Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2

• Название: Метагалактика 1993 № 2
• Автор: Дмитрий Изосимов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Дмитрий Изосимов. «Земля обетованная». Фантастико-приключенческая повесть.

Владислав Панфилов. «Сны человеческие». Анатомия ужаса.

Виктор Волконский. «Исход Петра Пряхина». Из цикла «Одержимые дьяволом».

Художники Алексей Филиппов, Роман Афонин.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

Хижина была очень тесной, четыре на три метра, и выглядела ужасно убогой. Даже окон нет, только непонятная дыра на потолке. Наверняка это самое неуютное жилище у них. Зато хоть крыша над головой есть. Михаил взбил под собой солому, лег лицом к двери (даже непонятно, где у них тут дверь) и подложил руки под голову. Он привык подкладывать свернутую валиком куртку, но ее отобрали в первый же день. Приходилось лежать так, по-спартански.

В противоположном углу, хрустя соломой, зашевелился старик, приподнялся и посмотрел на Михаила. Ну и старик! Таких стариков Михаил никогда еще ни видывал. Высохшая сгорбленная фигура, плешивая голова с пучком седых волос, тонкая цыплячья шея и неожиданно могучий кадык с пучком волос. И одежда: черное, покрытое пылью рубище, будто старик долго и усердно валялся на дороге, и плетеные, продранные на месте больших пальцев башмаки.

Старик зыркнул на него белками глаз, поводил зрачком по хижине и остановил свой взгляд на глиняном кувшине. Он сполз с соломенной кучи, схватил кувшин и резко задрал кверху донышком, разинув беззубый запавший рот. Воды не было. Старик обиженно отшвырнул кувшин в сторону, вскарабкался на солому и, поджав ноги, простонал:

— Опять вода кончилась! — Голос был визгливый и неприятный, как пенопласт.

Михаил промолчал. Остатки воды выпил не он.

— И еда, — добавил старик и пожевал челюстями, морща лицо, как будто сожрал целиком лимон. — Есть хочется. С утра ничего не ел. — Он посмотрел на Михаила, ожидая поддержки, но не услышал в ответ ничего и рассерженно полез на солому.

— Мне ведь каждые два часа есть надо. Я так привык, — слезно говорил старик, карабкаясь на четвереньках. Он сел, уставясь в одну точку, потом вдруг резко повернулся, так, что взлетела солома, ударил кулаком по стене и злобно крикнул: — Изверги! Душегубы! Кровопийцы!

Соломенная дверь со скрипом отворилась, и в хижину просунулась огромная голова охранника, покрытая черным спутанным волосом и мусором, медленно поднялась, показывая зверскую грубую физиономию и посмотрела в сторону старика. Старик уже лежал, свернувшись калачиком, и притворялся спящим. Охранник громко сказал: «М-н-да!», неразборчиво забормотал и закрыл дверь. Старик сразу же сел лицом к Михаилу и стал тупо смотреть в пол.

За стеной продолжали однообразно гаркать приказы, слышались тележные скрипы, дребезг разбившейся посуды, звонкие хлесткие удары. Михаил снова посмотрел на старика. Тот уже не сидел, уставясь в одну точку. Он задрал край изодранного халата и стал рассматривать свои ноги. Узловатые костлявые ноги у него были в страшных коростах и язвах, особенно одно засохшее пятно на огромной острой коленке. Он равнодушно почесал голень, зевнул, разлегся и захрапел.

Новый жилец появился в хижине недавно, дня два назад. Михаил умирал от тоски и одиночества, когда дверь внезапно распахнулась и из прямоугольника яркого белого света влетел этот старик от страшного пинка, врезался лысой головой в стенку. У входа послышался громкий гогот, один из охранников стал малиновым от смеха и забухал подкованными сапожищами, поднимая пыль. Старик вскочил и принялся безобразно ругаться, махая кулаками, но дверь уже закрыли, и он полез спать на солому. Странный это был старец. Временами, как сейчас, впадал в старческий маразм, никого не узнавал, яростно требовал еды и ругался. Чаще всего Михаилу удавалось перекинуться парой ничего не значащих фраз и только. Остальное время дед спал. Спал он с аппетитом, сладко, не стесняясь, здорово храпел и иногда что-то напевал во сне. Михаил знал про него ужасно мало, точнее, ничего, а сам старик ничего не рассказывал. Эта неизвестность, скверные стариковские привычки и ругань уже порядком надоели Михаилу и он своего соседа недолюбливал.

Снова завизжала и отворилась дверь. Вошел охранник — здоровенная двухметровая дубина с куском шкуры вокруг бедер и самым современным карабином за спиной, неуверенно потоптался, стараясь двигаться так, чтобы хижина невзначай не развалилась. В руках у него была зажата большая сизая грибная шляпка и бочонок с выбитым верхом, в котором что-то плескалось. Охранник встал на коленки, положил шляпку рядом и стал осторожно переливать из бочонка в кувшин розовую воду. Михаил украдкой наблюдал за ним. Да, подумал он, с таким никакого контакта не получится. Разве что усыпить и нейроскопировать мозг… Ага, как же, так он и дастся вам с голыми руками. На-те, берите. Как замечал когда-то Валька Грачев: «Щ-щас!».

А ведь по сути дела от него много и не требуется. Просто одеть на голову нейротранслятор… В мозгу всплыл давнишний эпизод, как с одним таким громилой молодые необстрелянные практиканты с факультета нейропсихологии пытались наладить контакт. Контакта не вышло, абориген сбежал из лаборатории и заперся на продовольственном складе. Было очень интересно наблюдать за студентами по каналу внутренней телесвязи, когда они прорвались на склад и до смерти перепугались, увидев, как абориген с грохотом отдирает крышки от ящиков, рвет пластмассу консервов и принимается страшно жрать содержимое, брызгая соусом. Какие контакты, ну какие тут могут быть контакты!

Охранник тем временем наполнил кувшин, встал и, что-то бурча пропитым басом, вышел из хижины. Старик шумно и отрывисто задышал носом, принюхиваясь, увидел еду, кинулся перед кувшином на колени и впился редкими зубами в сочную мякоть гриба. Михаил неохотно сел рядом.

— Ешьте, ешьте, молодой человек, — сказал старик, быстро жуя. — Нам с вами еще понадобятся силы.

Михаил отстегнул от пояса круглую коробочку, развернул ее, как подзорную трубу, и в образовавшийся стаканчик налил немного воды.

— Что это за вода? — спросил он, разглядывая стакан как пробирку.

— А, это? — Старик прижался губами к кувшину и сделал несколько глотков. Михаил брезгливо сморщился. — М-м! — радостно замычал старец. — «Розовая кровь»! Правда, немного разбавленная… Вы пейте, молодой человек, это кровь Розовой скалы, она необычайно питательна. Раз уж нас с вами балуют этим, значит кто-то скоро приедет, кто-то из главных, этот их, как его, дьявола, склероз проклятый, все позабыл, башка крупноячеистая…

— Какие главные? Кто приедет?

— Вы, молодой челове…

— Михаил…

— Да-да, Михаил. Вы еще новенький здесь, так сказать, вы еще многого не понимаете. Пещерники — весьма удивительный народ. Правда, сейчас все переменилось…

Прожевав, он продолжил:

— Столько лет просветителей уважали и ценили, а тут такое свинское отношение. Кормят какой-то дрянью, не сегодня, правда, но все равно. Эти наемники… Эта грубая бессмысленная сила… Все ведь сказывается. И главное, столько лет… Мне ведь уже сто двадцать восемь лет, я могу уже поглядеть на жизнь со стороны, и скажу вам честно, жизнь — самая жуткая вещь на свете. Вот взять хотя бы меня. Родился, вырос, женился, голова полысела, переженил детей и внуков… Это обычная жизнь, простое бытие, скажем… да вот того же пещерника! — с подъемом произнес старик. Глаза его слегка осоловели. — Что ему нужно? Да ничего! Ему сказали, он делает и ни за что не отвечает. Здорово, правда? Ни за что не отвечает! А я всю жизнь мыкался по пещерам, не с ними, конечно, жил впроголодь, я ведь привык часто есть, нас ведь, Просветителей, уважали, добрая тогда еда была… — Он помолчал, мечтательно уставившись в потолок. — Мы ведь на то и Просветители, чтобы просвещать.

— Так вы Просветитель?

— Был! — с горечью воскликнул старик так, что задрожала седая клиновидная борода. — Был, — повторил он и замолчал.

«Странно все это, — думал Михаил, жуя пахучую, отдающую сыром мякоть. — Дико. Нелепо. Первый раз в жизни столкнулся с разумной расой и даже не знаю, что предпринять. Откуда здесь взялся Просветитель? Правда, Октар рассказывал, что они еще могут оставаться среди пещерников. Но все равно, откуда эти охранники? Откуда у них земное оружие? Неужели Октар говорил правду? Елки-палки!»

Сзади послышался скрип и шорох. В дверном проеме стоял, упираясь рогатым шлемом в потолок, охранник, хмуро глядел на обоих, ковыряясь пальцем в зубах, и что-то невнятно говорил. Потом его бесцеремонно оттолкнули, и в хижину вбежало еще несколько аборигенов. Они были маленькие, в метр ростом, похожие на высохших черных мумий, втиснутых в грубые выгоревшие балахоны. Из под треугольных, низко надвинутых клобуков сквозь черное, как уголь, лицо злобно и немигающе смотрели зеленые светящиеся глаза. Это были пещерники.

Подгоняя зазубренными пиками, они выгнали старика и Михаила на улицу. Рядом, покрытая горячей пылью, проходила желтая нагретая дорога с круглыми и большими следами, как будто здесь недавно прошел слон, и узкими отпечатками деревянных тележных колес. Вдали пылила открытая повозка, доносились крики, понукания, щелканье бича и обиженный густой рев. По краям улочки, прячась от яркого солнечного света, как-то жалко, словно больные, стояли домики, сложенные из черных квадратных бревен, мертво смотрели пустыми глазницами окон.