Илья Старинов - Записки диверсанта

• Название: Записки диверсанта
• Автор: Илья Старинов
• Издательство: Альманах «Вымпел», 1997:3
• Жанр: О войне
• Год: 1997

Из предисловия: В 1997 г. была выпущена первая книга воспоминаний И. Г. Старинова «Записки диверсанта».Воспоминания И. Г. Старинова, которому идет девяносто девятый год, привлекли внимание общественности у нас в России и многих наблюдателей за рубежом. В течение 1997–1998 годов в редакцию систематически поступали телефонные звонки от читателей: когда выйдет вторая книга? И. Г. Старинов, превозмогая все трудности и преграды, упорно работал над своим архивом и другими источниками, проверяя достоверность событий, правильность своих суждений и выводов… Книга «Мины замедленного действия», согласно авторскому замыслу, составляет с первой книгой («Записки диверсанта») единое целое и начинается там, где заканчивается предыдущая — во время перехода Ильи Григорьевича из Украинского штаба партизанского движения в Польский. Кроме мемуаров в состав книги включено историческое исследование «Упущенные возможности», где автор, используя большой фактический материал, на собственном опыте показывает развитие партизанского движения в годы Второй Мировой войны в Советском Союзе и европейских странах. Предлагая вниманию читателя вторую книгу размышлений старейшего партизана–диверсанта И. Г. Старинова «Мины замедленного действия», редколлегия полагает что читатель еще раз вернется к первой книге, внимательно прочтет вторую и новыми глазами будет смотреть на прошлое своих отцов и дедов, не вернувшихся с войны домой.

Hoaxer: Почти все знают, кто таков Старинов. В последние годы он часто появлялся на телеэкране. Старинов — главный диверсант Советского Союза, настоящий полковник. Его мемуары представляют собой несомненный исторический интерес. Никто пока более подробно не писал о том, как исполнялось постановление 1928 года о создании партизанских баз на западных территориях СССР (о чём писал ген. Лотар Рендулич в своей «Партизанской войне»). Я свёл обе книги воспоминаний Ильи Григорьевича под одну «обложку», т. к. они составляют единое целое.

Q.A.: в использованном оригинале [пропущена страница]

---

Гриднев окликнул помогавшего красноармейца. Тот подошел, увидел, в чем дело, побледнел и кинулся прочь… Сергей Васильевич стиснул зубы. На лбу выступил холодный пот. Шток уходил из вспотевших пальцев. Мигом возвратился убегавший красноармеец, протянул гвоздик:

— Вот! Вот!

Гвоздиком Гриднев проколол кожу пальца, закрывавшее второе, крайнее отверстие в штоке взрывателя, просунул гвоздь в это отверстие и, наконец, вытянул шток.

— Нож! — потребовал он.

Поданным ножом Сергей Васильевич решительно рассек кожу проколотого пальца и высвободил руку.

Правда, говорят, после этого он закрыл глаза и побледнел (взрыватель типа МУВ-1, о котором идет речь, до сих пор состоит на вооружении, например входит в комплект сигнальных мин. Случаются и ЧП. Поэтому рекомендую вместо «Р» образной чеки применять английскую булавку. Вторая булавка, вставленная в верхнее отверстие ударника, обеспечит вам 200% гарантию безопасности. — Прим. ред. А. Э.).

Впоследствии именно Гриднев первый установил причину, по которой стали отказывать мины–сюрпризы, прекрасно показавшие себя в Испании, на Западном фронте и в Харькове. Одной интересной деталью этих мин были суровые нитки, смоченные в серной кислоте. Они‑то и перестали обрываться в положенное время. Почему? Для меня, признаюсь, это оказалось загадкой. Ничего не могли понять другие работники мастерской–лаборатории. А Сергей Васильевич быстро сообразил: все дело в морозе…

Вскоре в нашу лабораторию пришли еще несколько ученых, сотрудников Ростовского университета, в их числе — доцент–математик М. Г. Хапланов и химик Миксиджан, на монтаже мин вместе с испанцами стали работать ростовские подростки, в большинстве — девушки–комсомолки. Рвались они в армию, но возраст у ребят и девчат был пока непризывной. Увы, многие из них так и не дождались призыва: летом сорок второго, уже после моего отъезда из Ростова, во время одной из варварских бомбежек города крупнокалиберная бомба попала в ту часть университетского здания, где располагалась мастерская–лаборатория, и мало кто из юных монтажников–минеров остался в живых. Они заслужили право остаться в народной памяти, и очень отрадно, что память об этих замечательных молодых людях увековечена к 40–летию Великой Победы.

В канун нового, 1942 года мы передали образцы новых, усовершенствованных мин промышленным предприятиям. Детали для мин и взрывателей стал поставлять Ростсельмаш, металлические корпуса для осколочных фугасов — Красный Аксай, а корпуса деревянных противотанковых и противопехотных мин — ростовская фабрика роялей. По этому поводу у нас шутили, что нынешняя ростовская музыка врага не обрадует!

Успешно завершалось обучение минно–подрывному делу личного состава приданных нашей группе саперных батальонов.

По заданию обкома партии мы успели также организовать в городе Шахты пункт для обучения партизан, а в самом Ростове — курсы по минно–подрывному делу для возможного подполья. Занимались с «партизанами» и «подпольщиками» наши командиры–пограничники: капитаны Степан Иванович Казанцев, Трофим Павлович Чепак и Петр Антонович Романюк, уже знакомый читателю старший лейтенант Федор Андреевич Кузнецов, лейтенанты Иванов и Карпов, инструкторы Кретова и Белова, некоторые испанские товарищи, свободно владеющие русским языком.

Обучалась на курсах и группа людей, направленная Краснодарским крайкомом партии: изучала методы ведения партизанской войны на тот случай, если враг вторгнется на территорию края. Кстати сказать, впоследствии мы передали краснодарским партизанам большое количество минно–подрывной техники, успешно использованной ими в борьбе против оккупантов.

Словом, все первые десять суток пребывания в Ростове–на–Дону отдыху мы отводили считанные часы. Даже празднование Нового года ограничили сорока пятью минутами. Зато дело на месте не стояло.

Глава 12. Решения приняты

Командующий фронтом генерал Малиновский

Зимнее наступление советских войск продолжалось на всех участках огромного фронта. В конце декабря были освобождены Козельск и Калуга, Керчь и Феодосия. Готовилась наступательная операция и в районе Донбасса. Военный совет Южного фронта снял с позиций и вывел в резерв командования Юго–Западного направления войска 9–й армии, а их прежнюю полосу обороны передал 56–й армии. Теперь 56–й армии приходилось прикрывать линию фронта протяженностью в триста километров, двести из которых, правда, приходились на побережье Таганрогского залива и дельту Дона.

Учитывая растянутость боевых порядков армии и опасаясь выхода противника по окрепшему льду залива в тыл нашим обороняющимся войскам, Военный совет фронта требовал ускорить создание оборонительных рубежей, минирование берегов залива и дельты Дона, прорубить искусственные полыньи — сначала на подступах к Азову и Ростову, а затем и на протяжении ста двадцати километров вдоль южного берега залива.

Мин, разумеется, не хватало, надо было срочно увеличить их выпуск, пришлось вновь обращаться в обком партии, к рабочим ростовских, новочеркасских, аксайских и азовских предприятий. Рабочие не подвели. А пока изготавливались мины, саперов и гражданское население направили долбить полыньи. Солдаты, женщины, подростки, освобожденные от военной службы мужчины — десятки тысяч людей вышли с ломами, кирками Лопатами на донской и азовский лед — зеленоватый, неподатливый, достигший кое–где уже полуметровой толщины. Зазвенели ломы, зашаркали лопаты… Адский труд! Крепкий, здоровый мужчина и то много не надолбит, к тому же на жестком морозе, под пронизывающим ветром. А полынью мало пробить, ее нужно, чтобы не замерзла, перекрыть жердями, а на жерди накидать соломы и снега. Да вот беда, жердей в степи не добудешь в нужном количестве!

Считая устройство полыней крайне неэффективным делом, ведущим к неразумной растрате сил, мы с Журиным доложили свое мнение новому командующему 56–й армии генерал–майору В. В. Цыганову. Полнолицый, с нависшими на глаза бровями, несколько грузный генерал выглядел крайне суровым. В действительности Виктор Викторович Цыганов, знакомый мне по обороне Харькова, был далеко не стар, энергичен, заботлив по отношению к подчиненным. Он был требователен, это верно, но его требовательность никогда не сочеталась с окриками или грубостью, напротив, подкреплялась прекрасным пониманием человеческой психологии и умением видеть дальше других.

Выслушав наши доводы, Цыганов и член Военного совета армии бригадный комиссар Комаров согласились, что полыньи себя не оправдывают, сообщили свою точку зрения Военному совету фронта. Там с отменой полыней не спешили. Но член Военного совета Южного фронта И. И. Ларин, приехав в очередной раз в Ростов и проинспектировав работы на побережье, распорядился прекратить пробивку полыней, а минирование усилить: ставить мины не только на самых опасных направлениях, но и в любом мало–мальски пригодном для выхода противника на берег месте.

Усилили в то время и минирование оборонительных рубежей 56–й армии и на ее переднем крае, и минирование «обводов». К слову сказать, генерал–майор Цыганов решительно поддержал идею создания на оборонительных рубежах системы траншей и развитых ходов сообщений. В полосе 56–й армии она строилась и совершенствовалась быстро. А в десятых числах января сорок третьего года, когда строительство и минирование оборонительных рубежей пошло полным ходом, Военный совет армии одобрил и предложение о создании специального батальона минеров для ударов по коммуникациям и опорным пунктам противника на северном берегу Таганрогского залива.

— Погодите радоваться, — сказал Цыганов, глядя на наши с Журиным лица. — Резонанс от вылазок может оказаться неожиданным, поэтому требуется санкция командующего фронтом. Вы, полковник, кажется, знакомы с генерал–лейтенантом Малиновским?

— Так точно. Встречались в Испании.

— Вот вы и поезжайте к командующему. Вам он вряд ли откажет. Только обязательно обговорите состав диверсионных групп и попросите обеспечить эти группы необходимым снаряжением!

Последний раз я видел Малиновского шесть лет назад, в прилепившемся к подножью гор провинциальном испанском городке Хаене, где на одной из узких, как ущелье, средневековых улочек находилось пристанище диверсантов. Беседуя с нами, Малиновский сидел на подоконнике высокого стрельчатого окна. На широкие плечи накинута кожаная куртка, над левой бровью нависал край черного берета.

В штабе Южного фронта навстречу мне поднялся из‑за стола грузный человек с гладко причесанными волосами, с озабоченным, одутловатым лицом. Прежними у него остались только глаза, вспыхнувшие улыбкой узнавания.