Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

• Название: Политическая биография Сталина. Том 2
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: ООО «Информационно-издательский центр «СОЮЗ»
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-903-373-02-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома и посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. — и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все — и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Итак для начала активных действий против заговорщиков и террористов были созданы все условия. Теперь очередь стояла за органами НКВД во главе с наркомом Ягодой. А они, как потом выяснилось, всячески тормозили разворот дела в нужном направлении. Вот как описывает ситуацию Н.И. Ежов, по поручению лично Сталина и Политбюро курировавший работу НКВД.

На февральско-мартовском 1937 года пленуме ЦК ВКП(б), на ходе которого я остановлюсь подробнее в дальнейшем, Ежов по этому поводу говорил следующее:

«Можно ли было предупредить убийство т. Кирова, судя по тем материалам и по данным, которые мы имеем? Я утверждаю, что можно было, утверждаю. Вина в этом целиком лежит на нас. Можно ли было после убийства т. Кирова во время следствия вскрыть уже тогда троцкистско-зиновьевский центр? Можно было. Не вскрыли, проморгали. Вина в этом и моя персонально, обошли меня немножечко, обманули меня, опыта у меня не было, нюху у меня не было еще.

Первое — начал т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: «Ищите убийц среди зиновьевцев» (выделено мной — Н.К.). Я должен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай страховали себя еще кое-где и по другой линии, по линии иностранной, возможно, там что-нибудь выскочит.

Второе — я не исключаю, что по этой именно линии все материалы, которыми располагал секретно-политический отдел, все агентурные материалы, когда поехали на следствие, надо было забрать, потому что они давали направление, в них много было фактов, благодаря которым вскрыть можно было тогда же и доказать непосредственное участие в убийстве т. Кирова Зиновьева и Каменева. Эти материалы не были взяты, а шли напролом. Неслучайно мне кажется, что первое время довольно туго налаживались наши взаимоотношения с чекистами, взаимоотношения чекистов с нашим контролем. Следствие не очень хотели нам показывать, не хотели показывать, как это делается и вообще. Пришлось вмешаться в это дело т. Сталину. Тов. Сталин позвонил Ягоде и сказал: «Смотрите, морду набьем». Результат какой? Результат — по Кировскому делу мы тогда благодаря ведомственным соображениям, а кое-где и кое у кого благодаря политическим соображениям, например, у Молчанова, (являлся тогда начальником СПО — секретно-политического отдела, важнейшая задача которого состояла в ликвидации троцкистско-зиновьевских группировок, в слежке за ними — Н.К.) были такие настроения, чтобы подальше запрятать агентурные сведения. Ведомственные соображения говорили — впервые в органы ЧК вдруг ЦК назначает — контроль. Люди не могли никак переварить этого. И немалая доля вины за то, что тогда не смогли вскрыть центра, немалая доля вины и за убийство т. Кирова лежит на тех узколобых ведомственных антипартийных работниках, хотя и убежденных чекистах»[796].

В своей речи Ежов счел необходимым еще раз акцентировать внимание на роли вождя в том, что следствие было по его прямому указанию сориентировано на поиски террористов-заговорщиков среди зиновьевцев. Правда, по причине своей малограмотности Ежов выразился весьма двусмысленно — «виновником раскрытия дела был по существу т. Сталин»[797].

Более убедительного доказательства того, что Сталин лично направлял ход следствия по выбранному им пути, найти трудно. Если говорить о целях, преследовавшихся вождем, то они лежат как будто на поверхности, хотя на самом деле не все так примитивно просто. Стратегия Сталина в ходе развертывания этого дела состояла в том, чтобы создать необходимую базу (как в смысле фактуры, так и в политико-психологическом плане) для того, что в надлежащий момент объявить приверженцев Троцкого и Зиновьева не политическими оппонентами, не идейными борцами, а просто бандой убийц и агентов иностранных разведок. Сделать сразу это было невозможно, требовалось время и соответствующая многоплановая подготовительная работа. Именно она и была поручена Ежову, который стал рассматриваться как правая рука Сталина в деле наведения порядка в стране и в органах НКВД. Попутно Сталин создавал почву и для проведения соответствующих перестановок в высших эшелонах самого карательного ведомства. Были, разумеется, и другие цели более узкого, так сказать, прагматического порядка, но я на них останавливаться не буду.

Полным ходом шла подготовка к процессу над Николаевым и его мнимыми сообщниками. Главными из сообщников были Котолынов и Шатский, являвшиеся в действительности бывшими зиновьевцами. Одновременно в Ленинграде, Москве и в других городах начались массовые аресты бывших зиновьевцев и участников некоторых других оппозиционных в прошлом групп. 16 декабря 1934 г. были арестованы и этапированы в Ленинград проживавшие в Москве лидеры оппозиции Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев.

Котолынов, Шатский, Румянцев, Левин и другие лица, арестованные в связи с убийством Кирова, действительно одно время проводили активную оппозиционную деятельность. В 1928–1929 годах в связи с подачей заявлений об отходе от оппозиции все упомянутые выше лица, кроме Шатского, были восстановлены в партии. Однако и после разгрома партией зиновьевской оппозиции, изредка встречаясь между собой, высказывались за возвращение Зиновьева и Каменева к партийному руководству, резко критиковали деятельность Сталина и некоторых других руководителей партии. Такое их поведение было известно партийным органам и органам госбезопасности. Однако, якобы по своей политической слепоте или же заведомо покрывая их, соответствующие органы не приняли никаких мер. Более того, есть документальные подтверждения такого факта — Киров лично отклонил предложение начальника Ленинградского управления НКВД подвергнуть репрессиям ряд лиц, которые в дальнейшем проходили по делу так называемого «Ленинградского террористического зиновьевского центра» — такое название получил процесс над Николаевым и его мнимыми соучастниками.

О том, к каким грязным методам прибегали органы НКВД, чтобы притянуть зиновьевцев к убийству Кирова, говорит следующий факт. Одна из сексоток некая М. Волкова написала письмо в ЦК КПСС в 1956 году, где уверяла, что предупреждала НКВД о том, что Кирова собираются убить. О характере и серьезности ее информации можно судить на основе следующего ее заявления:

«После того, как я вышла из Дома предварительного заключения, я пошла на пленум райсовета, ибо я была член Совета. После пленума явилась домой. Дома меня ждал Николаев и мы с ним поехали в Лигово в особняк некоего члена ЦК партии Шадручина (так я его знала). Дорогой в машине меня Николаев спросил: что скажи правду, ты на нас заявляла в ОГПУ, его об этом предупредил Запорожец. Я засмеялась, обозвала его сумасшедшим, но он мне сказал, что если это правда, то первая пуля из его нагана будет моя, я сказала — принимаю. Наш разговор на этом закончился. Когда мы приехали в Лигово, то там было несколько человек из Москвы, которых мне Николаев назвал по фамилии: Зиновьев, Каменев, Евдокимов. Там выгружена была подводная лодка с ящиками (груз был доставлен из Германии), ящики прятали в подвал под особняком. — в комнате под ковром был люк и туда все опускали. Я оттуда, т. е. из одного ящика, взяла один предмет как вещественное доказательство, привезла своему начальнику Соколову (это оказалась граната)»[798].

Донесения этой шизофренички, естественно, вызвали недоверие в силу своей очевидной вздорности. Но в тот период, когда расследовались обстоятельства убийства, их также приходилось рассматривать. У некоторых сотрудников НКВД, не утративших элементарное чувство здравого смысла, подобного рода доносы не могли не вызвать отторжения. Впоследствии этот донос фигурировал в качестве одного из свидетельств потери бдительности со стороны сотрудников Ленинградского управления НКВД. Вообще нужно сказать, что ситуация с руководством этого управления выглядит весьма запутанной и странной. За несколько месяцев до зловещего дня Ягода обратился лично к Сталину с предложением заменить начальника Ленинградского управления НКВД Медведя, кстати сказать, личного друга Кирова. Как писал Ягода, «фактическое положение, обнаруженное в результате проверки и в Новосибирске, и в Ленинграде, убедило меня в том, что ни Алексеев (начальник Западно-Сибирского управления НКВД), ни Медведь абсолютно не способны руководить нашей работой в новых условиях и обеспечить тот резкий поворот в методах работы по управлению государственной безопасностью, который сейчас необходим.

…Считаю необходимым Алексеева и Медведя снять с занимаемых ими должностей.

Одновременно полагал бы целесообразным назначить вместо Медведя в Ленинград Заковского из Белоруссии, несомненно сильного и способного оперативного работника, который сумеет поставить работу в Ленинграде на надлежащую высоту…