Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

• Название: Политическая биография Сталина. Том 2
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: ООО «Информационно-издательский центр «СОЮЗ»
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-903-373-02-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома и посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. — и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все — и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Вне всякого сомнения, эта поддержка со стороны Крупской была как нельзя кстати для Сталина, тем паче, что в узких руководящих кругах, а теперь уже и на съезде, узнали о конфликте между Лениным и Сталиным. В дальнейшем, мне кажется, эта поддержка со стороны Крупской была оценена генсеком, хотя буквально через год Крупская оказалась по одну сторону баррикад с Зиновьевым, Каменевым и Троцким в их противоборстве со Сталиным.

На съезде Сталин был избран членом ЦК. Сколько голосов при выборах в ЦК получил Сталин, — об это в стенограмме съезда ничего не говорится. В скобках следует заметить, что последний съезд партии, на котором были оглашены конкретные результаты голосования по кандидатурам, был X съезд. В дальнейшем от этого элементарного правила демократических выборов отказались. В последний раз на XII съезде председатель счетной комиссии объявил: «Товарищи, из 408 имеющих право решающего голоса приняли участие в голосовании 386. Единогласно избранным оказался только т. Ленин, (аплодисменты). Затем избранными оказались следующие товарищи. (Голоса: «Огласите цифры поданных голосов!». Голоса: «Не надо!».) Председательствующий. Голосую. Кто за то, чтобы голоса не оглашать? Большинство»[100].

С тех пор такая практика стала нормой партийной жизни. В период полновластия Сталина, по мере его возвышения, она не только не претерпела существенных изменений, но и утратила всякое подобие демократии. Выборы потеряли свое истинное содержание и превратились в простой факт голосования.

На первом пленуме ЦК (июнь 1924 г.) Сталин был избран членом Политбюро и Генеральным секретарем. Обстоятельства его избрания Генеральным секретарем освещены в первом томе настоящего издания, поэтому я не стану здесь останавливаться на этом вопросе. Замечу лишь, что в состав Политбюро вместо умершего Ленина был введен Бухарин, бывший до этого кандидатом в члены ПБ. Это также усиливало позиции генсека, поскольку Бухарин в тот период выступал как активный сторонник Сталина, в особенности в его противоборстве с Троцким. В состав Секретариата, кроме Сталина, вошли его преданные сторонники, а точнее — его протеже — Каганович, Молотов и Андреев. Пятый член Секретариата И.А. Зеленский не был сторонником генсека. Напротив, его с полным основанием рассматривали в качестве сторонника Зиновьева. Но он один как в силу своих личных качеств, так и в силу того, что был в единственном числе, не делал погоду в этом органе. Претерпел изменения и состав Оргбюро, которое в то время играло заметную роль в подборе и расстановке партийных кадров как в центре, так и на местах. Однако и в этой партийной инстанции позиции Сталина были доминирующими[101].

Резюмируя, можно с полным основанием констатировать, что Сталин успешно преодолел все сложности и трудности первого периода после смерти Ленина, когда черные тучи ленинского завещания туманили горизонты его будущей политической карьеры. Больше того, в итоге проведенного съезда позиции Сталина в партийных структурах значительно укрепились. Возрос и его личный престиж среди широкой партийной массы. Самое же главное состояло в том, что на политической сцене он уже выступал в качестве самостоятельной фигуры. Всякого рода союзы и временные коалиции, отменным мастером заключения которых он зарекомендовал себя, уже не играли роль главного фактора для его политического будущего. Хотя, конечно, еще на протяжении ближайших трех лет они представляли собой важную составляющую сталинской стратегии и тактики. Поле для политических маневров генсека значительно расширилось, что было особенно важно в связи с все более четко обозначившейся неизбежностью схватки с двумя членами «тройки» — Зиновьевым и Каменевым.

Убедившись в прочности своих позиций после съезда партии и стремясь ковать железо пока оно горячо, Сталин буквально через две недели предпринял фронтальную атаку против своих бывших соратников-соперников по триумвирату — Зиновьева и Каменева. Об этом я уже вкратце писал в первом томе. Здесь же хотелось бы сделать некоторые дополнения и пояснения. Во-первых, своим докладом на съезде генсек подготовил почву, подвел, так сказать, теоретическую базу под план ликвидации «тройки» как отжившего инструмента выработки и проведения политики. Троцкий, хотя и не сложил оружия, в данный отрезок времени обнаруживал признаки политической пассивности, чем и решил воспользоваться Сталин. Он подверг критике Каменева (называя его по имени) и Зиновьева (не называя его фамилии), фактически обвинив их в теоретической неграмотности и некомпетентности. Каменева за то, что тот употребил вместо слова «нэповской» слово «нэпманской»[102]. Зиновьеву было вменено в вину то, что в своем докладе на XII съезде он протащил формулировку о диктатуре партии. Кстати, эта формулировка вошла и в резолюцию XII съезда, за которую голосовал и сам генсек. Кроме того, данную формулировку не раз использовали и тогдашние союзники Сталина, например, Бухарин.

Зиновьев и Каменев были возмущены этими публичными нападками и расценили их как открытое нарушение заключенных (конечно, негласно) ранее договоренностей. По этому поводу Зиновьев и Каменев созвали в середине июня совещание членов Политбюро и руководящего ядра ЦК, длившееся два дня.

На этом совещании Сталину был задан вопрос, зачем он опубликовал доклад об итогах XIII съезда на курсах секретарей уездных комитетов при ЦК партии в центральной печати. Сталин ответил, что, мол, ничего дурного сделать не хотел, а имел намерение разбить легенду о том, что в ЦК есть дружная «тройка» (Каменев, Зиновьев и Сталин), которая фактически определяла политику ЦК и правительства. Кроме того, Сталин объяснил, что преследовал цель расширить «ядро, ибо оно стало узким». С этим его стремлением согласились Зиновьев и Каменев. Однако при этом высказались против вынесения подобного мнения для всеобщего обсуждения, тем более в центральной печати. Одновременно Зиновьеву удалось убедить собравшихся в том, что тезис о «диктатуре партии» якобы принадлежал не ему, а Ленину. В результате участники заседания «признали неправильность выступления т. Сталина и принципиальную его ошибку по вопросу о диктатуре партии». Эпизод получил достаточно широкое освещение в исторической науке. Значение его в политической карьере Сталина связано с тем, что с данного совещания фактически берет свое начало образование так называемой семерки[103].

Совещание приняло решение о том, чтобы впредь все высшие руководители партии согласовывали друг с другом свои выступления. Сталин был так глубоко уязвлён самим фактом созыва подобного совещания по столь незначительному, по его мнению, поводу и тем, что большинством голосов его выступление было оценено как «нетоварищеское», что вновь, в третий раз, заявил о своей отставке. Однако она была отклонена, в том числе и голосами Зиновьева и Каменева, хотя никто не мешал им использовать то же большинство голосов, чтобы сместить Сталина. Таким образом, попытка Зиновьева и Каменева мобилизовать против Сталина «параллельный ЦК» окончилась провалом[104]. Под параллельным ЦК имелись в виду прежде всего те члены ЦК, которые выступали против Троцкого. Зиновьев следующим образом обосновывал необходимость существования тогда некоего подобия параллельного ЦК. «Мы должны иметь хоть какое-нибудь место, где в своей среде старых ленинцев мы могли бы по важнейшим вопросам, по которым возможны разногласия с Троцким и его сторонниками, иметь право колебаться, ошибаться, друг друга поправлять, совместно коллективно проработать тот или иной вопрос. Перед Троцким мы лишены этой возможности»[105].

Для Зиновьева и Каменева страшнее Троцкого тогда никого не было, что однозначно свидетельствует об отсутствии у обоих этих «прирожденных вождей» элементарного чувства политического реализма, а попросту говоря, — это бесспорное доказательство их политической близорукости. Но как бы то ни было, Сталин в тот период вынужден был считаться с ними. Но делал он это весьма расчетливо — по его инициативе вместо распавшейся «тройки» неофициально была сформирована «пятерка» путем подключения к «руководящему ядру» занимавшего пост председателя Совнаркома А.И. Рыкова и Н.И. Бухарина. Соотношение сил в этом новом органе власти, хотя и было в пользу Сталина, но все же по ряду причин не могло его полностью удовлетворить. И Рыков, и Бухарин по своим концептуальным воззрениям никак не могли быть причислены к сталинистам. Хотя по многим практическим вопросам они занимали позиции, близкие к позициям Сталина.

В этих условиях генсек взял курс на значительное расширение «руководящего ядра». Во время августовского (1924 года) пленума ЦК состоялось совещание группы тогдашних единомышленников (их с большим правом следовало бы именовать противниками Троцкого, ибо их единомыслие сводилось фактически к одному — общей враждебности по отношению к Троцкому), членов ЦК (Сталин, Бухарин, Рудзутак, Рыков, Томский, Калинин, Каменев, Зиновьев, Ворошилов, Микоян, Каганович, Орджоникидзе, Петровский, Куйбышев, Угланов и несколько других членов ЦК), которое для укрепления руководства партией и предотвращения наметившегося раскола постановило считать себя руководящим коллективом. Будучи сначала одним из инициаторов его создания, позднее Зиновьев стал называть его «фракционным центром».