Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

• Название: Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
• Автор: Василе Александри
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1975

Творчество пяти писателей, представленное в настоящем томе, замечательно не только тем, что венчает собой внушительную цепь величайших вершин румынского литературного пейзажа второй половины XIX века, но и тем, что все дальнейшее развитие этой литературы, вплоть до наших дней, зиждется на стихах, повестях, рассказах, и пьесах этих авторов, читаемых и сегодня не только в Румынии, но и в других странах.

Перевод с румынского В. Луговского, В. Шора, И. Шафаренко, Вс. Рождественского, Н. Подгоричани, Ю. Валич, Г. Семенова, В. Шефнера, А. Сендыка, М. Зенкевича, Н. Вержейской, В. Левика, И. Гуровой, А. Ахматовой, Г. Вайнберга, Н. Энтелиса, Р. Морана, Ю. Кожевникова, А. Глобы, А. Штейнберга, А. Арго, М. Павловой, В. Корчагина, С. Шервинского, А. Эфрон, Н. Стефановича, Эм. Александровой, И. Миримского, Ю. Нейман, Г. Перова, М. Петровых, Н. Чуковского, Ю. Александрова, А. Гатова, Л. Мартынова, М. Талова, Б. Лейтина, В. Дынник, К. Ваншенкина, В. Инбер, А. Голембы, C. Липкина, Е. Аксельрод, А. Ревича, И. Константиновского, Р. Рубиной, Я. Штернберга, Е. Покрамович, М. Малобродской, А. Корчагина, Д. Самойлова.

Составление, вступительная статья и примечания А. Садецкого.

В том включены репродукции картин крупнейших румынских художников второй половины XIX — начала XX века.

---

— В два бана выпустят…

— Как?!

— И в один бан!

— Когда?

— Скоро, на днях…

— В два бана?

— И в один бан?

— В один бан!!

— Провались они в тартарары!

1900

ТОРЖЕСТВО ТАЛАНТА Перевод Р. Рубиной и Я. Штернберга

В одной провинциальной школе некогда учились два добрых товарища: Ницэ Гицеску и Гицэ Ницеску. Их успехи и поведение были на одинаковом уровне. Но не в пример Гицэ, да и всем остальным ученикам, Ницэ обладал необычайными способностями к чистописанию, которыми восхищались все на свете. На четвертом году обучения в начальной школе Ницэ достиг такого совершенства, что его тетрадь можно было принять за образец печатной каллиграфии, а печатный образец — за написанное им от руки. Что касается Гицэ, то у него был на редкость безобразный почерк. Ему не хватало твердости в руке, так как еще в раннем детстве он отморозил себе пальцы, да и зрение было слабовато для такой тонкой работы.

Товарищи окончили начальную школу и пошли искать счастья каждый своим путем. Гицэ уехал в деревню к своему отцу, зажиточному торговцу. Ницэ был беден и потому отправился в столицу, послушав совета учителя, который напутствовал его следующими словами:

— Родителей, мой мальчик, у тебя нет. Ты не слишком образован и не блещешь умом. Слугой ты не можешь стать, потому что ленив. Но и тебя господь не обошел своей милостью: твой почерк подобен гравюре. Ты должен добывать себе пропитание пером. Поезжай-ка в Бухарест. Поступишь там в какую-нибудь канцелярию переписчиком и со временем выйдешь в люди, — ведь ты, я знаю, хорошего поведения.

Приехав в Бухарест, Ницэ начал искать работу. Он встречался с разными людьми и показывал им образчики своего искусства. Все его хвалили и восхищались талантом юноши. Но дальше этого дело не шло. Однако Ницэ не терял надежды, и правильно делал. Как-то вечером один знакомый сказал ему:

— Приходите завтра утром к одиннадцати часам в министерство внутренних дел. Там объявлен конкурс: требуются три переписчика. Вас без сомнения примут.

Ницэ явился на конкурс без опоздания. Конкурентов (их было более тридцати человек) ввели в большой зал, где их ожидала комиссия: председатель — директор департамента, вице-председатель — помощник директора и три члена — начальники канцелярий. Один из них в течение пяти-шести минут громко диктовал текст.

— Довольно! — заявил господин председатель. — Теперь пусть каждый вручит нам свой образец.

Хотя времени было в обрез, Ницэ, перед тем как подать свой лист, тщательно его просмотрел, потом, очень довольный собой, поставил подпись и весьма почтительно вручил свое писание члену комиссии. Результат конкурса был объявлен через два дня. В списке победителей не значилось имени Ницэ.

— Если бы вы знали, сударь, как я красиво написал! — пожаловался опечаленный Ницэ своему знакомому.

— Молодой человек не должен впадать в отчаяние при первой неудаче, — ответил знакомый. — Есть еще семь министерств. Место найдется.

И действительно, несколько месяцев спустя в другом министерстве открылись две вакансии. Ницэ, конечно, не преминул явиться на конкурс. Опять изрядное количество конкурентов, опять комиссия, диктант, разные формальности. А на следующий день опять имени Ницэ не оказалось в числе получивших места.

— А ведь как красиво я написал, сударь! — говорил Ницэ своему знакомому.

— Терпение, молодой человек! Еще не все потеряно, придет и ваш черед. Есть еще шесть министерств. Место найдется.

Через некоторое время еще в одном министерстве открылись вакансии, но Ницэ Гицеску опять потерпел поражение. Ницэ еще больше огорчился, но отчаиваться было еще рано. Оставалось пять министерств! Рано ли, поздно ли, должны появиться свободные места. Они и появились в свое время в четырех министерствах. Всюду были конкурсы, во всех конкурсах участвовал господин Ницэ Гицеску, и всякий раз, узнавая о своем поражении, он все с большим сокрушением говорил:

— А как я красиво написал, сударь!

И знакомый ему отвечал:

— Не отчаивайтесь, молодой человек, еще одно министерство осталось. Там-то и требуется настоящая каллиграфия для актов и документов. Место непременно найдется.

Не иначе как знакомый Ницэ обладал даром предвидения; не прошло и недели, как в названном министерстве был объявлен конкурс на искуснейшего каллиграфа. Чтобы набить себе руку, Ницэ сразу принялся за работу. Он ежедневно упражнялся — писал на веленевой бумаге всевозможными шрифтами: английским, итальянским, готическим, смешанным; жирными буквами, прописными и строчными, различной величины — от одного миллиметра до двух сантиметров; с транспарантом и без такового. И вот накануне конкурса, когда он чувствовал себя вполне подготовленным, Ницэ, как это случается во многих рассказах, неожиданно встретился — с кем бы вы думали? — со своим старым знакомым, добрым школьным товарищем, Гицэ Ницеску, у которого были отморожены пальцы.

— Гицэ!

— Ницэ!

Слово за слово, и Ницэ узнал, что отец его друга разорился и умер. Гицэ приехал в Бухарест с рекомендательным письмом к министру того самого министерства, где требуется каллиграф. Министр принял его хорошо и сказал, чтобы он завтра ровно в час явился в министерство для участия в конкурсе.

— Для участия в конкурсе? — фыркнул Ницэ. — Ты?

— Да, я…

— В завтрашнем конкурсе?

— Да, представь себе, в завтрашнем конкурсе.

— Ты, Гицэ, видно, не знаешь, какое завтра будет состязание.

— Какое?

— На соискание места искуснейшего каллиграфа, дружище Гицэ!

— Но если министр приказал мне явиться… Могу ли я…

— Я тоже туда явлюсь, Гицэ.

— Что ж, приходи и ты.

— Но, Гицэ, соревноваться в каллиграфии со мной?

— Да, в каллиграфии с тобой. Я помню, что мне приказал министр.

— Хорошо.

Слово «хорошо» было сказано таким тоном, что, поразмыслив, Гицэ обратился к товарищу:

— Послушай, Ницэ, я приехал в Бухарест не с пустыми руками. Ты мне говорил, что очень нуждаешься. Если бы ты согласился… Я…

— На что мне соглашаться?

— Я готов дать тебе три-четыре двадцатки, только бы…

— Только бы…

— Только бы ты отступился, не пришел завтра на конкурс…

— Кто? Я?!

— У меня ведь все-таки рекомендация…

— Ну и являйся с твоей рекомендацией на конкурс.

В этот момент к приятелям подошел знакомый Ницэ.

— Господин Гицеску, — промолвил он, — мне надо с вами поговорить.

Ницэ и его знакомый отошли в сторону.

— Я хочу вас порадовать, господин Гицеску, вам незачем идти в министерство на конкурс. Я нашел для вас работу в одной литографии. Она оплачивается куда лучше, чем работа переписчика. Там вы можете создать себе положение. Согласны?

— Согласен. Только… одну минуту… — Что-то быстро сообразив, Ницэ сделал налево кругом и подошел к своему школьному товарищу.

— Гицэ, ты мне предложил три-четыре двадцатки, лишь бы я не явился на конкурс? В свою очередь, я хочу тебе предложить одну комбинацию, которая больше устраивает и тебя и меня.

— Какую же?

— Мы явимся на конкурс оба. У тебя есть рекомендация, у меня — каллиграфический почерк. Давай, я подпишу своим именем твой образец, а ты своим именем — мой.

— О, если бы ты только согласился…

— Я согласен.

— Честное слово?

— Честное слово… только ты мне дашь пять двадцаток!

— Даю!

Гицэ вынул из кармана ассигнацию в сто лей. Ницэ сунул ее себе в карман, и товарищи расстались очень довольные друг другом, договорившись встретиться завтра в одиннадцать часов в министерстве.

На следующий день по странному стечению обстоятельств на конкурс явились только двое. Надо ли говорить, что эти двое были школьные товарищи Ницэ и Гицэ. Ницэ честно выполнил свое обязательство: пока его товарищ выводил дрожащей от волнения отмороженной рукой каракули на министерской бумаге, он уверенно проделывал на своем листе необыкновенные tours de force[144]. Кончив, товарищи подписали свои образцы, как условились, каждый именем другого, и вышли в зал ожидания. Тут Гицэ стал пылко благодарить своего товарища.

— Нас было только двое, — сказал Ницэ. — У тебя рекомендация, у меня, слава богу, каллиграфический почерк. Как бы они ни изворачивались, кого они еще могут назначить, кроме те…

Не успел Ницэ договорить, как дверь отворилась.

— Результат конкурса! — торжественно провозгласил председатель комиссии. — Участвовали два конкурента: Ницэ Гицеску и Гицэ Ницеску. Выдержал господин…

— Господин?.. — подхватили в один голос оба конкурента.

— Господин Ницэ Гицеску.