Осаму Дадзай - Избранные произведения

• Название: Избранные произведения
• Автор: Осаму Дадзай
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Дадзай Осаму, пожалуй, одна из самых трагических фигур в японской литературе XX века. Его трудно отнести к определенному литературному направлению. Многие называют его классиком «романа о себе» («ватакуси-сесэцу»), другие говорят о близости к романтизму, но при том, что и то и другое, несомненно, присутствует в его творчестве, прозу Дадзая Осаму трудно вместить в узкие рамки одного жанра.

Большая часть произведений, вошедших в книгу, на русский язык ранее не переводилась.

---

— Подойдите к нам!

— Слушаю! — отозвалась я и подошла к их столику. — Добрый вечер! Вам сакэ?

Метнув на меня быстрый взгляд из-под полумаски, муж явно удивился, я легонько похлопала его по плечу и спросила шутливо:

— Ну, как рождество? Или как это говорят в таких случаях? Мне кажется, вы в состоянии выпить еще немало.

Дама не поддержала шутки и, придав лицу строгое выражение, проговорила:

— Слушайте, барышня! Будьте добры, позовите сюда хозяина, нам нужно поговорить с ним.

Я пошла на кухню к хозяину, который в это время что-то жарил на плите.

— Отани-сан пришел! Идите к нему, но обо мне ничего не говорите. Мне не хочется ставить Отани в неловкое положение.

— Пришел все-таки!

Если до сих пор хозяин не совсем верил мне, то теперь он, видимо, решил что это благодаря мне Отани пришел сюда.

— Так вы обо мне ничего не говорите, — еще раз попросила я.

— Если так нужно, мне нетрудно это выполнить, — согласился хозяин.

Войдя в зал, он направился прямо к столику мужа. Обменявшись несколькими словами, все трое вышли из ресторана.

«Теперь все в порядке!» — Мне почему-то хотелось верить, что все кончится благополучно. От радости я крепко схватила за руку молоденького парнишку лет двадцати, одетою в темно-синее узорчатое кимоно, и сказала:

— Давайте выпьем! Сегодня же рождество!

Через каких-нибудь полчаса, а может быть, и раньше хозяин вернулся. Он подошел ко мне и сказал с довольной улыбкой:

— Спасибо вам. Я получил свои деньги.

— Правда? Слава богу! Все?

Он как-то странно улыбнулся:

— Нет, только вчерашние.

— Сколько же всего за ним?

— Двадцать тысяч.

— И это все?

— Да, я сделал большую скидку.

— Хорошо. Эти верну я. Только разрешите мне работать у вас. Я заработаю и верну вам все.

— Вот это здорово! Да вы прямо-таки волшебница!

Мы оба расхохотались.

Около одиннадцати часов я покинула ресторан и вернулась домой. Мужа, как всегда, еще не было, но я была спокойна. Завтра я опять пойду в ресторан и, может быть, снова его увижу. Я удивлялась, как до сих пор мне не приходило это в голову. Когда-то в отцовском кафе я очень хорошо обслуживала посетителей; почему бы мне не испробовать свои способности еще раз? Ведь за один только сегодняшний вечер я заработала пятьсот йен чаевых!

Из рассказа хозяина я узнала, что вчера ночью мои муж отправился ночевать к кому-то из своих знакомых, а сегодня с самого раннего утра зашел в бар в Кёбаси, который содержит та самая женщина, что была с ним. Там он пил виски и без счета сорил деньгами, раздаривая их девушкам из бара в виде рождественских подарков. Около полудня он вызвал такси и уехал куда-то, но вскоре вернулся, неся с собой треуголку, маску, праздничный торт и даже целую индюшку; потом пригласил своих знакомых, и начался грандиозный пир. Хозяйка бара заинтересовалась, откуда у него такие деньги, ведь она знала, что у него никогда их нет. Тогда муж чистосердечно признался ей во всем.

Это женщину не устраивало, а вдруг дело дойдет до полиции! А Отани — ее близкий знакомый, это скомпрометирует и ее. Она настойчиво советовала ему вернуть деньги, а потом заставила показать ей дорогу в Накано и сама заплатила за него. Закончив рассказ, хозяин сказал:

— В общем, я так и думал. Но вы-то как ловко все устроили. Вы, наверное, действовали через его друзей, просили повлиять на него?

Видимо, хозяин думал, что я и впрямь пришла заранее в ресторан, чтобы дождаться мужа. Я не стала разуверять его и ответила:

— Да, конечно…

Моя жизнь изменилась — она стала радостнее, светлее. На другой день я зашла в парикмахерскую, сделала прическу, купила духи, пудру и помаду. Я привела в порядок кимоно, а хозяйка подарила мне две пары белых носков. Казалось, все пошло на лад.

Утром, позавтракав, я сажала ребенка на спину, брала с собой обед и отправлялась на работу.

Наступили горячие дни — канун Нового года. Посетители ресторана прозвали меня Саттян; и эта Саттян целый день как угорелая носилась то туда, то сюда, так что к вечеру у нее голова шла кругом. Почти через каждые два дня в ресторане появлялся муж. Он пил, а я расплачивалась. Иногда он не показывался несколько дней, а иногда тихо спрашивал меня:

— Поедем домой?

Я соглашалась и с радостным чувством уходила вместе с ним.

— Ты знаешь, — говорила я ему по дороге, — я теперь очень счастлива! И почему я не догадалась поступить так с самого начала?

— У женщины не бывает ни счастья, ни несчастья.

— Ты думаешь? Впрочем, тебе виднее. А у мужчины?

— У мужчины бывает только несчастье. Он всегда борется со страхом.

— Я тебя не понимаю, но все равно мне хорошо. И какие чудесные люди хозяева ресторана!

— Дураки! Деревня! И жадные, как шакалы. Сперва споили меня, а теперь еще хотят на мне заработать!

— В этом нет ничего странного! Ведь они торговцы! К тому же ты, кажется, с его женой был близок?..

— Это было давно. А что, он разве знает?

— Наверное, знает. Как-то он сказал: «И любовницу здесь завел и долги наделал»…

— Знаешь, может, тебе это будет и неприятно, но мне иногда так хочется умереть! Я давно об этом думаю, да и для других это было бы лучше. Правда? А я вот никак не могу на это решиться. Будто какая-то страшная сила удерживает меня.

— Твоя работа!

— Работа — чепуха! Ты думаешь, что существуют какие-либо великие или бездарные творения? Глупости. Тебе нравится — значит, хорошо, нет — значит, плохо. Как, например, воздух, который вдыхают и выдыхают наши легкие. А самое страшное, что где-то на этом свете есть бог. По-твоему, есть бог?

— Что?

— Есть ли бог, по-твоему?

— Не знаю.

— Не знаешь?

Прошло несколько дней, и мне стало казаться, что все, кто приходит к нам в ресторан, — это одни жулики. «Боже! — подумала я, — ведь мой муж по сравнению с ними почти святой. Да что посетители! Все, кого я вижу кругом, стараются скрыть от чужих глаз какие-то свои ужасные преступления».

Однажды к нам зашла, с черного хода, конечно, хорошо одетая дама лет пятидесяти. Она, не стесняясь, предложила нам сакэ по триста йен за литр. Хозяйка купила, потому что запрошенная цена была намного ниже рыночной. Но вместо сакэ эта дама продала воду. «Может быть, на свете нельзя жить честно, — подумала я. — Такая на вид благородная дама, а идет на подобную низость! А может быть, мораль этого мира вообще сводится к карточной игре, где проигрышная карта вдруг неожиданно выигрывает?»

О господи, если ты существуешь, покажи себя!

В последних числах января один посетитель нанес мне тяжелую обиду.

В тот вечер шел дождь. Мой муж не появлялся. Зато к нам зашел его старый товарищ по издательству Ядзима-сан, который и прежде изредка навещал меня и приносил мне деньги. Его сопровождал незнакомый мужчина лет сорока. Заказав сакэ, они начали громко спорить, хорошо или плохо, что жена Отани-сан пошла работать в ресторан? Я, смеясь, спросила:

— А где именно она работает?

— Не знаю, но она значительно изысканнее и интереснее вас, — ответил мне Ядзима-сан.

Тогда в свою очередь пошутила я:

— Вот как! Тогда я ревную! Интересно было бы провести хоть один вечер с ее мужем! Я люблю иногда позабавиться.

— Нет! Вы послушайте только, что она говорит! — Ядзима-сан повернулся к собеседнику и состроил смешную гримасу.

К этому времени многие журналисты, которые приходили к нам с моим мужем, знали, что я — жена поэта Отани. Некоторые даже специально забегали в ресторан посмотреть на меня. Впрочем, все это только шло на пользу дела, и хозяин был доволен.

В тот вечер Ядзима-сан, кажется, довольно удачно заключил сделку на покупку бумаги с черного рынка и ушел в одиннадцатом часу. Дождь все еще шел. Я уже не надеялась, что увижу мужа, и начала собираться домой. Разбудив ребенка, я тихонько положила его к себе на спину и сказала хозяйке:

— Разрешите, я возьму ваш зонтик?

— Вам нужен зонтик, возьмите, пожалуйста, мой. Я провожу вас, — с серьезным видом предложил мне, поднимаясь из-за стола, один посетитель. Это был парень лет двадцати пяти, худощавый, небольшого роста, похожий на заводского рабочего. Я его видела впервые.

— Не беспокойтесь. Я привыкла ходить одна.

— Нет, я знаю, вы живете далеко. Я тоже живу в том районе и провожу вас. Хозяйка, получите с меня!

Он выпил только три чашечки сакэ и не казался мне пьяным.

Мы сели в трамвай. Когда мы вышли в Коганэи, дождь еще шел. Тесно прижавшись друг к другу под зонтиком, мы пошли по совершенно темной улице.

— Вы знаете, я поклонник вашего мужа, я сам немного сочиняю, — заговорил наконец мой провожатый. — Мне бы очень хотелось когда-нибудь встретиться с Отани-сан. Но я почему-то его побаиваюсь.

Мы подошли к моему дому.