Елизавета Уварова - Аркадий Райкин

• Название: Аркадий Райкин
• Автор: Елизавета Уварова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03491-4

Вероятно, никто в СССР не мог сравниться по популярности с Аркадием Райкиным. Гениальный мастер перевоплощения, «человек со многими лицами», он играл в спектаклях, выступал на радио, записывал пластинки, снимался в кино и озвучивал мультфильмы. Райкин вышел далеко за пределы своего жанра, став фигурой общественной. Со всех концов страны шли к нему письма с благодарностями за его искусство, просьбами помочь купить мотоцикл и требованиями обеспечить торговлю лезвиями для бритья. Он говорил со сцены такие смелые слова, что у зрителей перехватывало дыхание, обогатил русский язык словом «авоська» и идиомами вроде «вкус специфический». Для Аркадия Исааковича писали знаменитые сатирики, от Михаила Зощенко до Михаила Жванецкого. Он дружил с Львом Кассилем и Леонидом Утесовым, принимал у себя Марселя Марсо, Ива Монтана и Симону Синьоре. За его здоровье поднимал бокал Сталин, Хрущев стал объектом его пародии, а Брежнев помог его театру перебраться из Ленинграда в Москву.

Книга доктора искусствоведения Елизаветы Уваровой окрашена ее личным отношением к герою, с которым ей довелось работать.

При оформлении книги использованы фотографии из личных архивов автора и семьи Аркадия Исааковича Райкина.

---

Жизнь усложнена не только этим. Сколько у нас начальства, а работать некому. Взять хотя бы бухгалтерию. Одна бумажка — сто подписей. В магазинах... Одна работа — два человека. Какую убыль приносят начальники! А их-то у нас, боже мой! Понимаете, я решил дать бой всему этому. Дорогой товарищ артист! Посоветуйте и будьте добры, дайте мне маленький совет. Я хочу проверить себя, как же я понимаю. Может, со мной что-нибудь не в порядке. Так жить дальше я не согласен. Чтобы ежедневно ошибаться, недопонимать и всё время наносить убыток Родине, народу, как это делает начальство. Я никого не боюсь, пускай меня накажут за то, что я ищу правду. Я не прощаю ни артистам, как видным людям, ни писателям, ни поэтам. Давайте молчать, махнув на всё рукой!

4/VIII-63

Петушков».

Из Красноярска в 1967 году писали: «За последние несколько лет искусство лгать далеко шагнуло вперед. Ложь уже не выражают прямыми словами, как это было во времена наших дедов, ее создают при помощи общих туманных оборотов... Все признают, что надо говорить правду. На этой фразе появляетесь Вы — гениальный художник. Вы — народный любимец, воплощение правды и чистоты...»

Житель города Жданова в 1960 году признавался: «Когда слушаю Вас, мне кажется — всё на свете хорошо устроено, правда всегда торжествует. Только в эти полчаса чувствуешь себя человеком. Передача заканчивается, а действительность остается с тобой».

А какой взрыв негодующих писем вызвал отказ в присуждении Райкину Ленинской премии! В 1967 году письма с жалобами на «мещанские, отсталые, косные взгляды отдельных еще влиятельных, ответственных товарищей из Комитета...» шли в политбюро, председателю Совета министров СССР А. Н. Косыгину, министру культуры Е. А. Фурцевой.

Некоторые послания, вызывавшие сочувствие Аркадия Исааковича, рождали у него действенный отклик. Прочитав письмо девочки, просившей помочь ее больной маме, артист не только нашел время договориться с врачами о больнице, но даже предоставил возможность девочке и ее отцу пожить в своей квартире. Как мы помним, помог он и моряку, оказавшемуся по ложному навету в тюрьме. Во всех этих (и, вероятно, многих других) случаях Аркадий Райкин, используя свой авторитет, знакомства, звонил по телефону, а если нужно, ехал, договаривался.

А вот еще одно довольно обычное письмо от одиннадцатилетнего Саши, на которое Райкин ответил не сразу. Мальчик, мечтавший стать артистом, спрашивал своего кумира: «Как вы достигли такого таланта?» Рассказ об этом письме и ответе на него содержится в райкинских «Воспоминаниях» (глава «На деревню дедушке»). Мальчик Саша вырос и стал известным артистом Александром Калягиным. На семидесятилетием юбилее Аркадия Райкина он использовал свое давнее письмо — остроумно разыграл сценку, взяв в качестве фабулы известный чеховский рассказ о Ваньке Жукове, слезно писавшем «на деревню дедушке».

Короче, как сказал К. М. Симонов, «Письма пишут разные: / Слезные, болезные, / Иногда прекрасные, / Чаще — бесполезные». Подобных писем множество в обширнейшей корреспонденции, полученной Аркадием Исааковичем и недавно переданной его дочерью на хранение в РГАЛИ. Пока еще необработанные и неописанные, они, надеюсь, в будущем дадут материал многим исследователям — не только искусствоведам, но, главное, историкам, помогут понять без прикрас жизнь страны, жизнь нескольких поколений на протяжении половины столетия.

В «Моем актерском интервью» на вопрос корреспондента: «Слава — это бремя или радость?» — Райкин ответил: «Бремя, которое бывает радостным, а порой невыносимо тяжелым... Слава — это прежде всего огромная ответственность». Аркадий Исаакович остро ощущал эту ответственность. В течение полувека постоянно встречаясь с публикой, он всякий раз волновался, как дебютант. Уже с утра ему начинало казаться, что он болен, потерял голос, не помнит текст. «Я не отношусь к категории бравых артистов, уверенных, что всегда будет успех, — признавался он. — В день спектакля не нахожу себе места. В театр приезжаю за час-полтора».

Это не поза, не актерское кокетство. Он действительно каждый раз волновался, как, вероятно, волнуется спортсмен перед ответственными соревнованиями. Но таким соревнованием для Райкина являлся каждый спектакль.

«Каждый вечер этот человек замирает возле кулисы перед стонущим от нетерпения залом, — рассказывал Леонид Лиходеев, имевший возможность наблюдать его за сценой. — Он замирает, чуть склонившись вперед, как стрела, предназначенная для дальнего полета. Лук, из которого вылетит эта стрела, невидим. Лук этот звенит тетивою в нем самом. Он натягивается до предела соответственно силе, которую придает стреле. Райкина еще никто не видит. Он будто колеблется секунду и вдруг — всегда неожиданно — решительно шагает в пучину оваций».

Восторг публики придавал ему силы. Ощущая зрительный зал с чуткостью тончайшего барометра, он, не скрывая радости, как бы вбирал в себя любовь и признательность, выплескивавшиеся на сцену из темноты зала. Ему необходимо было поверить в тех, кто пришел на спектакль, в их восприимчивость к добру, готовность понять сокровенный смысл его слов, стать единомышленниками. Жест, мимика, интонация артиста постоянно отражали зрительскую реакцию.

Он хорошо знал, что публика неоднородна. На премьеру спектакля Райкина попасть было непросто. Среди тысячи людей в зале находилось немало тех самых антигероев, которых он высмеивал со сцены. Порой они обижались, но чаще делали вид, что это не про них. Одни, чтобы не выделяться, смеялись вместе со всеми, другие изредка кисло усмехались, а иные и вовсе сидели весь вечер с каменными лицами. «Человек, который не смеется» — такой персонаж, если помнит читатель, появлялся у Райкина еще в спектакле 1953 года «Смеяться, право, не грешно». С тех пор внешне он изменился, но суть оставалась прежней.

Как-то в нашей беседе Аркадий Исаакович произнес поразившие меня слова:

—    Во время спектакля стараюсь не вглядываться в зрительный зал. Дело в том, что, если нечаянно мой взгляд упадет на чье-то скучающее, каменное лицо, я буду выбит из рабочего состояния на целый вечер. Пострадает спектакль, пострадает тысяча ни в чем не повинных зрителей.

—    А как же, — недоумевала я, — ваше знаменитое ежеминутное общение со зрителем? Есть, наконец, законы эстрадного искусства, среди которых теоретики одним из основных считают наличие прямого контакта с публикой.

—    Однажды, еще во время войны, я выступал на Чирчик-строе. Зрительный зал был полон. В первом ряду я увидел человека, который сидел опустив голову и лишь изредка на меня поглядывал. Во время действия к нему несколько раз подходили какие-то люди. Я уже нафантазировал себе, что они уговаривали его уйти. Прошло сорок с лишним лет, а я не могу этого забыть: я задел его со сцены. Сказал, уже не помню что, наверняка глупое. Каков же был мой ужас, когда в перерыве я узнал, что это был директор строительства. Больной, с температурой сорок градусов, он из уважения ко мне пришел на концерт. Урок получен был на всю жизнь: зрительный зал никогда нельзя трогать. А лучше всего не смотреть.

Значит, «прямой контакт с публикой» может быть имитацией? А как же, к примеру, его косноязычный Балалайкин («Багагайкин»): «Спгоси меня, спгоси! Вот ты, ушастый в пятом ряду, спгоси меня — кто я есть? Отвечаю: Ба-га-гай-кин!» Подобных примеров обращения к зрителям немало. Чем больше талант артиста, тем более сложные загадки он нам задает. Очевидно, его профессиональный аппарат настолько тонок и натренирован, что он чувствует все оттенки зрительского настроения и восприятия, не всматриваясь в лица.

Собственно говоря, то же самое происходит с актерами драматического театра, когда, несмотря на отделяющую их от зрителей «четвертую стену», они прекрасно ощущают идущие из зала биотоки и координируют в соответствии с ними свою игру.

Но Аркадий Исаакович не только ощущал эти биотоки, но и устанавливал с публикой такой душевный контакт, что каждому сидящему в зале казалось, что артист обращается непосредственно к нему. Вот тогда-то и возникали минуты той редкой тишины, которую артисты ценят выше всего.

Глава четырнадцатая ИЗ ЖИЗНИ МАСТЕРА

Квартирный вопрос

Казалось бы, с приходом к власти Л. И. Брежнева, с которым добрые отношения сложились еще до войны, с первых гастролей театра в Днепропетровске, а затем укрепились в период боев на Кавказе, где в течение нескольких месяцев работал театр, Райкин получил защиту и опору. Но, как говорится, до Бога высоко, а до царя далеко.

«Я всегда чувствовал дистанцию и не пытался напоминать о себе, — рассказывал Аркадий Исаакович. — Как-то в начале 60-х годов — он (Брежнев. — Е. У.) был еще председателем Верховного Совета — мы встретились, кажется, на каком-то приеме. «Ну, как ты живешь? — Хорошо, спасибо. — Как же хорошо, когда ты живешь в гостинице? — Ну, вот видите, вы даже знаете, что я живу в гостинице, уже хорошо! — Ну тебе же нужна квартира в Москве? — Конечно, было бы совсем неплохо».