Георгий Федотов - Судьба и грехи России

• Название: Судьба и грехи России
• Автор: Георгий Федотов
• Издательство: Издательство «София»
• Жанр: Философия
• Год: 1992
• ISBN: 5-87316-002-3

Федотов Георгий Петрович(1886 - 1951 гг.) — выдающийся русский мыслитель и историк. Его научные интересы были сосредоточенны на средневековом и древнерусском христианстве. Был близок к Бердяеву и св. Марии (Скобцовой). Защитник свободы и честности в Церкви, мысли, обществе.

Федотов  Г.П., Судьба и  грехи России /избранные статьи по философии русской истории и культуры/

---

    Действительно, проблема  Украины  является самой  трудной в ряду национальных проблем будущей России.  Не разрешить ее — значит погибнуть, то есть перестать  быть Россией. Мы присутствуем при бурном и чрезвычайно опасном для нас процессе: зарождении нового украинского сознания, в сущности, новой нации. Она еще не родилась окончательно, и ее судьбы еще не определены. Убить ее невозможно, но можно работать над тем, чтобы ее самосознание утверждало себя как особую форму русского

==249

самосознания. Южнорусское  (малорусское) племя было первым  создателем русского государства, заложило основы нашей  национальной культуры и само себя всегда именовало русским (до конца XIX века). Настаивая на этом, мы, русские, правильнее выражаем историческую идею украи-нофильства, чем современные самостийники, предающие свой народ и его традицию его историческим врагам. Ближе мы,  несомненно, и к национальному сознанию народных  масс Украины, чем  полонофильские или германофильские  круги  ее интеллигенции.  И, однако, мы в качестве великороссов грешим невежеством и невниманием к южнорусской традиции, за Москвой теряем истинное ощущение  Руси, а в настоящем  просто недооцениваем грозного факта украинского отталкивания от нас.

    В этом мощном  антимосковском историческом потоке мы  обязаны различать два течения: вмещающееся и не вмещающееся   в границы  Руси. С последним борьба до конца. Первое подлежит национальной рецепции. В державе Российской малоросс не может быть обижен или унижен в своем национальном сознании перед татарином или грузином. Напротив, его национальное самоутверждение с его символами и с исторической памятью (Мазепа!) должно быть воспринято  державным  сознанием  той нации (русской), которой принадлежит волею судьбы, культурная гегемония в Империи.

   В отличие от грозной остроты украинского вопроса, вопрос еврейский, по нашему разумению, не имеет рокового значения для России. С отделением Польши, процент еврейского населения в России чрезвычайно понизился и не превышает  национального еврейского коэффициента стран Западной Европы. Современная острота еврейского вопроса в России  заключается в неестественном удушении русской буржуазии и русской интеллигенции. Поэтому еврейский вопрос (для России) разрешается в общем русском хозяйственном  и культурном возрождении. Разумеется, еврейский вопрос для евреев сохраняет всю мучительность. Это вечный вопрос о смысле и возможности еврейского национального сознания и еврейской культуры в пределах христианского мира. Вопрос, имеющий огромную историческую и религиозную глубину, но выходящий совершенно из границ послереволюционного устройства России.

   Не будем останавливаться здесь на конкретных юридических формах национального строительства России. Эта тема чрезвычайно трудная  и ответственная. Лишь опыт жизни, связанный с тяжкими ошибками и суровым раскаянием, может воплотить в действительность чаемое свободное единство России. Здесь я коснусь лишь духовной

==250

стороны  нашей работы — той, которая по преимуществу  выпадает на долю интеллигенции. Говоря кратко: эта задача в том, чтобы будить в себе, растить и осмыслять, прояснять национальное сознание.

     Наша  эпоха уже не знает бессознательно-органической  стихии народа. Эти источники культуры почти иссякли,  эта «земля» перепахана и выпахана. И русский народ вступил в полосу рационализма, верит в книжку, в печатное  слово, формирует (или уродует) свой облик с детских лет в  школе в обстановке искусственной культуры. Оттого так  безмерно вырастает влияние интеллигенции (даже низшей  по качеству, даже журналистики); оттого-то удаются и воплощаются  в историческую жизнь новые, «умышленные»,  созданные интеллигенцией народы. Интеллигенция творит  эти народы, так сказать, «по памяти»: собирая, оживляя  давно умершие исторические  воспоминания, воскрешая  этнографический быт. Если школа и газета, с одной стороны, оказываются проводниками нивелирующей, разлагающей, космополитической культуры, то они же могут служить  и уже служат  орудием  культуры  творческой,  национальной. Мы должны лишь  выйти из своей беспечности и взять пример с кипучей и страстной работы малых народов, работы их интеллигенции, из ничего, или  почти из ничего, кующей национальные традиции. Наша  традиция богата и славна, но она запылилась, потускнела в  сознании последних поколений. Для одних затмилась обаянием Запада, для других — официальным и ложным образом России, для которого в искусстве— и не только в  искусстве — типичен псевдорусский стиль Александра III.  Мы  должны изучать Россию, любовно вглядываться в ее  черты, вырывать ее в земле закопанные клады.

    Наше национальное  сознание должно быть сложным в  соответствии со сложной проблематикой новой России  (примитив губителен!). Это сознание должно быть одновременно великорусским, русским и российским.

    Я говорю здесь, обращаясь преимущественно к великороссам. Для малороссов, или украинцев, не потерявших сознание своей русскости, эта формула получит следующий  вид: малорусское, русское, российское.

    После всего сказанного выше ясна повелительная необходимость оживления, воскрешения Великороссии. Всякий взгляд в прошлое России, всякое паломничество в историю приводит нас в Великороссию, на ее Север, где и поныне белеют стены великих монастырей, хранящих дивной красоты росписи, богословское «умозрение в красках», где в лесной глуши сохраняются и старинная утварь, и старинные поверья, и даже былинная поэзия. Старинные города

==251

(Углич, Вологда), древние монастыри (Кириллов, Ферапонтов) должны стать национальными музеями, центрами научно-художественных экскурсий для всей России. Работа изучения святой древности, ведущаяся и в большевистской России,  должна продолжаться с неослабевающей ревностью, вовлекая, захватывая своим энтузиазмом все народы России. Пусть Русский Север станет «страной святых чудес», священной землей, подобно Древней  Греции или средневековой Италии, зовущей пилигримов со всех концов мира. Для русских и христиан эта земля чудес вдвойне священна: почти каждая волость ее хранит память о подвижнике, спасавшемся в лесном безмолвии, о воине Сергиевскойрати, молитвами державшей  и спасавшей страдальческую Русь.

    Но Русский Север не только музей, не только священное кладбище. По счастью, жизнь не покинула его. Его население — немногочисленное — крепко, трудолюбиво и зажиточно. Перед ним большие экономические возможности.Белое море и его промыслы обещают возрождение целому краю при научном использовании его богатств.

    Московский  промышленный   район (здесь: Ярославль, Кострома) устоял в испытании революции. На этой земле «Святая Русь», седая старина бок о бок соседит с современными  мануфактурами,  рабочие  поселки — с обителями учеников преподобного Сергия, своим соседством вызывая часто ощущение болезненного противоречия, но вместе с тем конкретно ставя перед нами насущную задачу нашего будущего: одухотворение технической природы современности.

    От великорусского — к русскому. Это прежде всего проблема Украины.  Ее судьба во многом зависит от того, будем ли  мы (то есть великороссы) сознавать ее близость или отталкиваться от нее как от чего-то чужого. В последнем случае мы  неизбежно ее потеряем. Мы должны признать и непрестанно ощущать своими не только киевские летописи  и мозаики  киевских церквей, но и украинское барокко, столь привившееся в Москве, и киевскую Академию, воспитавшую  русскую Церковь, и Шевченко за то, что у него есть общего с Гоголем, и украинскую песню, младшую сестру песни великорусской. Эта задача — привить малорусские традиции в общерусскую культуру — прежде всего выпадает на долю южнорусских уроженцев, сохранивших верность России и любовь к Украине. Отдавая свои творческие силы Великороссии, мы должны  уделить и Малой (древней матери  нашей) России частицу сердца и понимания ее особого культурно-исторического пути. В борьбе с политическим самостийничеством, в обороне русской идеи и русского дела на Украине нельзя смешивать русское дело с великорус-

==252

ским и глушить ростки тоже русской (то есть малорусской) культуры. Та же самая русская идея на севере требует  от нас некоторого сужения, краеведческого, областнического углубления, на юге — расширения, выхода за границу  привычных нам великорусских форм.    В охране единства Великой и Малой России одной из  самых прочных связей между ними была и остается вера.  Пусть разъединяет язык, разъединяет память и имя Москвы — соединяют киевские святыни и монастыри Северной  Руси. До тех пор, пока не сделан непоправимый шаг и народ малорусский не ввергнут в унию или другую форму  католизирующего христианства, мы  не утратим нашего  братства. Разрываемые националистическими (и в то же  время вульгарно-западническими)  потоками идей, мы  должны соединяться в религиозном возрождении. И сейчас  подлинно живые религиозные силы  Украины от русской  Церкви себя не отделяют.