Джордж Хаген - Ламентации

• Название: Ламентации
• Автор: Джордж Хаген
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 978-5-86471-459-1

Знакомьтесь — это Ламенты, безалаберное семейство. Их носит по миру в поисках идеальной страны, но находят они лишь тайны, беды и любовь. Говард — вечный мечтатель, у его жены Джулии пылкое сердце, старший сын Уилл — печальный мыслитель, а близнецы Маркус и Джулиус — ребята с буйной фантазией. Ламенты путешествуют с континента на континент, они — неприкаянные романтики, перекати-поле, и держаться на плаву им позволяют чувство юмора, стойкость и верность друг другу. Их жизнь — трагедия, помноженная на комедию, их путешествия — череда смешных и печальных происшествий, повсюду их ждут потери и открытия, слезы и смех. В таких людей, как Ламенты, влюбляешься сразу и помнишь их очень долго. Роман Джорджа Хагена получил премию имени Уильяма Сарояна за самый яркий литературный дебют.

---

Но было у мамы одно непонятное выражение лица, ставившее Уилла в тупик. В минуты раздумий она тревожно вглядывалась куда-то вдаль, будто сквозь него, печальными-печальными глазами. Однажды Уилл даже обернулся в надежде разглядеть, на кого же она так смотрит, но никого не увидел.

Джулия как могла скрывала от сына свою тоску. Когда Уилл засыпал днем, она за чашкой мятного чая слушала, как поет с высокого розового минарета морщинистый муэдзин. И несколько минут тихонько думала о малыше. У миссис Мак-Кросс была привычка звонить ей именно в такие часы.

— Джулия, милочка! Это миссис Мак-Кросс. Пойдемте со мной за покупками. Я знаю, где найти настоящий английский чай с бергамотом — в тысячу раз лучше этой мятной гадости, от которой, между нами говоря, у меня в животе революция! Во сколько за вами зайти?

Вскоре Джулия перестала отвечать на дневные звонки.

Иногда, оставив Уилла с Удой, она, чтобы развеять тоску, отправлялась на одинокие прогулки по базару, где обитали продавцы ковров и пряностей. Дряхлые старики сидели над кучками соли, тмина, паприки и куркумы, а улыбающиеся торговцы зазывали в свои мягкие, пушистые чертоги, предлагая выбрать ковры на любой вкус — килимы,[4] тебризские, сарукские, бухарские, — а заодно отведать чаю из серебряной пиалы. Были здесь прилавки с бутылями: порошки, дарующие плодовитость и мужскую силу, яды для ваших заклятых врагов. На раскладных жаровнях шипела козлятина, синие струйки дыма поднимались к решетчатым потолкам.

Однажды ее обступила орава ребятишек, протягивая руки, и Джулия полезла за кошельком, но детвора вдруг бросилась врассыпную, вспугнутая резким окриком. Джулия оглянулась: перед ней стоял мужчина в белом костюме. Он улыбнулся, протянул руку — вылитый Кларк Гейбл, только дочерна загорелый.

— Позвольте вас проводить, мадам, — предложил он.

— Спасибо, не надо. — Джулия, вспыхнув, резко отвернулась.

— Арабский квартал — настоящий лабиринт, — предупредил господин в белом.

Что это — дружеский совет или угроза? Джулия скользнула по нему взглядом: тоненькие усики, щеки гладко выбриты, прическа — как у Гейбла в фильме «Одной счастливой ночью».

— У меня с собой карта, спасибо.

Джулия с бьющимся сердцем свернула за ближайший угол, но попала в глухой переулок, где старик и мальчик забивали медные гвозди в резные сундуки, а рядом, в пыли, шипела кошка. Сверившись с картой, Джулия повернула направо, в грязный внутренний двор сыромятни, где от вони едва не лишилась чувств; пошатываясь, она бросилась в единственный узкий проулок, ведший прочь. Но где-то на заднем плане по-прежнему маячил белый костюм — то ли Джулии чудилось, то ли она и вправду видела его уголком глаза.

Она принялась разговаривать сама с собой, призвав на помощь здравый смысл, чтобы побороть страх. «А теперь слушай, Джулия. Два поворота направо, один налево — и мы выйдем отсюда». На другой улочке она наткнулась на вопящую косоглазую девчонку, а рядом три морщинистые старухи передавали из рук в руки чашку чая. Джулия была в отчаянии, но тут ей вспомнились слова Говарда: «Спускайся под гору к берегу и возвращайся вдоль реки». Что Джулия и сделала и в конце концов очутилась у выхода из шумного арабского квартала.

Солнце палило нещадно, шумела веселая толпа, ревел скот. Белого костюма не было видно, и все же Джулия ощущала его присутствие. Она остановилась перевести дух, но тут ее окликнул резкий голос:

— Кого я вижу! Джулия, милочка! А я чай покупаю!

Миссис Мак-Кросс что есть силы вцепилась ей в локоть и, прежде чем Джулия опомнилась, повлекла ее сквозь толпу, прокладывая путь пышным бюстом.

— Белой женщине здесь надо быть начеку, милочка. Лучше нам держаться вместе. Как хорошо, что я вас встретила!

Джулия сама себе удивлялась: красавцу-арабу смогла дать отпор, а перед дурой Мак-Кросс беззащитна!

— Как вас сюда занесло одну-одинешеньку? — поинтересовалась миссис Мак-Кросс.

— Пошла за покупками, — объяснила Джулия.

— Вот и замечательно. Пойдем вместе.

Надеясь отделаться от миссис Мак-Кросс, Джулия нарочно целый час проторчала в лавке гончара, но миссис Мак-Кросс достала из сумочки карманную Библию и читала, пока Джулия покупала вазочку. Затем стала учить Джулию торговаться и убедила торговца сбавить цену.

— Запомните, милочка, — наставляла миссис Мак-Кросс, — нельзя позволять местным нас надувать.

— Почему? — возразила Джулия. — Мы отняли у них часть земель, когда рухнула Османская империя, мы воруем их нефть, наши крестоносцы убивали их.

— Не путайте политику с торговлей, милочка. Мы не в ответе ни за Османскую империю, ни за нефтяные компании, ни за Ричарда, пусть он был и очень хороший король!

Вдруг Джулия додумалась, как достучаться до миссис Мак-Кросс.

— Разве несправедливость — это по-христиански?

Грудь миссис Мак-Кросс тяжело вздымалась от негодования.

— Несправедливость? Милая моя, эта вазочка стоит ровно столько, сколько вы за нее отдали!

— Да, но в Лондоне я заплатила бы вдесятеро больше.

— Здесь вам не Лондон, милочка. — Миссис Мак-Кросс торжествующе улыбнулась. — С этими людьми щедрость ни к чему, благодарности от них не дождешься. Оберут до нитки и глазом не моргнут. Попомните мои слова!

Пусть Роза была за тысячи миль, миссис Мак-Кросс в точности выражала ее чувства. От Розы приходили авиапочтой письма, напечатанные на машинке мелким шрифтом.

Помни, что я говорила про арабов. И не забывай про Омара Шарифа — он ведь тоже с Ближнего Востока. Красавец-мужчина, особенно в «Лоуренсе Аравийском», но игрок, если верить глупым журналам (которые я никогда не читаю).

Кстати, мы чудесно провели время в Женеве, жили в гостинице с видом на набережную Монблан; швейцарцам гостиницы нужны, чтобы угодить гостям, а англичанам — чтобы позлить их. Одна парочка из Америки довела нас с Альфредом до слез своим ломаным французским.

— Альфред? — переспросил Говард, заглядывая Джулии через плечо.

— Ее новый муж, — объяснила Джулия.

— А старый куда делся?

— Похоже, прогнала.

Как поживает мой внук? Надеюсь его скоро увидеть. Догадываюсь, в кого он такой замухрышка, — наверное, в наших предков-ирландцев. Те ничего не ели, зато пили как лошади. Пришлите же мне фотографию!

Как поживает твой чудо-муж? Корми его повкусней, а то загуляет! На Востоке всюду соблазны!

— Почему она не называет Уилла по имени? — удивлялся Говард. — Все «мой внук» да «мой внук»!

— Считает, что имя французское, а французы в 1066 году убили короля Гарольда. Мама, — продолжала Джулия, — так и не простила французам норманнского завоевания. Французов она признает лишь в фартуках и с меню.

— Ну, — Говард похлопал себя по животу, — покорми-ка меня повкусней, а то загуляю!

Джулия рассмеялась, потом спросила с тревогой:

— Говард, ты встречал хоть одну арабскую женщину, что сводила бы тебя с ума?

— Ни одной, милая. — Говард робко глянул на жену. — А ты?

— Мужчину? Нет, конечно. — Джулия вспыхнула, силясь отогнать от себя образ незнакомца в белом костюме.

Джулия вполне могла бы сравнить свой брак с арабским кварталом: хоть в нем и есть темные закоулки, но стены прочно скреплены доверием. Как ни странно, первой это доверие пошатнула вовсе не восточная красавица. Ее появление напророчила Роза, в свойственной ей неподражаемой манере.

Говорят, в нефтяном бизнесе полно американцев. Осторожней с ними! Мало того, что они невежи и пьянчуги, — они еще и не помнят истории!

— А-а, — обрадовался Говард, — значит, они ничего не имеют против имени Уилл? Где бы с ними познакомиться?

Трикси Ховитцер

Рождество в Персидском заливе — нелепый обычай, ревностно соблюдаемый англичанами. Несмотря на жару тридцать семь градусов в тени, окна клуба были облеплены искусственным снегом, а самые отчаянные из гостей щеголяли в шерстяных свитерах. Миссис Мак-Кросс связала свитер своими руками — с Санта-Клаусом на груди, но она пропустила стежок-другой, и ухмылка у бедняги вышла похотливой. Едва Джулия переступила порог клуба, из конторы Говарда пришла записка-извинение: очень занят, прийти не смогу, встретимся дома. Мельком оглядев собравшихся, Джулия поняла, что лишь она одна здесь без мужа, и одиночество сделало ее невидимкой для всех (к счастью, и для миссис Мак-Кросс). С легкой завистью Джулия смотрела, как прибывают новые пары и присоединяются к соотечественникам: англичане пробуют традиционный рождественский пудинг на сале, американцы толпятся у стойки, пьют яичный коктейль и пунш, а управляющие-индусы, которым есть и нить все, что здесь подают, запрещает религия, страдальчески улыбаются, брезгливо глядя на сало и спиртное, и лишь из вежливости не уходят.