Святитель (Велимирович) - Кассиана

• Название: Кассиана
• Автор: Святитель (Велимирович)
• Жанр: Прочая старинная литература

СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ СЕРБСКИЙ (ВЕЛИМИРОВИЧ)

КАССИАННА,

ИЛИ ПОВЕСТЬ О ЛЮБВИ

---

Три года провела она в монастыре как послушница. Собрала она детей-сирот из деревни и устроила детский церковный хор. Посещала больных — и сербов, и турок из близлежащих мест Приеполья, помогая и утешая их. Все больше народа стало приходить в монастырь, теперь и из-за нее, а не только ради отца Каллистрата.

Когда исполнилось три года ее жизни в монастыре, старец Каллистрат одел Юлию в монашескую рясу перед гробом Святого Саввы и дал ей имя Кассиана.

Юлия была несказанно счастлива, и говорила:

— Это для меня более желанно, чем быть повенчанной с царем.

— Теперь ты обвенчана с Царем, с Царем над царями, — улыбнувшись, сказал ей старец.

На Успение, отслужив Литургию, отец Каллистрат слег в постель. Он позвал к себе Кассиану и вручил ей рукопись со словами:

— Это все, что я хочу оставить тебе. Все то, о чем я говорил тебе все эти годы, здесь записано, чтобы ты помнила мои

слова. Ангел Божий явился мне сегодня за Литургией, чтобы через три дня забрать мою душу. А ты, дочь моя золотая, продолжай трудиться и расти, расти в любви Божией.

Ровно на третий день отец Каллистрат умер. Кассиана зажгла свечу и сама закрыла ему глаза.

Такой великий духовник, как отец Каллистрат, встречается не часто, раз в сто лет. После отца Каллистрата в Милешево были менее искусные духовники. Поэтому народ удвоил свою любовь к матери Кассиане как носительнице той великой благодати веры и любви, которой жил и дышал покойный старец Каллистрат.

Заканчиваю таким напоминанием: в наше время есть три великих вещи в Милешево — как для сербского православного народа, так и для многих мусульман: это гроб Святого Саввы, память об отце Каллистрате и монахиня мать Кассиана.

Слава Богу и Святому Савве. Упокой душу отца Каллистрата. Жизнь и здравие матери Кассиане. Аминь.

Йово Сарайлия.

— Этим, господа, завершается рукопись покойного отца моего Иова Сарайлии, — сказал Павле. — Спасибо вам за внимание, а теперь пойдемте отдыхать. Нам предстоит еще целый день пути до святого Милешево.

Глава 5. В монастырских стенах

Наши путники благополучно достигли Милешево. Они строго постились, чтобы причаститься в Великий Четверг (в день, когда было установлено Таинство Святого Причащения), и чтобы с радостью встретить Светлое Воскресение. Регулярно ходили они на все богослужения, поклонялись гробу Святого Саввы, зажигали свечи на могилах отца Каллистрата и монахини Кассианы. Павле проявлял особенное усердие. Он ставил свечи на все могилы возле храма. Могила Кассианы помещалась с южной стороны церкви. Никакого памятника на ней не было. Так она захотела. Могила ее была покрыта кусками мрамора. На одном куске было написано: «Монахиня Кассиана». Мрамор весь почернел от множества свечей, которые ставил народ. На могиле еще лежали цветы, свежие и увядшие, а также ленты, платки, куски холста и разные другие предметы — народные дары, которыми выражалась благодарность и видимым образом усиливалась молитва.

В один из дней, когда наши путники стояли у могилы Кассианы со многими другими богомольцами, которые зажигали свечи и украшали могилу, один старый крестьянин сказал, взглянув на них:

— Святая она, господа, святая. Я ее хорошо помню. Во всяком горе она плакала от жалости, а во всякой радости она плакала от радости. Такую доброту и наши деды не видели.

— Аферим правду говорит! — подтвердил один мусульманин из Приеполья. — Да она много и намучилась. Мучили ее и мусульмане, мучили и христиане. Один наглый каймакам (полицейский чиновник — Прим. пер.) из Приеполья бросил ее в тюрьму и велел бить ее за то, что некоторые турки благодаря ей обращались в христианскую веру. А потом сербские гайдуки били ее за то, что она ходила по мусульманским домам и помогала турецким сиротам. Все били ее по горбу, и раны эти носила она до смерти.

— Святая душа, дай бы ей Бог, что бы и кости ее заблагоухали на Дженет (тур. — рай — Прим. пер.)!

Услышав эти слова, старый доктор Сумрак громко зарыдал. Друзья посмотрели на него и вспомнили, что он также плакал и тогда, когда Павле Сарайлия читал повесть своего отца в монастыре Баньи. Но и теперь, как и тогда, они приписали это его старческой чувствительности.

Павле несколько раз просил монахов поискать записки отца Каллистрата, посвященные Кассиане, о которых говорил его отец. Они искали повсюду: в библиотеке, в кладовых, в мантиях умерших монахов, в матрасах, в подушках. Но нигде ничего не нашли. Говорили, что об этой рукописи никогда ничего и не слышали.

В один из вечеров доктор Сумрак шепнул Павле на ухо:

— Эта рукопись находится под престолом в алтаре.

Удивленный Павле спросил доктора:

— Откуда ты об этом знаешь?

— Я знаю и более того. Покойная Кассиана каждую субботу ее доставала, приносила к себе в келлию и читала на ночь как молитвенник. Утром, в воскресенье, она возвращала рукопись на прежнее место, и делала так со дня смерти Каллистрата до глубокой старости. Если она не взяла ее с собою в могилу, то рукопись — в алтаре, как я сказал.

Это признание еще сильнее удивило Павле. Он призвал игумена, пошел с ним в храм, и игумен тотчас извлек из-под престола кожаный сверток, в котором находилась рукопись. Несказанно обрадованный Павле позвал двух своих друзей, чтобы вместе с игуменом пойти в какую-нибудь келлию и прочитать ее там. Но доктор Сумрак опять-таки шепнул Павле к великому удивлению того, что не может присутствовать при чтении. Ему, сказал он, эти записки хорошо известны, Кассиана давала их ему читать. И он читал рукопись несколько раз. Тогда Павле с игуменом и Марком Кнежевым затворились в келлии и попросили игумена прочесть рукопись, так как благодаря разным монастырским бумагам он был хорошо знаком с почерком отца Каллистрата.

Игумен перекрестился и начал читать. Читал он медленно, и останавливался после всякого изречения, а некоторые параграфы по просьбе присутствующих читал по два раза. Поэтому чтение продолжалось до самой зари.

Глава 6. Сто слов о Божественной любви

По твоей просьбе пишу сие, дочь моя, я, смиренный Каллистрат.

1. Поскольку все вещи во вселенной с их сущностями и действиями есть только символы духовных вещей, точно также и земная любовь. То, что люди на земле именуют любовью, на самом деле лишь слабый символ истинной небесной любви.

2. Все существа можно поделить на сотворенные и нетварные. Бог — несотворен, все остальное сотворено. И любовь — нетварна, нетварна и вечна. Ибо любовь не есть Божественное свойство, но имя Божие — одно из имен Божиих и сущность Божественного бытия. Потому и сказано: «Бог есть любовь».

3. Сказано еще, что Бог — Истина и Слово. Чудно это славянское слово Истина, которое совершенно точно определяет Того, Который всегда есть. «Я Тот, Который Есмь», короче, Я всегда тот же, неизменен, Сый (Тот, Который есть) в старославянском, «О ОН» в греческом. А Слово или Логос — образ Бога невидимого. И поскольку Истина и Слово вечно в Боге и являются Богом, также точно и Любовь. И как само Слово говорит о Себе: «Я есть альфа и омега, начало и конец», так и Любовь может сказать о Себе: «Я есть альфа и омега».

4. Как любовь Бог открылся роду человеческому в откровении о единстве Святой Троицы, Отца и Сына и Святого Духа — Единого Бога и через воплощение Бога Слова. В Ветхом Завете, а это Завет Закона, Бог как Святая Троица еще только предугадывается; также точно и Любовь еще неприметно и как бы мимоходом поставлена среди многих других заповедей Закона (Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Мир еще не созрел для принятия учения о Святой Троице, следовательно, и о Любви. А эти два понятия — нераздельны. Заповедь о любви, последняя среди заповедей Ветхого Завета, стала первой в Новом Завете.

5. В языческом мире существовала вера в троицу, но не во святую и не в единую. Индусы верили и теперь верят в Тримурти, т. е. в три верховных божества, из которых один, Шива, дьявол и разрушитель того, что создают первые два, Вишну и Брама. В Египте также верили в троичное божество, но как в семью, соединенную плотской любовью Озириса и Изиды, родивших сына Хоруса, которого Озирис убил, из-за чего этот чудовищный брак распался. До Христа люди могли своим умом и энергией создать великие цивилизации по всему миру, но не могли дойти до правильного понятия о Боге как о Святой Троице, соединенной в единстве, следовательно, и о Боге как о Любви.