, подготовить новые кадры высококвалифицированных научных работников. В связи с этим возросли ассигнования на науку. Во второй пятилетке они увеличились по сравнению с первой более чем в 3,6 раза.

Перестраивалась работа научных учреждений с целью установления более тесного и планомерного сотрудничества науки и практики. Академия наук СССР была подчинена непосредственно Совету Народных Комиссаров Союза СССР. В 1935 году был принят новый Устав Академии, в план научных исследований были включены теоретические проблемы, непосредственно связанные с насущными задачами развития промышленности, сельского хозяйства и культурного строительства. Сталин особое внимание уделял усовершенствованию планирования и координации научной работы в масштабах страны. В Академии наук создавались новые научно-исследовательские институты и лаборатории. Количество институтов Академии наук увеличилось с 28 в 1932 году до 48 в 1937 году, а число работников в них за то же время возросло в 2,6 раза (на отделении физико-математических наук — более чем в 3 раза, технических наук — в 4 раза).

Всего к концу 1937 года в СССР действовало 806 научно-исследовательских институтов и их филиалов, 397 сельскохозяйственных и других отраслевых опытных станций, 31 обсерватория. Повышению квалификации научных кадров способствовала введенная в 1937 году единая система аттестации научных и педагогических работников. Была установлена защита докторских и кандидатских диссертаций, присвоение ученых званий[738].

Сталин поддерживал постоянный контакт с некоторыми видными советскими учеными, был в курсе их научных интересов и разработок. Особое значение он придавал концентрации усилий наших ученых на разработке важнейших теоретических и народнохозяйственных проблем: физики и химики вели работы в области изучения металлов и сплавов, новых видов сырья и источников энергии. Геологи изыскивали новые месторождения железа, нефти, угля, свинца, молибдена, олова, хрома, никеля, золота и других нужных стране полезных ископаемых. Создавались условия для сокращения импорта редких металлов и увеличения государственных ресурсов. Не говоря уже о чисто хозяйственном значении всех этих вопросов, они входили как органическое звено в создававшуюся Сталиным систему мобилизационной экономики. Едва ли есть нужда подчеркивать, что научные исследования, на проведении которых настаивал вождь, имели прежде всего прямое отношение к вопросам укрепления обороноспособности государства. Показателем бурного развития советской науки, причем на ее наиболее перспективных направлениях, является участие в этом многих крупнейших ученых, ставших гордостью не только советской, но и мировой науки. В это время развернула свою деятельность возглавляемая С.П. Королевым группа изучения реактивного движения (ГИРД), коллективом которой были созданы первые экспериментальные ракеты. В эти же годы была смонтирована одна из крупнейших в мире установок для расщепления атомного ядра. Развертывались работы в области телемеханики, радиотехники, электроники и автоматики. Широким фронтом велось изучение Арктики. В стране плодотворно трудились выдающиеся ученые, такие, как Н.И. Вавилов, С.И. Вавилов, А.Ф. Иоффе, B.Л. Комаров, И.В. Курчатов, И.В. Мичурин, В.А. Обручев, Е.О. Патон, И.Е. Тамм, В.А. Фок, C.А. Чаплыгин и многие другие.