Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

• Название: Политическая биография Сталина. Том 2
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: ООО «Информационно-издательский центр «СОЮЗ»
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-903-373-02-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома и посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. — и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все — и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Как видно из приведенного высказывания, Сталин рассматривал проблему индустриализации не абстрактно, не только в чисто экономическом измерении, но и в качестве важнейшей задачи, решение которой является фундаментальной предпосылкой и основой подлинной независимости страны. Однако до реализации этой всеобъемлющей и грандиозной задачи было еще очень и очень далеко. Повседневная жизнь ставила в повестку дня все новые и новые хозяйственно-экономические проблемы, и откладывать их решение на потом было невозможно.

Новая фаза хозяйственного кризиса, естественно, не могла не отразиться и на внутрипартийной борьбе. Среди партийной верхушки вновь вспыхнула дискуссия о «кризисе цен» и путях выхода из создавшегося положения. Приверженцы продолжения поощрения развития аграрного сектора и дальнейших уступок крестьянству, среди которых активную роль играл Бухарин и которого тогда энергично поддерживал Сталин, оказались победителями. Но их победа носила относительный характер: поскольку поспешно принятые меры по ограничению частника на рынке привели не к стабилизации положения, а к дезорганизации рынка. Новый кризис экономической политики был связан с хлебозаготовительными трудностями зимы 1927/28 г., вошедшими в историю как «хлебная стачка». Крестьяне не желали сдавать хлеб государству, решив придержать его до весны, когда цены на него поднимутся. Результат не заставил себя долго ждать: в крупных городах страны возникли сбои в снабжении населения продуктами питания и власти вынуждены были пойти на введение карточной системы распределения продуктов.

Если говорить обобщенно, то сфера экономики, в первую очередь сельского хозяйства, изо дня в день ставила перед руководством страны все новые и новые задачи. Порожденные как объективными условиями, так и субъективными обстоятельствами (ошибками в выработке и проведении сельскохозяйственной и промышленной политики), трудности нарастали как снежный ком. Решение одной задачи не снимало проблем в целом, но лишь с новой силой подчеркивало назревшую необходимость радикального поворота во всей стратегии экономического развития. Нужны были принципиально новые подходы к решению кардинальных задач развития национальной экономики. Рано или поздно противоборствующие силы в партийном руководстве с железной закономерностью должны были столкнуться в жесткой и бескомпромиссной схватке вокруг фундаментальных по своему значению вопросов стратегии экономического развития страны. И неотвратимость обострения этого противоборства дополнялась и стимулировалась ожесточенной борьбой за власть в высших эшелонах правящего режима. Сама логика событий направляла их в русло открытого противостояния.

Я лишь в самом схематическом виде охарактеризовал общую экономическую ситуацию, на фоне которой развертывалась широкомасштабная внутрипартийная борьба. Как Сталин, так и оппозиция, одинаково не гнушались использовать в своих собственных политических целях трудности в сфере экономики. Обе стороны стремились возложить ответственность за череду непрерывных экономических неурядиц друг на друга. Таков в целом был социально-экономический фон, накладывавший свою неизгладимую печать на внутрипартийные баталии.

2. Стратегия и тактика Сталина в борьбе против объединенной оппозиции

Внушительный и, для сталинского руководства во многом неожиданный, провал хлебозаготовок в 1925 году из-за отказа крестьян везти большую часть хлеба на рынок убедили Каменева и Зиновьева в ошибочности взглядов, которые отстаивал ближайший в то время союзник Сталина — Бухарин. Крестьянство, решили они, пошло по капиталистическому пути развития и необходимо вернуть его на социалистический путь мерами государственного принуждения, в чем они видели первый шаг к выходу из кризиса. Вторым шагом они считали ускоренное развитие государственной индустрии. Однако, считая невозможным возврат к продразверстке, реальных источников финансирования индустриализации они не видели, что привело их к заключению о невозможности построить социализм в СССР из-за его экономической отсталости до тех пор, пока не победят революции в развитых странах и победивший европейский пролетариат не окажет СССР необходимую экономическую помощь. Тем самым, Каменев и Зиновьев фактически перешли на платформу Троцкого.

Сближение «новой оппозиции» с троцкистами для многих членов партии представлялось явлением чуть ли не загадочным и необъяснимым. Сам Троцкий писал по этому поводу: «Не мудрено, если в нашей среде сближение с Зиновьевым и Каменевым казалось, по меньшей мере, парадоксом. Среди оппозиционеров было немало таких, которые противились этому блоку. Были даже такие — правда, их было немного, — которые считали возможным вступить в блок со Сталиным против Зиновьева и Каменева. Один из близких моих друзей, Мрачковский, старый революционер и один из лучших военачальников гражданской войны, высказался против блока с кем бы то ни было, и дал классическое обоснование своей позиции: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит». Но в конце концов такого рода вопросы решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что «троцкисты» были правы в борьбе против них с 1923 года. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более, что за их спиной стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров»[206].

Сложившаяся к весне 1926 года объединенная троцкистско-зиновьевская оппозиция представляла для Сталина несомненную угрозу. В этом контексте весьма примечательным выглядит эпизод, описанный Троцким в его автобиографии: «С Каменевым мы, вне официальных заседаний, не встречались три года, т. е. с той самой ночи, когда он, выезжая в Грузию, обещал поддерживать позицию Ленина и мою, но, узнав о тяжелом состоянии Ленина, встал на сторону Сталина. При первом же свидании со мною Каменев заявил: «Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий Центральный Комитет». Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом, Каменев явно недооценивал ту работу по разложению партии, которую «тройка» производила в течение трех лет. Без всякого снисхождения я ему указал на это»[207].

Бросая ретроспективный взгляд в прошлое, кажется, что участники объединенной оппозиции делали особую ставку на новый персональный состав их лидеров. Они — и это отмечают некоторые западные исследователи данного периода советской истории — возлагали немалые надежды на то, что с включением в состав объединенной оппозиции Зиновьева их общие позиции явно укрепятся. Расчет был таков: Зиновьев — был ближайшим соратником Ленина, ленинцем с неподмоченной репутацией[208]. Однако те, кто придерживается такой точки зрения, допускают серьезную ошибку и явно грешат против истины. Они забывают о том, что именно Ленин требовал исключения из партии Зиновьева из-за его противодействия в связи с подготовкой к революционному выступлению в октябре 1917 года. К тому же, сколачивание ленинградской оппозиции и ее разгром на XIV съезде партии едва ли прибавили авторитета лично Зиновьеву и его сторонникам. Сталин к тому времени уже сумел настолько политически скомпрометировать Зиновьева, что рассматривать последнего в качестве возможного харизматического лидера было, по меньшей мере, непозволительной наивностью. Ситуация к тому времени радикально изменилась, а оппозиционные вожди все еще мнили себя законными наследниками Ленина. Это и дает основание не рассматривать их в качестве проницательных и дальновидных политиков. Хотя, повторяясь, замечу, что генсек не настолько взял под свой личный контроль ситуацию в партии и стране, чтобы преуменьшать масштабы угрозы, которую представляла для него объединенная оппозиция.

Я не стану в деталях рассматривать все перипетии борьбы между сталинской группировкой и этой объединенной оппозицией, поскольку в определенном смысле вся эта борьба уже является всего лишь одним из эпизодов в истории партии и советского государства. Однако в политической биографии Сталина она, несомненно, имела чрезвычайно важное значение. В сущности, это была кульминация его борьбы за утверждение своего политического лидерства. Но сказать это — не значит сказать все. С точки зрения формирования сталинской стратегии дальнейшего развития страны борьба с объединенной оппозицией занимает особое место. Именно в ее ходе у Сталина сформировалось и приняло достаточно четкую форму видение магистральных путей будущего развития Советского Союза. И прежде всего, — и это надо особо подчеркнуть — в области стратегии экономического развития.

Несколько упрощая картину, можно сказать, что формой противоборства выступала борьба за власть, а содержанием ее — споры вокруг вопроса о путях дальнейшего развития страны. В этом смысле она носила судьбоносный характер и далеко выходила за рамки и пределы чисто личного соперничества и борьбы за политическое верховенство. Многие историки, к сожалению, главный акцент делают на борьбе за личную власть, на стремлении Сталина утвердить и упрочить свое лидирующее положение в партии. Эти моменты, без всякого сомнения, наличествовали и во многом предопределяли как характер, так и формы противостояния. Но сводить все к этому важному, но не единственному и, на мой взгляд, не самому решающему элементу противостояния, значит упрощать тогдашнюю историческую картину. Правильнее было бы сказать, что это было столкновение двух полярных концепций будущего развития страны, помноженное на ожесточенное и непримиримое противоборство за власть. Да и сама власть Сталину нужна была не только как главный атрибут лидерства, но и как орудие и средство реализации определенной стратегической программы строительства страны. Только с учетом этих двух важнейших компонентов можно дать объективную оценку борьбы, которая раздирала партию и страну в 1926 — 27 годах.