Илья Старинов - Записки диверсанта

• Название: Записки диверсанта
• Автор: Илья Старинов
• Издательство: Альманах «Вымпел», 1997:3
• Жанр: О войне
• Год: 1997

Из предисловия: В 1997 г. была выпущена первая книга воспоминаний И. Г. Старинова «Записки диверсанта».Воспоминания И. Г. Старинова, которому идет девяносто девятый год, привлекли внимание общественности у нас в России и многих наблюдателей за рубежом. В течение 1997–1998 годов в редакцию систематически поступали телефонные звонки от читателей: когда выйдет вторая книга? И. Г. Старинов, превозмогая все трудности и преграды, упорно работал над своим архивом и другими источниками, проверяя достоверность событий, правильность своих суждений и выводов… Книга «Мины замедленного действия», согласно авторскому замыслу, составляет с первой книгой («Записки диверсанта») единое целое и начинается там, где заканчивается предыдущая — во время перехода Ильи Григорьевича из Украинского штаба партизанского движения в Польский. Кроме мемуаров в состав книги включено историческое исследование «Упущенные возможности», где автор, используя большой фактический материал, на собственном опыте показывает развитие партизанского движения в годы Второй Мировой войны в Советском Союзе и европейских странах. Предлагая вниманию читателя вторую книгу размышлений старейшего партизана–диверсанта И. Г. Старинова «Мины замедленного действия», редколлегия полагает что читатель еще раз вернется к первой книге, внимательно прочтет вторую и новыми глазами будет смотреть на прошлое своих отцов и дедов, не вернувшихся с войны домой.

Hoaxer: Почти все знают, кто таков Старинов. В последние годы он часто появлялся на телеэкране. Старинов — главный диверсант Советского Союза, настоящий полковник. Его мемуары представляют собой несомненный исторический интерес. Никто пока более подробно не писал о том, как исполнялось постановление 1928 года о создании партизанских баз на западных территориях СССР (о чём писал ген. Лотар Рендулич в своей «Партизанской войне»). Я свёл обе книги воспоминаний Ильи Григорьевича под одну «обложку», т. к. они составляют единое целое.

Q.A.: в использованном оригинале [пропущена страница]

---

— Готовьтесь, товарищ Старинов, сопровождать командарма первого ранга Шапошникова. Сегодня же!

Насладясь произведенным эффектом, Филиппов подмигнул и засмеялся:

— Хороша все‑таки жизнь, голуба моя! То‑то!

Часть II. Мы интернационалисты

Глава 1. 1936 год. По вызову 'Старика'

Лето 1936 года начиналось жаркими безоблачными днями, светлыми ночами и тревожными сообщениями телеграфных агентств: в Испании, где на февральских выборах победил Народный фронт[1], открыто выступили против законного правительства фашистские генералы.

— Сукины дети! — коротко выругался мой начальник Борис Иванович. — Морду им набить…

Никто и не сомневался, что Франко и его приспешникам «набьют морду». Мятежники, обманувшие часть армии, никогда бы не выстояли против народа. Но на помощь им пришли фашистские Германия и Италия. Гитлер и Муссолини послали мятежникам авиацию, танки, регулярные части.

По всей нашей стране забурлили митинги, прошли демонстрации солидарности с республиканской Испанией.

Советские люди решили оказать борющимся испанским братьям не только моральную поддержку, но и материальную помощь. Начался сбор средств. Трудовые копейки быстро складывались в миллионы.

Испания превращалась в передний край международной борьбы за демократию. Немецкие и итальянские антифашисты, англичане и американцы, чехи, поляки и венгры ехали в Испанию, чтобы с оружием в руках бороться против фашистов.

Я не находил себе места в спокойном кабинете военного коменданта.

— Ну, чего вы, голуба моя? — досадовал Борис Иванович. — Тоже в Испанию рветесь? Так вы не маленький, сами знаете: если понадобитесь — позовут. А коли не зовут…

Конечно, Испания могла обойтись и без меня. Но я все равно мечтал о ней. Мне казалось, что партизанская подготовка и несколько военных специальностей, которыми я владел, могут пригодиться республиканской армии. Тем более я знал: в Испанию едут добровольцы и из нашей страны!

После долгих раздумий написал рапорт Народному комиссару обороны с просьбой направить в Испанию и подробно изложил выношенные мною планы обучения республиканских войск действиям в тылу врага.

Рапорт дошел до адресата быстро. Меня стали вызывать в различные инстанции. Но дальше расспросов о том, откуда мне известно, что в Испанию едут добровольцы из СССР, дело не шло.

Неожиданно я встретил на вокзале бывшего начальника учебной части железнодорожного факультета Военно–транспортной академии РККА М. В. Обыдена.

Чуть ли не с первой минуты заговорили конечно же об Испании. Михаил Васильевич — участник первой мировой и гражданской войн, старый член партии. Он хорошо знал меня по академии. Естественно, я рассказал ему о своем заветном желании попасть за Пиренеи,

— Надо подумать, — не сразу отозвался Обыден.

— Подумать?

— Видишь ли… Только это должно оставаться между нами!.. Я имею некоторое отношение к отправке добровольцев.

Я не поверил своим ушам. Не сразу опомнился.

— Михаил Васильевич!

— Ладно, постараюсь…

Обыден уехал в Москву. А через три дня в нашу комендатуру поступило телеграфное сообщение: «Немедленно командируйте зам. ЗКУ Старинова в Москву».

— Все‑таки добился своего. А я‑то гадал, что даст эта встреча случайная? — развел руками Борис Иванович. — Ну что ж, молодец! Завидую!.. Желаю тебе успеха, Илья Григорьевич.

— Спасибо. Не поминайте лихом.

Глава 2. Через шесть границ

В Москве я узнал, что я направляюсь в Испанию по личному вызову «Старика», моего бывшего начальника Якова Берзина. Быстро пролетели дни, до предела забитые необходимыми в таких случаях процедурами и собеседованиями, бумажной волокитой. Наконец все позади, и вот однажды:

— Знакомьтесь, товарищ Старинов. Ваша переводчица. Тоже из добровольцев, — сказал торжественно начальник 4–го Управления Генштаба Гай Лазаревич Туманян.

Девушка тряхнула коротко остриженными русыми волосами и протянула мне прохладную ладошку.

— Анна Обручева, — сказала она глубоким контральто, сделав, как все северяне, особое ударение на «о».

Я в замешательстве поглядел на Туманяна и неуверенно улыбнулся Обручевой, избегая взгляда ее больших голубых глаз.

Вечером того же дня мы с Анной Обручевой стояли на перроне Белорусского вокзала возле готового к отправке поезда Москва–Столбцы.

Провожавшие нас товарищи держались как чуткие, заботливые родственники. Одно было неприятно: нас слишком энергично уговаривали не беспокоиться об остающихся семьях, намекали, что в случае чего наших близких не забудут… Меня эти заверения ничуть не трогали — я был холостяком. Но Анна Обручева оставляла в Москве восьмилетнюю дочурку! И все же держалась моя попутчица молодцом.

… Мягкие диваны, зеркала, полированное красное дерево, надраенные до солнечного блеска ручки дверей, мягкий свет настольной лампы — все в купе международного вагона свидетельствовало о комфорте и призывало к покою.

Но покоя я не испытывал.

Нам с Обручевой предстояло через день пересечь Польшу, а это сулило мне мало приятного.

В польской разведке могли знать о некоем Старинове, занимавшемся в приграничной полосе подготовкой к ведению партизанской борьбы. Может быть, у пилсудчиков имелись в секретном досье и некоторые фотографии?

Правда, небольшие усики несколько изменили мой облик, и я старательно сутулился, скрывая военную выправку. Но кто знает, выручит ли эта маскировка?

Мое настроение совсем испортилось, когда поезд пересек границу и в вагоне появились польские жандармы, а польские таможенники тщательнейшим образом стали проверять багаж.

Я пережил довольно неприятные минуты, пока жандарм рассматривал мой паспорт, но продолжал сидеть со скучающим видом.

— Прошу! — сказал наконец жандарм, прищелкнув каблуками.

У Анны Обручевой никаких волнений на этот счет не было: она ехала под своим настоящим именем.

В Столбцах мы сделали пересадку на Варшаву, откуда должны были ехать в Вену.

В венском экспрессе я просмотрел вечерние газеты. Кричащие крупные заголовки сообщали об успехах Франко. Фотографии изображали кварталы Мадрида, занятые фалангистами. Судя по фотографиям, в столице Испании уже развевались знамена Каудильо, а население радостно встречало фашистских солдат и офицеров.

Мне и раньше приходилось по долгу службы читать польские газеты. Цену их «объективной» информации я хорошо знал. Продажным писакам ничего не стоило сообщить нынче крупнейшими буквами то, что будет ими же петитом опровергнуто завтра. Но те небылицы об Испании, которыми они попотчевали меня в тот раз, показались просто несносными.

— Подождем до Чехословакии, — сказал я своей спутнице. — Может быть, в пражских газетах есть что‑нибудь более толковое…

Мои надежды в какой‑то мере оправдались. Чехи писали об испанских событиях довольно сдержанно, Здесь даже прожженные журналисты не пытались предрешать падение республики. Более того, из парижских газет я узнал, что войска Франко уже остановлено под Мадридом…

Покинув Австрию и миновав Швейцарию, мы оказались во Франции. С нетерпением ждали встречи с Парижем, где творили Бальзак и Золя, где в землю навеки впиталась кровь коммунаров!

Увы! Я горько разочаровался!

Передо мной был суетливый город, подавлявший непрерывным мельканием автомобилей и оглушительной рекламой, обилием иностранцев и монахинь. Белоснежные чепцы и темные одеяния божьих невест исчезали с парижских улиц только к вечеру, уступая место проституткам…

В Париже мне предстояло приобрести много вещей, которые могли понадобиться на войне. В поездках по городу меня обычно сопровождал один из наших добровольцев, танкист Павел.

Однажды, выйдя со свертками из магазина, мы. взяли такси. За рулем машины сидел полный, немного обрюзгший человек в помятом кепи. Я назвал нужную улицу и заговорил с Павлом. Шофер сейчас же сбавил скорость. Обернулся. Расплылся в заискивающей улыбке:

— Вы из России?

Чистая русская речь и возраст шофера не оставляли сомнений: перед нами был белоэмигрант. Я незаметно подтолкнул Павла.

— Да, мы русские.

— Как радостно встретить соотечественников! Бежали от большевиков? Давно?

В наши намерения не входило представляться первому встречному «русскому парижанину».

— Нет… Мы прибыли недавно.

— Как же вы там выжили?!

— Это — длинная история… А вы здесь, кажется, давно? Успели уже освоиться в столице? Стали даже лихим шофером.

Глаза таксиста наполнились обидой.