Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

• Название: Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
• Автор: Василе Александри
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1975

Творчество пяти писателей, представленное в настоящем томе, замечательно не только тем, что венчает собой внушительную цепь величайших вершин румынского литературного пейзажа второй половины XIX века, но и тем, что все дальнейшее развитие этой литературы, вплоть до наших дней, зиждется на стихах, повестях, рассказах, и пьесах этих авторов, читаемых и сегодня не только в Румынии, но и в других странах.

Перевод с румынского В. Луговского, В. Шора, И. Шафаренко, Вс. Рождественского, Н. Подгоричани, Ю. Валич, Г. Семенова, В. Шефнера, А. Сендыка, М. Зенкевича, Н. Вержейской, В. Левика, И. Гуровой, А. Ахматовой, Г. Вайнберга, Н. Энтелиса, Р. Морана, Ю. Кожевникова, А. Глобы, А. Штейнберга, А. Арго, М. Павловой, В. Корчагина, С. Шервинского, А. Эфрон, Н. Стефановича, Эм. Александровой, И. Миримского, Ю. Нейман, Г. Перова, М. Петровых, Н. Чуковского, Ю. Александрова, А. Гатова, Л. Мартынова, М. Талова, Б. Лейтина, В. Дынник, К. Ваншенкина, В. Инбер, А. Голембы, C. Липкина, Е. Аксельрод, А. Ревича, И. Константиновского, Р. Рубиной, Я. Штернберга, Е. Покрамович, М. Малобродской, А. Корчагина, Д. Самойлова.

Составление, вступительная статья и примечания А. Садецкого.

В том включены репродукции картин крупнейших румынских художников второй половины XIX — начала XX века.

---

— Вот мы и поладили! — воскликнул Ликэ.

Гицэ хотелось кинуться на Ликэ, растерзать его на клочки, но его удерживало присутствие поблизости двух его людей: нужно было бы слишком быстро о ним разделаться. Гицэ казалось, что кровь вытекает у него из жил, когда он смотрел, как Ликэ монету за монетой забирает его деньги, скопленные по грошам, но теперь он был бессилен и должен был сдерживаться.

— Да, мы поладили, — сказал он, подходя к Ликэ, — и если я причиню тебе хоть малейшее беспокойство — мне этих денег не видать.

Ликэ повернулся к нему и злобно ухмыльнулся.

— Ишь ты какой стал кроткий! Настоящий телок… — сказал он немного погодя.

Гицэ вздрогнул. Многое он мог стерпеть, но последнее издевательство вывело его из себя. Невольно шагнув к Ликэ, он схватил его за руки и, стиснув их, вымолвил приглушенным голосом:

— Не двигайся, не то убью!

Чувствуя, что Гицэ сильнее его, Ликэ бросил беспокойный взгляд на дверь и быстро спросил:

— Что тебе нужно?

— Ничего, — ответил Гицэ. — Ничего не нужно. Тебе слишком хорошо известно, что у меня есть жена и дети и потому ничего не могу тебе сделать. Ты отбираешь у меня деньги, — что же, на здоровье! Отнял душевный покой и испортил мне жизнь, — на здоровье; но не думай, что тебе удастся издеваться надо мной! Ты можешь меня убить, Ликэ. Ты и твои люди. А я могу отправить тебя на виселицу. Не играй со мной. Подумай, ведь теперь, после того что ты со мной сделал, мне уже почти нечего терять. Смотри, как бы я не потерял и то, что еще осталось. Бойся меня.

Ликэ сделал шаг назад.

— Ты боишься, — продолжал Гицэ, проводя обеими руками по волосам. — Боишься и не постыдишься позвать людей на помощь.

— Конечно, не постыжусь, — ответил Ликэ, улыбаясь. — Мне было бы стыдно, если бы я пришел к тебе без этих людей.

Гицэ терял самообладание и потому чувствовал себя слабее Ликэ, которого ничто не могло вывести из равновесия.

— Пусть они войдут, пусть увидят, что ты боишься. Эй, люди, сюда!.. — крикнул он и неподвижно остановился посреди комнаты.

Один из свинопасов быстро вошел в комнату, а другой остановился на пороге, глядя в глаза Ликэ.

— Он вздумал повздорить с нами, — сказал Ликэ.

— Избави бог, — отозвался Гицэ. — Я человек разумный. Хочу только показать, что не боюсь вас.

— Зато мы тебя боимся, — сказал Ликэ. — Ты же сам сказал, что я должен тебя бояться. Так оно и есть: да, боюсь. Только вот не знаю, удастся ли мне еще хоть раз поставить тебя в такое безвыходное положение, в котором я тебя держу сейчас. Ты меня понимаешь? Еще не было случая, чтобы я не убрал человека, который попытался стать мне поперек дороги.

— Да я и не собираюсь становиться тебе поперек дороги.

— Но мог стать. Мог сделать что-нибудь такое, чего не сделал до сих пор, потому что не знал, кто я такой. Свяжи слугу и приведи сюда жену и детей, — обратился Ликэ к Рэуцу, все еще стоявшему на пороге.

Тут Гицэ кинулся вперед, схватил Рэуца за грудь и отбросил его на середину комнаты. Потом запер дверь и проговорил, задыхаясь от страха:

— Не вмешивайте в наши дела жену! Не трогайте меня! Худо будет. Ликэ, ты человек рассудительный, не рискуй головой, не позорь себя. Будь разбойником, Ликэ, но не глупым воришкой, который сам выдает себя. Спроси меня, где мой слуга, а потом уже разговаривай.

Ликэ в замешательстве посмотрел на своих товарищей.

— Вы же видели, как он бежал вверх по долине. Знайте, что он не вернется до тех пор, пока не узнает, что вы отсюда уехали.

Я послал его к священнику в Фундурени сообщить, что я здесь разговариваю с вами.

— Так оно и есть! — воскликнул Рэуц, словно очнувшись от сна. — В самом деле с тех пор я его больше не видел.

Ликэ почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.

— Этого я тебе всю жизнь не забуду, — пробормотал он, смотря на Гицэ ненавидящим взглядом.

— Нам не за чем быть врагами, — сказал Гицэ, подходя к нему, — но знай, если тебе не удалось поймать меня сегодня, то не удастся поймать и после, сколько бы ты ни прожил на свете. Пойми, Ликэ, что такие люди, как я, опасные слуги, но неоценимые друзья.

— Разве я говорил, что хочу сделать тебя своим слугой? — спросил Ликэ, сразу понижая тон.

— Если ты этого не говорил и не хотел говорить, то давай побеседуем по-дружески, — успокоившись, предложил Гицэ. — Я принесу вина, и мы выпьем, как порядочные люди, хорошо понимающие друг друга. На столько-то у меня ума хватит, чтобы понять, что, не договорившись с тобой, нельзя оставаться на Счастливой мельнице. Я не желаю служить тебе только из страха, но хочу войти с тобой в соглашение. Я готов делать, как тебе нравится, только будь благоразумен, пойми: чтобы я мог быть тебе полезным, люди должны считать меня честным человеком и вашим врагом.

— Положим так, — проговорил Ликэ. — Ну а мы что должны о тебе думать?

— Каков я есть, сами видите, — ответил корчмарь, протягивая руку. — Ликэ пожал ее. — Деньги ты мне оставь, — добавил Гицэ вполголоса.

— Деньги я возьму с собой, — возразил Ликэ. — Что в руке, то мое.

— Но знай, я ими не связан, — проговорил Гицэ и пошел в погреб за холодным вином.

— Глупо я сделал, — заметил Ликэ, оставшись наедине с товарищами и обращаясь к Рэуцу. — Пожалуй, надо было послушать тебя, Рэуц, и держать своего слугу в корчме.

— Брось! Может, так даже лучше, — ответил Рэуц.

— Посмотрим! — пробормотал другой. — Боюсь, что он нас обманывает.

— Ну, это уж мое дело! — ответил Ликэ, подняв голову.

VI

Как человек, всю жизнь проводящий в дороге, Ликэ довольно часто заезжал на Счастливую мельницу, случалось раз и два в неделю, а то и чаще. Он слезал с коня, выпивал стакан вина, закусывал и снова уезжал, лишь изредка задерживаясь дольше. Случалось это по воскресеньям, когда он приезжал в сопровождении двух-трех товарищей и находился в хорошем настроении духа.

Гицэ нравились эти неожиданные посещения, зато Ану мучили тяжелые мысли, всегда приходившие ей в голову при виде Ликэ и как-то сразу старившие ее.

В тот раз после отъезда Ликэ она спросила мужа, что случилось, и услышала в ответ: «Ровно ничего, да и что может случиться? Ликэ — свой человек». Ана тогда прекратила разговор, но раз от разу становилась все молчаливее. Лишь по временам украдкой смотрела на Ликэ, повторяя про себя: «Человек этот, должно быть, злой и опасный».

Время шло, и она чувствовала себя все более одинокой. Подружившись с Ликэ, Гицэ словно отдалился от нее. Казалось, он что-то скрывал и избегал оставаться наедине с женой.

— Гицэ, что у тебя с этим человеком? — спросила однажды Ана, дождавшись отъезда Ликэ.

— У меня? — пробормотал он почти испуганно. — Что может у меня с ним быть? Ничего. То же, что и со всеми. Приезжает, разговаривает, ест, пьет и платит.

Ана долгим взглядом посмотрела в лицо мужа.

— Но обычно он платит больше, чем полагается, — заметила она сухо.

— Таковы уж богатые люди.

— Гицэ! — проговорила Ана спокойно. — Я не ребенок. Ты — мужчина и сам знаешь что делаешь. Я только спрашиваю, а вовсе не хочу допытываться. Тебе лучше знать: есть у тебя что мне сказать или нет; но, говорю тебе, сердце не позволяет мне умолчать об этом: Ликэ — человек злой и опасный. Я вижу это по его глазам, по усмешке, а чаще всего по взгляду, который появляется у него в те минуты, когда он кусает усы. Гицэ, человек этот не знает удержу, и с ним не следует сближаться.

— Я вовсе и не делаю этого, — вздохнул Гицэ.

— Ну, ладно, — согласилась она. — Дело твое, но не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Гицэ очень хотелось быть откровенным с Аной, но ему трудно было это сделать, так как он сам утверждал, что у него с Ликэ нет никаких особых дел. Тем не менее он решил обязательно потолковать с женой в другой раз.

Да и что, по совести, он мог сказать ей теперь? Все происшедшее как будто окончательно забылось. Может, для Аны даже лучше ничего не знать об этом. Правда, Гицэ постоянно осматривал уши свиней, которых гнали мимо, и нередко находил на них клейма Ликэ, но тот приезжал и уезжал, ни о чем не спрашивая. Гицэ оставалось лишь запоминать и помалкивать. Ликэ тоже молчал и ничего от него не требовал. Вместе с тем от Сэмэдэу, казалось, ничего не ускользало из того, что происходило на Счастливой мельнице, и это иной раз поражало корчмаря.

Особенно велико было удивление Гицэ, когда Ликэ прислал ему шесть свиней, на четырех из которых не оказалось ни одной из нанизанных на проволоку меток. Гицэ боролся с собой, но в конце концов взял свиней, не желая портить отношений с Ликэ. Ане же он не сказал об этом ни слова, опасаясь протестов с ее стороны. С этого дня Гицэ по-настоящему стал избегать жены, а она старалась не раздражать его.

Наступила осень, иней покрыл землю, а ветер срывал листья с деревьев и опустошал леса.