Джоди Пиколт - Чужое сердце

• Название: Чужое сердце
• Автор: Джоди Пиколт
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0564-5

Шэй Борн, осужденный за двойное умышленное убийство, более десяти лет ожидает исполнения приговора – казни посредством смертельной инъекции. У дочери убитого им полицейского, Клэр, тяжелейшее заболевание сердца, и спасти ее может только трансплантация. Шэй готов умереть на виселице, чтобы стать донором для девочки. Примет ли семья сердце убийцы? И что движет преступником: страх смерти, раскаяние, религиозный порыв?…

---

В первую субботу каждого месяца я ездила туда на бесплатный массаж, чистку лица или педикюр. Платой за услуги был обед с мамой. У нас уже выработался своеобразный распорядок: к чаю с маракуйей мы обычно успевали обсудить тему «Почему ты не звонишь?»; на салаты приходилось извечное «Я умру, так и не успев стать бабушкой»; закуски, по иронии судьбы, совпадали с вопросом лишнего веса. Стоит ли говорить, что до десерта мы обычно не досиживали. В «ЧутСпа» все было белым. Не просто белым – до ужаса белым, белым до страха вдохнуть: белые ковры, белая плитка, белые халаты, белые тапочки. Понятия не имею, как маме удается поддерживать свое заведение в такой безупречной чистоте, ведь пока я была маленькая, в доме всегда царил уютный бардак.

Отец утверждает, что Бог есть, хотя, на мой взгляд, присяжные еще не вынесли окончательный вердикт на этот счет. Но это вовсе не означает, что я не испытываю благодарности за чудеса, как все люди. К примеру, когда подошла к конторке и регистратор сообщила, что мама не сможет пообедать со мной: в последний момент ей назначил встречу оптовый поставщик орхидей. «Но вы все равно можете пройти все процедуры, – добавила регистратор. – ДиДи будет вашим эстетиком. Ваш шкафчик – двести двадцатый».

Я взяла у нее халат и пару тапочек. Шкафчик № 220 стоял в одном ряду с пятьюдесятью другими, возле которых стягивали с себя костюмы для йоги несколько подтянутых дамочек средних лет. Я пулей вылетела в соседний отсек, где, слава богу, не было никого. Там я и переоделась. А если кто-то пожалуется, что я воспользовалась не положенным мне шкафчиком № 664, мама, думаю, от меня не отречется. Введя код 2358,[7] я набрала полные легкие воздуха и зашагала в процедурную, по пути старательно избегая своего отражения в зеркалах.

В собственной внешности меня не устраивало, считай, ничего. Все изгибы моего тела попадали на неправильные участки. На голове у меня вилось целое облако черных кудряшек, что было бы сексуально, если бы я не тратила столько времени на их выпрямление. Я где-то читала, что стилисты шоу Опры Уинфри выпрямляли волосы гостьям с такой прической, потому что кудри добавляли десять фунтов в объективе камеры. То есть даже волосы увеличивали мою тушу! Глаза у меня были неплохие: чаще всего мутно-коричневые, зеленые – если мне хотелось покрасоваться, но главное, они показывали ту часть меня, которой я больше всего гордилась. Мой ум. Возможно, на обложках журналов никогда не появится мой портрет, но имя мое там прочтут еще не раз.

Проблема заключалась лишь в том, что ни один мужчина не скажет своему приятелю: «Гляди-ка, какая мозговитая пошла бабенка». Отец всегда внушал мне, какая я необыкновенная, а вот на мать я даже взглянуть не могла, чтобы не задаться проклятым вопросом: почему я не унаследовала ее осиную талию и блестящие волосы? В детстве мне хотелось одного – быть на нее похожей. Став взрослой, я прекратила попытки.

С тяжелым вздохом я вошла в зону джакузи – эдакий оазис белизны, окруженный белыми же лавками из ивовых прутьев. На этих лавках женщины – преимущественно, белые – ждали, пока терапевты в белых воротничках вызовут их по имени.

ДиДи с улыбкой подошла ко мне в своем безукоризненно чистом халате.

– Вы, должно быть, Мэгги, – сказала она. – Именно такой я вас и представляла по описанию вашей мамы.

Ну уж нет, эту наживку я не проглочу.

– Очень приятно…

Протокол этого этапа всегда ускользал от моего понимания. Ты здороваешься и тут же сбрасываешь с себя одежду, чтобы абсолютно незнакомый человек трогал твое тело… и платить за эту привилегию! Только мне одной кажется, что спа чем-то неуловимо напоминает проституцию?

– Вам, наверное, не терпится испытать на себе очищающее обертывание «Песнь Соломона»?

– Да я бы охотнее пошла к зубному врачу, чем сюда.

ДиДи понимающе улыбнулась.

– Ваша мама предупреждала, что вы можете ответить подробным образом.

Если вам никогда не делали обертывание, смею доложить, что это весьма уникальный опыт. Вы лежите на кушетке под огромным пластом «Песни Соломона» – и вы обнажены. Абсолютно. Конечно, эстетик накрывает ваше интимное место полотенцем размером с вуалетку, когда скребет ваши голые телеса. И лицо у нее при этом остается непроницаемым, как у игрока в покер: ни один мускул не дрогнет, пусть даже она одними пальцами высчитывает ваш индекс массы. И все же вы с кошмарной достоверностью осознаёте, как вы сложены, – хотя бы потому, что у вашего телосложения появляется непреложный свидетель.

Я зажмурилась и постаралась убедить себя, что, когда тебя моют под душем виши, ты должна ощущать себя королевой, а не инвалидом.

– Так что же, ДиДи, – неуверенно начала я, – давно вы этим занимаетесь?

Она развернула полотенце и удерживала его как ширму, пока я переворачивалась на спину.

– Спа я занимаюсь уже шесть лет, но сюда устроилась совсем недавно.

– Вы, наверное, хороший специалист. Мама не берет на работу кого попало.

Она пожала плечами.

– Мне нравится заводить новые знакомства.

Мне тоже нравится заводить новые знакомства, но только при условии, что эти люди одеты.

– А вы чем занимаетесь? – спросила ДиДи.

– Разве мама вам не рассказывала?

– Нет… Она только сказала… – ДиДи внезапно умолкла.

– Что она сказала?

– Сказала, чтобы я нанесла на вашу кожу дополнительную дозу скраба из водорослей.

– Иными словами, она сказала вам, что мне нужно вдвое больше скраба, чем всем остальным?

– Нет, она…

– А выражение «сдобная булочка» она не употребила? – поинтересовалась я. ДиДи благоразумно промолчала, а я уставилась на матовую лампу на потолке, вслушалась в монотонные клавишные раскаты Янни и, переведя дыхание, сказала: – Я работаю юристом в АОЗГС.

– Правда? – Руки ДиДи прекратили движение по моим стопам. – А вы когда-нибудь вели дела бесплатно?

– Я веду дела исключительно бесплатно.

– Тогда вы, наверное, слышали об этом парне, приговоренном к смертной казни… О Шэе Борне. Я переписываюсь с ним уже десять лет. Все началось, когда я еще ходила в восьмой класс: я придумала такой проект по обществознанию. Его последнюю апелляцию совсем недавно отклонил Верховный суд.

– Я знаю, – сказала я. – Я сама подавала резюме его дела в вышестоящие инстанции.

Глаза ДиДи широко распахнулись.

– Так вы его адвокат?!

– Ну… нет.

Я еще даже не жила в Нью-Хэмпшире, когда Борну вынесли обвинение, но в обязанности АОЗГС входило подавать резюме дел, касавшихся смертной казни. В юридической терминологии это называется amicus (в переводе с латыни – «друг суда»): когда ты занимаешь определенную позицию по отношению к делу, но не вовлечен в него напрямую, суд позволяет тебе сделать официальное заявление, если оно может помочь принятию решения. В своем заявлении я описывала все ужасы смертной казни, клеймила ее, называя «жестоким, несправедливым и антиконституционным наказанием». Уверена, судья бегло просмотрел плоды моих тяжких трудов и незамедлительно отправил их в мусорную корзину. – И вы больше никак не можете ему помочь? – спросила ДиДи.

По правде говоря, если апелляцию Борна отклонил Верховный суд, ни один юрист уже не в силах ему помочь.

– Давайте договоримся так, – пообещала я. – Я посмотрю, что могу сделать.

ДиДи улыбнулась и принялась окутывать меня нагретыми простынями, пока я не уподобилась буррито. Тогда она уселась у меня за спиной и запустила пальцы в мои кудри. Массаж головы постепенно вогнал меня в полудрему.

– Говорят, это безболезненно, – пробормотала ДиДи. – Смертельная инъекция.

«Говорят»! Истэблишмент. Законодатели. Люди, которые норовят загладить собственные проступки пустой риторикой.

– Они так говорят, потому что никто еще не возвращался с того света и не вступал с ними в спор, – сказала я.

Я представила, как Шэй Борн узнаёт, что смерть его уже близка. А я тут лежу и засыпаю в ладонях массажистки… Я вдруг стала задыхаться. Простыни были слишком горячими, а крем на коже – слишком густым. Мне захотелось наружу, и я отчаянно забарахталась в тугом коконе.

– Погодите! Давайте я вам помогу. – ДиДи развернула меня и протянула полотенце. – Ваша мама не говорила, что вы страдаете клаустрофобией.

Я привстала, хватая ртом воздух. «Конечно, не говорила, – подумала я. – Это ведь она не дает мне дышать».

Люсиус

Близился вечер, а с ним – пересменка, и на ярусе I было довольно-таки тихо. Я чувствовал себя плохо и весь день провел, то погружаясь в горячечный сон, то выныривая в реальность. Кэллоуэй, обычно игравший со мной в шахматы, выбрал в напарники Шэя.