Саймон Грин - Суровое наказание

• Название: Суровое наказание
• Автор: Саймон Грин
• Жанр: Фэнтези

От переводчика

Для тех, кто не читал других книг цикла Темная Сторона в моем переводе, немного поясню. По неведомой мне причине переводчики в издательствах сочли, что Nightside это, во-первых Темная, а во-вторых Сторона. В действительности события всего цикла происходят в городе (о создании которого написано в 6 книге) и при том в нем всегда ночь, а не просто тьма. Я оставил название цикла неизменным, ибо это не принципиально, но вот действие все же происходит в нем, а не на нем, как в издательских переводах. Все книги переводятся для сайта rubuk.com. Кому понравится мой перевод, сможет в ближайшее время прочитать там все книги цикла вплоть до последней. Спасибо за внимание и приятного чтения.

Константин Мещеряков

---

– Да, сэр. Проходите.

Он отступил назад ровно настолько, чтобы дать мне пройти, поэтому я не упустил возможность сильно наступить на его идеально начищенные ботинки. Он закрыл дверь, а затем склонил передо мной голову в том, что было почти поклоном, но не совсем.

– Мне позвать слугу, что взять ваш плащ, сэр? Мы можем почистить его.

– Нет, – сказал я. – Он повсюду со мной. Без меня он потеряется.

– Разумеется, сэр. Я Гоббс, семейный дворецкий Гриффинов. Если вы проследуете за мной, я провожу вас к хозяину.

– Не возражаю, – сказал я.

Гоббс повел через огромную прихожую и дальше по длинному коридору, держа спину ровно и задрав подбородок, даже не потрудившись проверить, следую я за ним или нет. Вероятно, ему даже мысли не приходило в голову, что я могу не последовать. Поэтому я неспешно шел в нескольких шагах позади, намеренно ссутулившись и засунув руки в карманы плаща. Вы быстро учитесь одерживать маленькие победы везде, где только можете. Коридор был достаточно большой, чтобы проехать по нему на поезде, освещенный теплым золотистым светом, который, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда. Типичное сверхъестественное освещение. У меня было достаточно времени осмотреться, отказавшись позволять Гоббсу диктовать темп. Я был искренне заинтересован. Не многие люди видели поместье Гриффинов внутри, и большинство из них имели порядочность и здравый смысл, чтобы молчать об увиденном. Но я никогда не был хорош ни в том, ни в другом. Я был уверен, что смогу получить приличную сумму за продажу подробного описания в раздел Благословенное житие в «Найт Таймс».

Но... должен сказать, я не был впечатлен. Коридор был большим, это да, но позже ты переставал это замечать. Блестящий деревянный пол был сильно натерт воском и отполирован, стены были ярко окрашены, и высокий потолок был украшен серией изящных фресок… но не было ни стоящих доспехов, ни антикварной мебели, ни великих произведений искусства. Только действительно длинный коридор с бесконечной серией картин и портретов на стенах. Все они изображали Иеремию Гриффина и его жену Мэрайю, по моде и стилю былых веков. Картины, которым сотни лет, прославляли двух человек, которые, вероятно, были еще старше. От формальных стилизованных портретов, где они оба носили жабо и обязательные неулыбчивые выражения, до десятков королей и множества парламентариев, начиная от периода Реставрации до Эдвардианской эпохи и позднее. Некоторые художники были столь известны, что даже я узнавал их.

Я потратил так много времени, восхищаясь Рембрандтом, что Гоббс вынужден был возвратиться и нависнуть надо мной, многозначительно покашливая. Я повернулся, чтобы уделить ему все свое внимание. Гоббс действительно был архетипическим дворецким, держащийся прямо и со строгим выражением на лице, в своей чопорной черно-белой викторианской униформе. Его волосы были черными как смоль, как впрочем, и глаза, его плотно стиснутый рот был столь бледен, что почти не имел цвета. У него было высокие скулы и длинный, заостренный подбородок, который можно было использовать для доставания огурцов из банки. Он мог быть забавен, этот анахронизм в сегодняшний день и наше время, но за надменным подобострастием ощущалась огромная сила, сдерживаемая, готовая быть выпущенной в интересах его хозяина. Гоббс... был жутким, чрезвычайно пугающим образом.

Вы точно знаете, что он будет первым, кто склонится через ваше плечо во время официального обеда и громко объявит, что вы пользуетесь неправильной вилкой. Он также будет первым, кто вытащит вас за ухо, вероятно, со сломанной конечностью или двумя, если вы будете столь глупы, что расстроите его господина и хозяина. Я наказал себе никогда не поворачиваться к нему спиной и драться чрезвычайно грязно, если подталкивание когда-либо превратиться в толчок.

– Вы уже закончили, сэр...? – Подразумеваемая угроза заполнила паузу в конце.

– Расскажи мне о Иеремии, – сказал я не двигаясь, лишь бы поступить ему наперекор. – Как долго ты на него работаешь?

– Я имею честь служить семье Гриффинов в течение многих лет, сэр. Но вы, конечно, понимаете, что я не могу обсуждать личные дела семьи с любым посетителем, независимо от того, насколько он... известен.

– Мне нравится сад, – сказал я. – Очень... живой.

– Мы стараемся, сэр. Сюда, сэр.

Было ясно, что он не собирался ни черта мне рассказывать, поэтому я направился в быстром темпе по длинному коридору, и ему пришлось поторопиться, чтобы догнать меня. Впрочем, он быстро обогнал меня, скользя тихо вперед четко в двух шагах впереди. Он был очень тихим для такого большого человека. Я испытывал желание показать язык его спине, но почему-то знал, что он узнает об этом, и ему глубоко наплевать. Поэтому я просто следовал за ним, издавая так много шума, как только мог, и, прилагая все усилия, чтобы оставить потертости на полированном полу. Время от времени, другие слуги появлялись из боковых коридоров, все одетые в старомодную викторианскую униформу, и каждый раз резко останавливались и почтительно ждали пока Гоббс пройдет, прежде чем продолжить свой путь. Только вот... почтительно не совсем подходящее слово. Нет, все они выглядели испуганными. Все.

Иеремия и Мэрайя Гриффин продолжали торжественно смотреть на меня со стен, когда я проходил мимо. Одежда, прически и фоны менялись, но они оставались неизменны. Два жестких, непреклонных лица, с непоколебимым взглядом. Я видел портреты королей и королев во всех их пышных нарядах, которые выглядели менее величественно, менее уверенно в себе. Когда мы с Гоббсом наконец-то подошли к концу коридора, картины уступили место фотографиям, от увядших снимков сепии до современных с цифровой четкостью. И впервые появились дети Гриффина, Уильям и Элеонора. Вначале как дети, затем как взрослые, опять же абсолютно неизменные, в то время как мода и мир менялись вокруг них. Оба ребенка отличались крепким костяком, как и их родители, но ни один из их не имел их характера. Дети выглядели… мягкими, избалованными. Слабыми. Несчастными.

В конце коридора Гоббс повернул направо и когда я последовал за ним за угол, то обнаружил, что мы оказались в другом большом коридоре, где обе стены были украшены охотничьими трофеями. Головы животных наблюдали и рычали со своих тщательно размещенных на стене деревянных пластин, набитые соломой и со вставленными стеклянными глазами, которые казалось, следовали за тобой взглядом по коридору. Там были все обычные полевые звери, львы и тигры и медведи, и одна голова лисы, которая чертовски напугала меня, подмигнув, когда я проходил мимо. Я ничего не сказал Гоббсу. Я знал, что он не скажет насчет этого ничего из того, что я хотел бы услышать. Пока мы продвигались далее по коридору, трофеи сменились от необычных к неестественным. Никто не заботиться о разрешениях в Темной Стороне. Вы можете охотиться за любой чертовой тварью, которая вам приглянется, если она не начнет охотиться за вами первой.

Там была голова единорога с единственным длинным витым рогом, хотя его белоснежная шкура выглядела серой и безжизненной для любого набивщика чучел. Далее впереди была мантикора с ее тревожным сочетанием львиных и человеческих черт лица. Рычащий рот был полон огромных массивных зубов, а длинная ниспадающая грива выглядела так, будто недавно ее высушили феном. И… нереально огромная голова дракона, под добрых четырнадцать футов от уха до уха. Золотые глаза были огромными как обеденные тарелки, и я никогда прежде не видел так много зубов в одном рту. Морда выдавалась в коридор так далеко, что мне с Гоббсом пришлось пробираться мимо нее по коридору по одному.

– Бьюсь об заклад, что ее чертовски сложно чистить, – заметил я, просто, чтобы что-то сказать.

– Я не знаю, сэр, – сказал Гоббс.

Несколько коридоров и проходов спустя, мы наконец-то достигли конференц-зала. Гоббс быстро постучал, толкнул дверь и шагнул в сторону, жестом показывая мне проследовать вперед. Я небрежно вошел, словно заходил сюда каждый день, и даже не обернулся, когда услышал что Гоббс плотно закрыл за мной дверь. Конференц-зал был большим и шумным, но первым мне бросились в глаза десятки телевизионных экранов покрывающих стену слева от меня, показывающих каналы новостей, деловую информацию, рыночные отчеты и политические сводки по всему миру. Все дребезжали одновременно. Абсолютный шум болтовни был подавляющим, но никто в комнате, казалось, не придавал этому значения.

Вместо этого, все взоры были устремлены на Иеремию Гриффина, сидящего во главе длинного стола, точно король на троне, и внимательно слушающего людей, идущих к нему равномерным потоком, передавая ему новости, сообщения, документы, и задавая срочные, но уважительные вопросы. Они роились вокруг него, как рабочие трутни вокруг пчеломатки, приходя и уходя, толпясь и перестраиваясь, ревниво конкурируя за внимание Гриффина. Все они, казалось, говорили одновременно, но Иеремия без труда говорил с тем, кем хотел и слушал того, кого пожелал. Он редко смотрел на одного из мужчин и женщин вокруг него, уделяя все свое внимание бумагам, лежащим перед ним. Он кивал или качал головой, подписывал некоторые бумаги и отвергал другие, и время от времени давал комментарий или приказ, и люди вокруг него мчались выполнять его поручения, их лица были сосредоточены и полны решимости. Безупречно и дорого одетый, и, вероятно, обладающий еще более дорогостоящим образованием, он по-прежнему вел себя больше как слуга, чем Гоббс. Никто из присутствующих не уделял мне ни малейшего внимания, даже когда им приходилось протискиваться мимо меня, чтобы добраться до двери. И Иеремия даже не взглянул в мою сторону.